Николай Петров
Первое лицо страны еще только осваивает тренажеры политической власти.
Фото Reuters
Прошел год президентства Медведева, можно подводить какие-то итоги и оценивать, как работает новая политическая конструкция, насколько она устойчива и цельна, какие стороны развиваются.
Самое главное, мне кажется, заключается в том, что тандема как такового нет – нет союза двух равноправных спортсменов, каждый из которых крутит педали. А то, что есть, скорее можно сравнить с сиамскими близнецами, когда есть две головы, а все остальные органы только в одном комплекте. Разделить это странное тело на два отдельных невозможно, не убив одного из них.
Возникает вопрос – а мог ли в принципе возникнуть тандем? Думаю, что после августа–сентября прошлого года, когда сначала произошел поворот-манифестация во внешней политике, потом грянул кризис, все возможности постепенного усиления Медведева и перехода к нему реальной власти, если таковые и были, исчезли.
Полностью изменилась повестка дня. И все те вопросы, с которыми выступал Медведев: судебной реформы, борьбы с коррупцией, социально-экономической модернизации с «четырьмя «и», – оказались задвинутыми на задний план. А на первый план вышли вопросы, которыми занимается Путин в роли премьер-министра. Это и экономика в ситуации кризиса, это жесткое позиционирование России во внешней политике, в первую очередь в постсоветском пространстве, где опять-таки экономика с нефтью и газом в первую очередь играют роль инструментов и проводников влияния России. Это и поддержание баланса между элитными кланами и группами влияния.
Впрочем, и до августа прошлого года признаков того, что за формальной передачей власти в руки президента Медведева происходит постепенное перетекание в его руки реальной власти, в общем, и не было.
Один на двоих
Любопытную картину представляют рейтинги президента и премьера. У президента они достаточно высоки, хотя и несколько ниже, чем у премьера. Главное, впрочем, то, что это не два рейтинга, а один и тот же рейтинг: они колеблются абсолютно синхронно. Рейтинга Медведева, отдельного от рейтинга Путина, просто не существует, его популярность – это отражение популярности Путина.
Сегодня невозможно представить, что, допустим, рейтинг Путина пойдет вниз, а рейтинг Медведева при этом останется высоким или даже начнет повышаться. Это наглядное свидетельство того, что все как было, так и остается. И все основные рычаги, связанные и с контролем за финансовыми потоками, и с управлением реальной экономикой, с нефтегазом в первую очередь, и с поддержанием баланса сил между основными группами влияния, между основными элитными кланами, – они все как были, так и остаются в руках у Путина. Именно у него и педали, и руль в «тандеме». А Медведев сидит на раме и может только улыбаться прохожим. Рычагов реального управления, чтобы реализовывать общие, правильные, находящие у многих поддержку лозунги, у него как не было, так и нет.
Как модель передачи власти могла бы выглядеть в принципе? Это могла бы быть постепенная экспансия, когда команда Медведева с его приходом к власти постепенно начинает расширять свое влияние, берет под свой контроль новые и новые сферы, механизмы, институты и так далее. Но ничего этого не происходит. Та команда, которую можно условно назвать командой Медведева, столь же малочисленна сейчас, как и была в момент его избрания.
Вторая модель – это переключение всех рычагов управления сразу на пилота, который до этого был запасным, как в самолете. Возможно, такой вариант и предусматривался. Собственно, Путин и сам говорил, что с политической системой все устроено, теперь можно заняться экономикой. Если Путин думал, что может поставить самолет на автопилот с Медведевым в кресле запасного пилота для подстраховки, а сам идти отдыхать или просто заняться чем-то другим, то он ошибся, – самолет попал в зону турбулентности.
Имитация активности
Политическая система в ее нынешней конфигурации выглядит пока вполне устойчивой. Важно только понимать, что базой этой относительной устойчивости являются не институты, а персональная популярность теперь пары президент–премьер. Никаких шагов в направлении укрепления политических институтов за прошедший год сделано не было, что, собственно, и показывает, что реальной передачи власти не планировалось и система как была, так и остается персоналистской.
