Павел Усадков
За последние 15 лет каждый четвертый россиянин трудоспособного возраста прошел через тюрьмы и лагеря.
Фото Григория Тамбулова (НГ-фото)
10 лет назад, в сентябре 1998 года, согласно указу Бориса Ельцина система исполнения наказаний была передана из МВД в Минюст. А это – тюрьмы, лагеря, следственные изоляторы, колонии для несовершеннолетних преступников и другие учреждения ведомства вместе с более чем миллионом заключенных и сотнями тысяч сотрудников. Это была не первая реформа отечественной тюремной системы, через которую за годы ее существования прошли миллионы наших соотечественников.
Перевоспитания не получилось
Ленинское определение Российской империи – «тюрьма народов» мало соответствовало действительности. В начале XIX века на каторге, в тюремных замках, острогах и в ссылке находились около 30 000 человек. Первоначально тюрьмы и другие места лишения свободы были в подчинении губернских управ. К началу реформ Александра II в арестных домах и ссылке находились уже свыше 67 тыс. человек, но увеличение числа лишенных свободы не поспевало за ростом населения, достигшего в 1860 году 73 млн. Отметим, что тюремная администрация того времени строго выполняла правила, предписывающие ей разделять политических и уголовных заключенных.
Рост городского населения и развитие капитализма породили и увеличение числа имущественных преступлений, одновременно множились ряды политических радикалов, готовых в борьбе с властью на любые методы – убийства и террор. При Александре государство задумалось: как улучшить содержание заключенных, создать систему, которая не только карала бы закоренелых преступников, но и перевоспитывала бы оступившихся. Следствием этого стала тюремная реформа 1877–1879 годов. В зависимости от тяжести преступлений осужденные содержались в крепостях, каторжных и обычных тюрьмах, арестных домах и направлялись в ссылку. Исправительные учреждения подчинили Главному тюремному управлению МВД, в 1882 году в них находились почти 95 тыс. человек.
В 1895-м Главное тюремное управление передали Министерству юстиции, но это мало повлияло на работу тюремного ведомства: его служащие видели главную задачу в изоляции преступников, а не в их перевоспитании через работу. Работали не все заключенные, хотя их труд использовался в 1910–1916 годах на строительстве Амурской железной дороги, добыче угля на Сахалине и других промышленных предприятиях. Накануне свержения царизма за решеткой и в ссылке находились 155 тыс. человек.
Борьба за ГУЛАГ
В первые годы советской власти число заключенных было невелико: с врагами не церемонились, а лишние рты государство не хотело, да и не могло кормить. После возвращения домой из концлагерей заложников – родственников крестьян, восставших против большевиков, – в местах заключения, по данным исследования «Органы и войска МВД России», находились 68 тыс. человек. Тем не менее заключенными занимались три ведомства – Всероссийская чрезвычайная комиссия (ВЧК, переименованная впоследствии в Государственное политическое управление – ГПУ) и два наркомата – юстиции и внутренних дел. В июле 1922 года их (за исключением следственных тюрем ГПУ) передали в Главное управление мест заключения НКВД. Между госструктурами, почувствовавшими выгоды использования дешевого подневольного труда, развернулась нешуточная борьба.
К 1926 году число заключенных выросло до 104 тыс., причем большинство были осуждены на срок до года. После напряженной аппаратной борьбы ОГПУ добилось создания управления лагерей – прообраз ГУЛАГа, в которых содержались лица, обвиненные в «контрреволюционных» преступлениях, а Наркомюст – управления исправительно-трудовых колоний, где отбывали небольшие сроки. С началом коллективизации число заключенных резко выросло: до 350 тыс. в 1931 году и до 510 тыс. – к 1934-му. К ним можно прибавить более полутора миллионов крестьян, которые числились административно ссыльными.
Страшные цифры
Политические кампании конца 30-х годов изменили ситуацию в стране и заполнили лагеря. По данным историка Виктора Земскова, в 1936 году в лагерях и колониях (там содержались осужденные на малые сроки) находились около 1,2 млн. человек, в 1938-м – уже 1,9 млн. Доля осужденных по 58-й статье выросла в эти годы с 12 до 34% лагерного контингента. В 1935 году места заключения передали в ведение объединенного НКВД.
