Александр Скобов
Многие либералы готовы увидеть союзников во всех, кто выступает против власти.
Фото Романа Мухаметжанова (НГ-фото)
Недавно новый формальный лидер «Яблока» Сергей Митрохин выступил с серией заявлений по тактике партии. В их числе две статьи, опубликованные им в «Независимой газете» незадолго до избрания на высший партийный пост, – «Проклятие девяностых» (13.05.08) и «Изобретательность дьявола» (20.06.08), в которых Митрохин наиболее развернуто формулирует свое видение ситуации.
Что же, по его мнению, должна делать либеральная оппозиция, цель которой – способствовать развитию России в направлении «стабильной демократии европейского типа»? Как эта оппозиция может заставить авторитарный режим хотя бы на уступки пойти?
Авторитарные либералы...
Сергей Митрохин решительно отвергает два проекта, предлагаемые сегодня в либерально-оппозиционных кругах. Первый (в его изложении) заключается в том, что все либералы должны объединиться, забыв разногласия по поводу «реформ» 90-х годов и «перестав копаться в прошлом». Митрохин напоминает: именно поддержка частью либералов курса, который привел к криминально-олигархическому капитализму, дискредитировала либеральные ценности. Публичное признание ошибочности курса 90-х годов и выработка политики противодействия олигархии – непременное условие восстановления доверия в обществе к этим ценностям. И только на этом условии можно создавать какую-то объединенную структуру.
Но здесь Митрохин ломится в открытую дверь. Пункт о необходимости честного и открытого разговора о проблемах 90-х годов содержится в итоговой резолюции петербургской конференции либеральных организаций и общественных деятелей (которую он своим присутствием не почтил). Не менее жесткие, чем у Митрохина, оценки этого периода постоянно высказываются на либеральных сайтах и радиостанциях теми, кто близок (по его мнению) к «внешним конкурентам» партии «Яблоко», которые «не могут простить ей ее антиолигархической позиции». Не видеть, что многие из тех, кто поддерживал политику ельцинского режима, сегодня пересмотрели или пересматривают свою позицию, – это либо неосведомленность, либо сознательное передергивание фактов.
Да, есть люди, считающие, что олигархи – «локомотивы истории», что чем больше они грабят, тем больше процветают ограбленные. Но подобные «либералы» не являются проблемой для оппозиции. Они близко к ней не подходят. Не потому, что их не пропускает некий блюститель чистоты и непорочности. Сами не хотят. Все они – поклонники идеи «авторитарной модернизации», предполагающей ту или иную форму участия государства в перераспределении ресурсов в пользу «эффективной элиты». И весь их пафос, направленный против опричников с крюками, сводится к тому, что режим не у тех отбирает и не тем отдает.
...и демократические социалисты
Среди тех, кто действительно находится в оппозиции путинщине, защитников криминально-олигархического капитализма нет. Расхождения между более левыми и более правыми либералами в современной России заключаются не в том, что первые выступают за политику выравнивания доходов, а вторые – против. Большинство тех, кто традиционно считался правыми либералами, сегодня высказываются за более «социально ориентированную» политику, то есть критикуют режим «слева».
Просто более правые считают, что в конкретных исторических условиях 90-х годов у ельцинского курса не было реальной альтернативы и что при всех своих уродствах он все же открыл некоторые шлюзы для прогресса в будущем. Я эту позицию не разделяю, но определенная часть либеральной интеллигенции и «среднего класса» ее придерживается. И я не вижу, почему общественные деятели, представляющие эту точку зрения, не могут участвовать в гибком межпартийном объединении, в котором каждый сохраняет свое политическое лицо. Разумеется, если они признают недопустимость продолжения того курса.
Слабость проекта «объединенных либералов» в том, что чисто либеральная оппозиция, даже самая объединенная и самая антиолигархическая, может рассчитывать на поддержку лишь незначительной части общества. Отсюда второй проект: сотрудничество либеральной оппозиции с представителями нелиберальных идеологий. По Митрохину – еще более беспринципное объединение со всеми противниками власти без разбора. С теми, чьи базисные идеологии и ценности несовместимы с демократией и даже предполагают ее уничтожение: с «социалистами, коммунистами, сталинистами, националистами, национал-большевиками и антисемитами». Вот так, через запятую.
Митрохин убежден, что заявлять о своей приверженности политическим свободам социалисты и далее по списку могут лишь ради циничного обмана «полезных буржуазных идиотов». Чтобы использовать их для прихода к власти и поставить к стенке. С другой стороны, призывы либералов к сотрудничеству с нелиберальными политическими силами тоже могут быть основаны только на циничном расчете оказаться ловчее «красно-коричневых циников», использовать их. То есть проектируемая коалиция – это союз, в котором каждый заведомо стремится обмануть партнера.
И вновь Митрохин передергивает. Проект коалиции с «красными» основан на двух совершенно иных посылках:
1) социалистическая идеология в принципе не противоречит демократическим ценностям. С них она начиналась и к ним способна возвращаться, несмотря на все имевшие место в истории деформации;
2) помимо борьбы за политические свободы против авторитаризма существует и другая объективная и принципиальная основа для стратегического сотрудничества либералов с «красными». Это тот самый «антиолигархизм», о котором так красиво пишет Митрохин. Именно он является истинной природной сутью социалистической идеи.