В последние несколько недель наблюдается резкий рост публичной активности президента Медведева – совсем как в выборной кампании год назад, и у ряда экспертов возникает ощущение, что Путин отходит в сторону, как бы в тень. Это и участие Медведева в коллегиях МВД, ФСБ и Генпрокуратуры, и общение Медведева с гражданами в новом формате, это и залповая замена губернаторов, и расширенный президиум Госсовета в Иркутске с декларацией новой модели более плотного регулярного общения президента с губернаторами. Это обнародование сотни кадрового резерва Медведева, это интенсивные поездки по регионам, многочисленные встречи с иностранными лидерами и многое другое.
Медведеву надувают политический объем, как цыгане надували лошадь перед тем, как продать.
Очевидно, что всплеск его активности носит демонстрационный характер, за этим нет никаких серьезных изменений ни в политической конструкции, ни в персоналиях. И если, скажем, обнародуется президентская кадровая сотня, то это вовсе не значит, что люди Медведева (?!) вдруг заменят собой предыдущее поколение руководителей. И наоборот, залповая смена губернаторов – реакция некоторой слабости Кремля на очевидно увеличивающиеся признаки самостоятельности губернаторов и региональных, и политических элит в целом. Но при этом сам состав и замененных, и заменивших губернаторов абсолютно расходится с той якобы тенденцией, которую некоторые усмотрели в назначении Никиты Белых и Бориса Эбзеева как «медведевских» кандидатов. Нынешняя четверка назначенных полностью развенчивает миф о приходе более молодых и энергичных политиков. Это абсолютно типичная для путинских кадровых замен рокировка, в которой чиновники из какого-то ведомства пересаживаются в кабинеты глав регионов. И вся разница в стилистике заключается в том, что генерала ФСБ меняет министр сельского хозяйства. Что для региона в ситуации кризиса, когда знание руководителем ситуации часто перевешивает и его имидж, и стилистику, может оказаться только хуже.
Представляется весьма опасным, что в ситуации углубляющегося кризиса Кремль идет на замены не важно по каким критериям не устраивающих его начальников на местах людьми, которые не имеют опыта работы в этом конкретном регионе.
Заложники рейтингов
Рейтинг уже в связке президент–премьер – это единственная основа относительной политической стабильности. И если Медведев или Путин с Медведевым не делают никаких шагов в сторону укрепления институтов, то вся политическая система зависит фактически от этого самого рейтинга и его сохранения на относительно высоком уровне. В этом заинтересованы не только лично президент с премьером, а вообще все политические элиты и все граждане в целом.
Потому что если представить, что вдруг этот рейтинг рухнул, как рубль, окажется, что ни Дума, ни Совет Федерации в их нынешнем виде и даже после начала каких-то косметических политических реформ Дмитрия Медведева не являются ни авторитетными, ни влиятельными органами и не могут обеспечивать политическую стабильность. А вот как сохранить высоким рейтинг Путина в ухудшающейся экономической ситуации – большой вопрос. И вполне возможно, что то, что мы видим, – это одна из попыток его решения. Путина необходимо как-то вывести из-под удара, в сторону, убрать намек на его ответственность за негативные последствия кризиса. Вывести Путина из-под удара можно, только поставив кого-то под удар вместо него. И здесь возникает проблема отсутствия в нашей политической системе политиков, кроме одного-единственного. Прежде чем повесить на кого-то политическую ответственность, его надо раскрутить как политика.
В ожидании хороших времен
Экономическая ситуация меняется очень быстро. И все многочисленные элитные кланы и группы интересов можно условно разделить на два больших лагеря – на лагерь «сохранителей» и лагерь «инициативников». Первые бегут на короткую дистанцию, они уверены, что кризис продлится недолго и надо только пережить те несколько месяцев, самых тяжелых, что он будет длиться, а дальше ситуация начнет резко улучшаться. Поэтому не надо дергаться, надо использовать имеющиеся ресурсы, для того чтобы пережить плохие времена и дождаться, когда наступят хорошие. А второй лагерь – это, условно говоря, модернизаторы, сторонники активного действия, те, кто понимает, что придется бежать на длинную дистанцию. Они считают, что глупо потратить имеющиеся ресурсы на то, чтобы просто купить полгода-год отсрочки, что надо проводить экономический и политический маневры. Сейчас «сохранители» в большинстве, но через какое-то время среди политического класса будет доминировать вторая группа людей, потому что закончатся ресурсы или значительная часть ресурсов и станет понятно, что света в конце тоннеля в ближайшее время не видно, а, значит, просто так прожить, проев свою так называемую подушку безопасности, ничего не меняя, окажется невозможно. И это потребует очень серьезных изменений и в политической системе, и в конфигурации основных сил, и как это все будет происходить, сейчас сказать трудно. Но времени на осмысление отпущено очень мало, где-то всего полгода, чтобы модернизаторы, которые понимают, долго ли, коротко ли будет длиться кризис, но никакой подушки безопасности на то, чтобы дождаться его окончания, не хватит, надо приспосабливаться, чтобы жить и во время кризиса, и даже после его окончания страна окажется не там, где была до кризиса. То есть даже если бы кризис длился всего один год, рассчитывать на то, что начнется благополучная жизнь и цены на нефть опять пойдут вверх, неправильно – такая модель давно себя исчерпала.