Во время Великой Отечественной войны, в 1944 году, количество «спецконтингента» сократилось до 1,2 млн. человек, но после Победы вновь возросло – в лагеря и тюрьмы потек поток антисоветских повстанцев из Прибалтики и западных районов Украины и Белоруссии, мнимых и реальных изменников родины из числа военнопленных. Кроме того, согласно двум указам 1947 года отменялся условный срок даже за кражу буханки хлеба или пары картофелин. В 1945 году за колючей проволокой находились 1,4 млн. человек, в 1950-м – свыше 2,5 млн. Доля «каэров» среди заключенных лагерей превышало аналогичные показатели конца 30-х годов. Например, в 1947-м их было 428 тыс. (54% лагерных заключенных), в 1950-м – 579 тыс. ( 40%), в 1953-м, в год смерти Сталина, – 465 тыс. (27%). Умерли в лагерях от издевательств и голода, по подсчетам Виктора Земскова, около 600 тыс. осужденных за контрреволюционные преступления.
Сталин в головах
Первые годы после смерти Сталина были отмечены не только масштабной амнистией заключенных, но и гуманизацией советской пенитенциарной системы. ГУЛАГ был расформирован, вместо него в системе МВД было воссоздано Главное управление мест заключения (ГУМЗ). Многие лагеря были ликвидированы, другие переформированы в колонии с более мягким режимом содержания, в 1965 году были созданы колонии-поселения, где осужденные не находились под конвоем и могли проживать с семьей.
Гуманизация наказаний сократила преступность и тюремное население. В 1961 году осуждено к лишению свободы было 483 тыс. человек, в 1965-м – 329 тыс. Число заключенных по стране начало было снижаться, но сменившее Хрущева новое политическое руководство страны решило энергичнее бороться с преступностью и оказало давление на суды и прокуратуру, надеясь, что жесткие меры приведут к искоренению криминала. В 1966 году количество осужденных к реальным срокам выросло, по данным бывшего первого зампреда Верховного суда Владимира Радченко, в 1,5 раза – почти до полумиллиона. В 1984 году сроки получили 632 тыс. человек, за решеткой находились около 1,3 млн.
Новые времена
Падение уровня жизни в конце 80-х – середине 90-х годов вызвало всплеск преступности, но суды не всегда учитывали трудную ситуацию – длительные невыплаты зарплаты и массовую безработицу. За решетку попадали бухгалтеры, бравшие взаймы из подотчетных сумм, врачи получали сроки за «благодарность» пациентов в виде ведра картошки или курицы, подростки – за кражу нескольких банок варенья из погреба или буханок хлеба из магазина.
В 1995 году в заключении находились свыше миллиона человек. Передача Главного управления исполнения наказаний (ГУИН) из МВД в Минюст в 1998-м почти не изменила ситуацию: в 2000 году за решеткой находились 925 тыс. человек, в 2001-м – 980 тыс. Ситуация улучшилась в 2002–2003 годах. С тех пор Уголовный кодекс не карает за мелкие кражи и дорожно-транспортные происшествия, не нанесшие тяжкого вреда здоровью. Тогда ГУИН переименовали в Федеральную службу исполнения наказаний – ФСИН. По официальным данным МВД, с 2003 по 2007 год сократилось число тяжких преступлений: убийств с 31 600 до 22 200, разбоев – с 57 100 до 47 300, изнасилований – с 8100 до 7000. Но вот парадокс: это ужесточило отечественную Фемиду. Суды исходят из постулата «органы не ошибаются» и выносят оправдательные приговоры реже чем в одном случае из 100. Несмотря на появление альтернативных видов наказаний и мер пресечения – домашнего ареста, ограничения свободы и т.д., доля лишения свободы в числе назначенных наказаний за последние годы стабильна: 33–34%. В 2003 году суды, по данным судебного департамента при Верховном суде, приговорили к реальным срокам 252 тыс. человек, в 2006-м – 326 тыс., в первом полугодии 2008-го – еще 160 тыс. Тюремное население России составляло, по данным ФСИН, в 2002 году 877,4 тыс. человек, к 2004-му оно сократилось до 763 тыс., а к августу 2008-го вновь выросло выше «дореформенных» показателей – 893 тыс. человек. Тюремный опыт за последние 15–17 лет, по оценкам экспертов, получили почти четверть мужчин трудоспособного возраста. Такая карательная политика не ведет к сокращению преступности, а лишь способствует внедрению лагерных привычек и обычаев в обществе и создает новую базу для развития мощных преступных группировок.