Все это доказано «западным» опытом. Но Митрохин считает любые аналогии с западными левыми неуместными. Те давно порвали пуповину, связывающую их с «марксизмом-ленинизмом и сталинизмом», а их российские собратья эту пуповину старательно оберегают. В основе их мировоззрения лежит отрицание западных ценностей как таковых. Они борются против европейского выбора России, и потому либералам с ними не по пути.
Спор на цитатах
В подтверждение природной порочности российских левых Митрохин почему-то приводит многочисленные цитаты из программных документов классической правой партии «Великая Россия»: о «духовной суверенности» России, то есть «способности к сосредоточению огромной государственной мощи в институтах верховной власти», о том, что демократия – это «инструмент, который должен применяться в государстве разумно и избирательно», что здоровый правящий слой важнее формальных демократических процедур. От этих цитат веет холодом и затхлостью сурковской «суверенной и управляемой» демократии, но ничего принципиально отличного от раннего европейского консерватизма в них нет. Кстати, «там» он тоже доказал способность к адаптации демократических ценностей.
Спор на надерганных цитатах непродуктивен. На любую такую цитату можно привести десять контрцитат тех же авторов. Более содержателен, предметен разговор о «пуповине». И в этой связи у меня есть несколько вопросов. Прежде всего: а где тот рубеж, когда эту пуповину разорвали западные левые? С 1945 по 1947 год коммунисты занимали ключевые посты в правительствах Франции и Италии. Тогда они и помыслить не могли критиковать Сталина. Тем не менее они выработали и добились принятия самых демократических в истории этих стран конституций. Они тогда уже перестали быть сталинистами или еще нет? Были ли они силой, способствующей развитию демократии, или таким коварным образом готовили ее уничтожение?
И что такое «сталинизм»? Прорывная модернизация? Нерыночная экономика? Или портретик Сталина на сайте? Глупый вопрос, ответят мне. Любой либерал знает, что сталинизм – это политические репрессии и общество принудительного единомыслия. Но «сталинист» может понимать суть своего «сталинизма» иначе. Он может быть не прав с исторической точки зрения, но он так понимает. Для него портретик Сталина может быть просто вызовом. Потому что вместе с либеральными ценностями, о дискредитации которых в 90-е годы совершенно справедливо пишет Митрохин, был дискредитирован и антисталинизм.
В конце концов «проклятие 30-х» сродни «проклятию 90-х». И на «сталинистов» можно распространить тот же принцип, что и на «ельцинистов». Не важно, как ты объясняешь репрессии 30-х годов. Важно, что ты признаешь недопустимость возврата к ним. Возможен ли сталинист, искренне выступающий против возврата к сталинским репрессиям? Экзотика? Россия вообще страна экзотическая. В ней и не такое возможно.
«Европейский выбор» – это подконтрольность власти гражданскому обществу. Любая политическая сила, выступающая против сложившейся в России системы неподконтрольности и несменяемости правящей элиты, объективно выступает за европейский выбор. Даже если она в отличие от либералов усматривает суть «Запада» в чем-то другом и клеймит его за это. Здесь и ответ на вопрос, кто скорее трансформируется в «цивилизованных европейских консерваторов»: путинисты, защищающие созданный ими механизм несменяемости власти, или партия «Великая Россия», выступающая за слом этого механизма?
А вот Митрохин ничего ломать не хочет. Он – за конструктивный диалог с властями. Ведь слом системы сегодня возможен только в результате той или иной формы революции. А революция в России может быть только «красно-коричневая», а не «оранжевая». Такая страна. Все в ней неправильно. И революции, и контрреволюции. И пчелы неправильные, и мед у них неправильный. Так, может, вообще не возиться с такой неправильной страной?
Именно этот ответ так и напрашивается на поставленный в начале вопрос: что же делать «истинным демократам» из «Яблока»? А ничего не делать. Ждать лучших времен, когда «силою вещей» страна станет более правильной. И тогда появятся они, все в белом. А пока сохранять партию. Оберегать это нежное создание от шума и яркого света, от жестокого и грешного мира, в котором могут и помять.
Цена выживания
На самом деле лидеры «Яблока» уклоняются от участия в любых оппозиционных форумах не потому, что боятся замарать свои белоснежные одежды сомнительными связями. Все это, на мой взгляд, отговорки. Боятся они прогневить власть. Понятно, что, осерчав, власть легко может снять с регистрации любую партию. А это значит существовать без офисов, банковских счетов и возможности участвовать в псевдовыборах (последнее особенно трагично). Остается работать по формуле «Григорий Алексеевич, говорите тише!». Изображать «сдержанную оппозиционность», не делая ничего реально оппозиционного. Показывать властям, что «мы не опасные, мы ничего такого не затеваем». В надежде, что, может быть, тогда по ящику скажут: яблочники – правильные демократы.
Я не верю, что у партии нет никакой возможности обходить кремлевскую цензуру. Некоторые обходят, даже будучи официально запрещенными, и о них знают. Но дело в том, что власть может не только наказать. За игры в одной песочнице с известными дворовыми хулиганами она может просто «не взять». Похоже, именно это пугает некоторых лидеров «Яблока» больше всего. А за «третьей тактикой» явственно просматривается стремление добиться того, чтобы «их взяли». На любых условиях. То есть вообще без условий. Возможно, не корысти ради, а токмо ради выживания.
Но кому будет нужна выжившая таким образом партия, когда времена все-таки изменятся?