Понимают ли это руководители страны? Это важный вопрос, насколько они это понимают. К Путину, как мне кажется, это понимание приходит постепенно. То, что мы видели – и выступление его на Кубанском форуме насчет острова стабильности, и его гневная реакция и желание чуть ли не сменить главу финансового блока правительства, и те заявления, всегда оптимистичные, но всегда на ход-два отстающие от экономических реалий, – все это свидетельства того, что он совсем не так, как оно сейчас происходит, оценивал и глубину кризиса, и его тяжесть для России. Его скорее можно отнести к сохранителям, то есть к тем, кто рассчитывает, что полоса проблем относительно скоро закончится. Важно и то, что не только Россия испытывает проблемы. И позиция такого рода может быть основана на том, что мы теряем сейчас что-то, но потери других могут оказаться даже больше. И вполне возможно, что относительно других стран, Соединенных Штатов к примеру, мы находимся или будем находиться в результате кризиса в более выигрышном положении, чем это было до того. То есть здесь важно то, насколько больно кризис ударяет по другим и насколько выигрышным выглядит наше положение в связи с этим.
О недостаточном понимании и о сложности адекватного реагирования на те вызовы, которые стоят перед страной в условиях цейтнота, когда приходится делать очень быстро ходы, чтобы спасти ситуацию, а не в расчете на какой-то выигрыш в отдаленном будущем, свидетельствует то, что шаги, предпринимаемые правительством, лежат исключительно в сфере экономики. А в сфере управления, где, как мне кажется, лежат главные наши проблемы, и в сфере внутренней политики – все то, что делается, – это все из прошлых времен благополучия, когда очень многие проблемы и неэффективность управления можно было компенсировать деньгами. А сейчас ситуация меняется, и все недочеты и пороки нашей системы управления становятся гораздо более выпуклыми и гораздо более значимыми в силу отсутствия компенсации в виде денежных вливаний.
Второй важный вопрос – помимо понимания ситуации – это возможность собственно реагирования и возможность предпринимать какие-то шаги для выхода из ситуации. И здесь тоже не должно быть иллюзий: в такой махине, как Россия, от позиции одного человека, пусть даже облеченного самыми высокими полномочиями и способного принимать любые решения, от него тоже зависит не все. Возможность его действий очень и очень ограничена. И мы видим, кстати, как к Медведеву приходит понимание этого и как он может гневно говорить о том, что какие-то из его поручений не выполняются, а какие-то, хотя и выполняются, но совсем не в те сроки, на которые он изначально рассчитывал. Он только сейчас, вплотную столкнувшись со всем масштабом и объемом проблем, видит, что есть мощная бюрократическая система, которая фильтрует поступающие с самого верха импульсы. И если этот импульс системе кажется неэффективным или невыгодным, то она может его благополучно блокировать.
 Считается, что Россией пока еще руководит союз двоих. Фото Александра Шалгина (НГ-фото) |
Перспективы тандема
Из всего этого можно сделать вывод, что действия власти, руководителей страны не соответствуют в полной мере той сложной ситуации, в которой страна находится. Не может быть системы рациональной – заранее продуманной и пошагово реализуемой. Должна быть выстроена такая концепция, которая позволила бы системе самой приспосабливаться к меняющейся ситуации и демонстрировать свою гибкость и дальше эволюционировать. Таких импульсов сейчас нет.
Каковы перспективы развития взаимоотношений внутри тандема? База относительно гармоничных отношений в этом условном политическом союзе – это то, что этот брак изначально очень неравен. И отношения двух участников этого союза будут развиваться тоже неравномерно: они будут бороться друг с другом, доказывать, кто из них должен принимать окончательные решения и т.д. А коль скоро брак неравен и в нем есть один партнер, который всем распоряжается и все контролирует, а другой, который может улыбаться, а может и не улыбаться, но это ровным счетом ничего не изменит, такая ситуация может длиться сколько угодно долго. Потому что они не зависят от взаимоотношений между самими партнерами, а зависят от того, как развивается внешняя ситуация.
Можно предположить несколько сценариев развития ситуации. Один из них – максимальное дистанцирование премьера Путина от повседневной деятельности правительства, от негативного восприятия гражданами. Можно, скажем, больше выдвигать на первый план первого вице-премьера как борца с кризисом, а потом, когда у него это не получится, можно принести его в жертву. Но долго так продолжаться все равно не может. Когда рейтинг тандема, несмотря на предпринимаемые усилия, все же покатится вниз, можно использовать вариант досрочных выборов и возвращения Путина на пост президента. Формально правительство может предложить план выхода из кризиса, который требует больших жертв, в том числе и от граждан, и действующий президент Медведев предложит нечто вроде вотума доверия.
Пока предпринимаемые Кремлем усилия в отношении управленческого и политического измерений кризиса представляются абсолютно неадекватными масштабу и сложности стоящих проблем. Неизбежно масштабное переустройство власти, и вопрос лишь в том, способна ли действующая власть сама себя переустроить, отвечая на внешние вызовы. В ситуации кризиса переформатирование власти не может осуществляться по заранее разработанному в деталях плану, который затем пошагово реализуется. Возможно, скорее движение в правильном направлении, снятие чрезмерно жестких рамок, препятствующих саморазвитию системы, приспособлению ее к меняющимся условиям. Такого рода шагов в направлении усиления публичной политики, увеличения политической конкуренции, укрепления социальной и политической базы власти, демонстрирующих понимание Кремлем ситуации и его способность на нее адекватно реагировать, пока не видно. Или по крайней мере их абсолютно недостаточно. Между тем времени на бездействие уже почти не осталось.
Ведущие эксперты политологического сообщества, к которым «НГ-политика» обратилась с вопросом о перспективах политического союза «Медведев–Путин», разошлись во мнениях относительно его устойчивости.
Глеб Павловский, президент Фонда эффективной политики
Путин работает как черт. В условиях кризиса, который за границами России многим уже видится катастрофой, роль правительства колоссальна, и премьеру некогда светиться и пиариться по мелочам. По-моему, спайка Медведев–Путин усиливается, они сблизились. Особенно если вспомнить тот факт, что состав правительства и президентской администрации верстался еще в докризисный год. Для медленной работы по отдаленным, как им казалось, целям модернизации.
Теперь о модернизации приходится говорить, как об аврале. Все поглощены делом. Люди не думают, что Путин куда-то «исчез», – они за ним следят по-прежнему. Но все различимей попытки разрушить, развалить тандем, и есть такая политическая цель – «долгожданное падение» рейтинга, вслед за нефтяными ценами. А он все не хочет валиться! Масса умников снуют вокруг власти, поигрывая разводными ключами, готовятся «отпускать гайки». Среди них есть нормальные враги. А есть и чеховские мужики – честные идиоты, принимающие системы безопасности государства за устарелый декор.
В русской политике с давних времен, не меньше века, есть манера презирать стабильность, как что-то ничтожное. Наша интеллигенция это рождественский гусь, она ждет счастья в Новом году, поскольку в прошлом ее хорошо откармливали. Устойчивость России рассматривается ими не как результат политического труда, а как приглашение на праздник. Тут же конченые оболтусы, уговаривающие публику на... «новый Февраль».
Линия на раскол власти отлично видна из Кремля. Политически за ней стоит несколько фракций аппарата, испытывающих стресс недофинансирования. Ведь кризис съел легкие деньги, а антикризисные бюджеты контролируются пожестче. Так не сыграть ли кому-нибудь в Мирабо? У нас есть прокризисная партия, передовики нестабильности. Именно отсюда текут слухи о «секвестре рейтинга» на полпроцента. Они хотят врезаться в центр тандема и, отцепив путинский вагон, отвести президентский состав Медведева на станцию Дно.
Мы говорим о кризисе, но это матрешка – экономический кризис внутри страны, катастрофа глобализации вне ее. Неопределенны перспективы Евросоюза, Китай и США выплывут, но еще неясно, куда именно. У нас на глазах погибает соседка Украина. В такой ситуации не может быть никакой ясности перспектив. И при всем этом тандем Медведев–Путин очень успешно работает. В том числе исправляя собственные ошибки докризисных лет. Между бывшим и нынешним президентами есть рабочий диалог, он не прекращается. Доверие в «правящей паре» растет, несмотря на частые атаки извне. Реальные претензии общества к тандему сводятся к пожеланиям большего динамизма. Люди видят власть, быструю на действия, и им это нравится.
Но вот что интересно. Общество осознает пугающую глубину кризиса, но усиливает поддержку лидеров! Такого нет ни в одной постсоветской стране, нет в Европе. Этот парадокс я называю «ножницами доверия», он результат рационального, холодного, циничного, если угодно, выбора масс – кризис не ставят в вину лидерам, требуя от них «выбираться вместе». Сказался капитал социального доверия к государственной системе. Это доверие – непременное условие демократии всюду, где она есть. А в России ее ядром остается союз Путина и Медведева, бывшего и нынешнего президентов. Вот если он распадется, мы действительно «проснемся в другой стране»!
Дмитрий Бадовский – заместитель директора Института социальных систем
Логика тандема изначально была понятна только в своих общих чертах. Существовало определенное распределение ролей и компетенций обоих лидеров, где один обладает инициативой в определенных направлениях, а второй помогает в осуществлении этих проектов. У Дмитрия Медведева как президента был и остается целый спектр направлений, где он преимущественно действовал, а Владимир Путин мог обеспечивать ему общую поддержку, при том что инициатива все равно принадлежала президенту. Это касается судебной реформы, борьбы с коррупцией, выстраивания новой кадровой политики и многих других вопросов. Понятно, что Путин в роли премьера прежде всего концентрировался в экономических вопросах. Но может или не может эта система взаимной поддержки трансформироваться со временем – однозначного ответа на этот счет не было и нет.
Одна из идей развития логики тандемократии могла заключаться в том, что постепенно расширится круг вопросов, по которым Медведев при поддержке Путина будет входить в курс дела, выстраивать уже свою политику и брать инициативу на себя. И гипотетически нельзя исключать, что именно этот сценарий сейчас и реализуется. Хотя в том, как дальше будет развиваться и функционировать тандем, ключевой и стратегический вопрос один – кто, Владимир Путин или Дмитрий Медведев, будет выставлять свою кандидатуру на выборах в 2012 году. На мой взгляд, очевидно, что если Путин не планирует возвращения на пост президента, то тогда завершение периода его наставничества над Медведевым будет все более очевидным. Если же возможен другой сценарий, то вскоре обозначатся другие тенденции. На сегодняшний день этот вопрос вряд ли решен окончательно, но к концу 2010-го – началу 2011 года это должно стать очевидным. Но в любом случае тандем просуществует скорее всего до конца нынешнего срока полномочий Медведева. Кризис, конечно, может внести определенные коррективы, но пока, как представляется, базовая логика политического развития именно такая.
Что же касается рейтинга уровня популярности президента и премьера, то динамика его развития одинаковая в обоих случаях: если он растет, то и у того, и у другого, если несколько снижается, то опять же этот взаимный процесс. Это означает, что пока массовое сознание, общественное мнение воспринимают логику тандема и ее не оспаривают. В то же время это своеобразный рейтинг ожиданий и надежд на то, что действующая власть, существующий тандем, выведет из кризиса. И все будет зависеть от того, какой будет эта стратегия выхода, насколько уже заявленные, опять же – обоими лидерами, антикризисные декларации, в том числе и о безусловности социальных обязательств, будут соответствовать их реализации.
Алексей Малашенко – член научного совета Московского центра Карнеги
Поскольку Владимир Путин дольше находится во власти, то соответственно с него и спрос больше. Если раньше с его именем связывался успех России, то теперь также связывается кризис. И в связи с этим не стоит забывать, что толпа любит возносить героев, но любит и низвергать их. И то, что Путина стало меньше, по крайней мере на телеэкранах, – это однозначное свидетельство его неуверенности в себе – от него ждут все той же гарантии успеха, благополучного выхода из кризиса, что он может предложить сейчас?
Ни Путину, ни Медведеву не выгодно, чтобы принятие вероятно провальных решений ассоциировалось конкретно с ними. Или с одним, или с другим, или с обоими. Поэтому сейчас на поверхность будут вытаскиваться идеи коллективного разума, который фактически обозначает полную безответственность. Я не исключаю, что претензии подобного рода будут предъявляться сейчас к «Единой России», которая и в самом деле безответственна. Однако и полного согласия между ними – президентом и премьером, быть сейчас не может, и вовсе не потому, что они обязательно должны быть противниками, а потому, что это невозможно по нынешней ситуации, когда поиск выхода из кризиса окружен сонмом идей и нюансов.
По экспоненте, если все и дальше будет развиваться так, как сейчас, баланс сил может склониться в пользу Медведева, пусть и чуть-чуть. Это не означает, что он будет национальным лидером, никто не может претендовать на эту роль сейчас, потому что нет программы, нет того самого Данко, который вырвет свое сердце и всех за собой поведет.
Непонятность сохраняется и во внешней политике. Какова будет реакция на «фактор Обамы»? До сих пор никто за пределами России не может до конца разобраться, кто все-таки у нас принимает окончательное решение, и это весьма болезненно, особенно для постсоветского пространства.
Ясно одно, что тандем не сохранится, но трансформируется. Будет коллективный разум, грядет и перетряска. Поэтому, когда сейчас говорят о двух центрах силы – Путина и Медведева, представляется, уместно было бы добавить и третий. Это, условно говоря, жесткий центр, недовольный действиями ни одного, ни другого. Это те люди, которые не принимают Медведева за его улыбку, за его невнятный либерализм и которые не принимают Путина, который не смог довести все до логического конца. Ситуация сейчас напоминает некое болото, и в нем кто-то может промахнуться мимо кочки и провалиться в трясину. И это может случиться достаточно быстро и незапланировано.
Это – пессимистический вариант, потому что оптимистический может быть связан только с разруливанием кризиса, когда кто угодно – Путин ли, Медведев, вдруг находят программу, которая начинает реализовываться уже осенью. Но для России выход из кризиса связан с ценами на нефть, которые не зависят ни от Путина, ни от Медведева, как бы они того ни захотели. Нынешней власти остается ждать улучшение ситуации в Штатах и Европе, и Россия будет выходить из кризиса с опозданием. Так что новое «поднятие с колен» может оказаться очень болезненным.
Александр Коновалов – президент Института стратегических оценок и анализа
Перемены внутри тандема замечаются, они есть. Прежде всего они связаны с тем, что резко изменились условия, в которых эта связка Путин–Медведев начинала работать. Обилие денежной массы, сумасшедших денег, которые приходили за энергоносители все эти годы, легко сглаживали любые неточности, просчеты и даже некоторые политические разногласия, если они возникали.
Сейчас ситуация прямо противоположная. С деньгами скверно, время, когда жизнь, может быть, не так быстро как хотелось, но все же шла к лучшему и можно было подумать не только о смене автомобиля, но и, скажем, о покупке квартиры или другой недвижимости, уходит. Снижение уровня жизни людей очевидно, и до каких границ оно дойдет – сказать сегодня не может никто. Но, судя по всему, оно для нас будет достаточно значительным. И в этих условиях люди чем дальше, тем больше будут спрашивать, кто ответственен за происходящее, кто виноват?
Это же традиционный русский вопрос, а тандем, он же не в вакууме существует. И уже сейчас в обществе потихоньку начинают поговаривать о том, что, возможно, придется кем-то из руководства и пожертвовать в такой ситуации. И что это будет выглядеть даже не как результат борьбы лидеров, а как необходимый стратегический шаг для того, чтобы удержаться нынешней властной элите. Кто будет вынужден уйти? По традициям российским вообще-то всегда жертвовали премьером. Но нынешний премьер очень глубоко укоренен, и рейтинг у него все еще достаточно высок. Правда, ситуация меняется, причем довольно быстро. Уже сейчас можно заметить такие мелкие детали, свидетельствующие о том, что внутри тандема есть разные взгляды на одни и те же вопросы. Например, Медведев начал практику еженедельных телевстреч, и явно видно, что эта практика Путину не нравится. Люди стали замечать, сколько раз появляется на экране президент, а сколько – премьер-министр и по каким вопросам.
Разумеется, для того чтобы сохранить все как есть, можно свалить все на внешнего врага. Но это может не получиться: все-таки не во всем можно обвинить Америку, даже если очень этого хочется. И тогда все по-прежнему будет зависеть от того, насколько глубоко мы будем падать в кризис и как трудно и тяжело будет людям.
