Игорь Чубайс
Работает ли обратная связь, о которой Медведев попросил, станет ясно при его очередном обращении к народу.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
Тема ежегодного президентского Послания по мере приближения к дате его озвучивания становится все актуальнее. Очевидно, памятуя об этом, Дмитрий Медведев решил предварить самого себя и на прошлой неделе обратился к нации со программной статьей, по формату сильно напоминающей то же Послание, только в уменьшенном варианте. Можно было бы поспорить по ряду отдельных пунктов этой статьи в формате равноправной дискуссии, как к тому вроде бы и призывает президент, и это уже сделали некоторые эксперты, но хотелось бы сейчас сказать о более актуальных проблемах. Важно, например, понять – а может ли власть слышать общество и как она будет реагировать на услышанное.
Должен сказать, что мое отношение к этому факту нашей жизни – Посланиям президента – негативное, потому что считаю, что в той системе правил, в которой оно осуществляется, Послание практически лишено смысла. Всякое обращение и всякие призывы, проекты, предложения целесообразны тогда, когда существует механизм контроля. Послания президента в существующих сегодня формах абсолютно никак не контролируются – никто, включая самого главу государства, никогда не вспоминает, что предлагалось год, пять, десять лет назад, оказались ли обещания выполненными, это вообще нигде не фиксируется. Собственно, даже текст Послания не публикуется ни в каких СМИ. Поэтому значение такого документа, который не имеет обратной связи, механизма контроля – мизерно.
Тем более что наиболее важные политические решения, которые реализуются нашими властями, они вообще в Посланиях президента не звучат. Например, там никогда не говорилось о том, что нужно начать войну в Чечне или военную операцию в Осетии.
Кроме того, еще как минимум одно обстоятельство снижает вес и значимость Посланий. Согласно Конституции РФ источником власти является народ. А президент, если он действует в соответствии с Основным законом страны, – просто нанятый менеджер. Это человек, которого наняло общество, поручило ему управлять страной и, взяв под контроль, сказало: «Давай работай, отчитайся о проделанной работе, а мы потом посмотрим». Применительно к этой логике должно было бы быть не Послание президента, а, наоборот, Послание президенту. То есть социологические службы и центры должны были опросить жителей всех наших регионов, субъектов Федерации. Провести общероссийские вопросы, выяснить, какие проблемы являются самыми болевыми, острыми в том или ином регионе, в стране в целом. Можно было бы выяснить, какие достигнуты успехи. И потом президент должен будет это прокомментировать. Сказать, что граждане и избиратели назвали пять таких проблем и я буду заниматься их решением. У нас же ситуация обратная, не общество обращается к президенту, а президент обращается к гражданам и говорит: вот это сделайте, это и это. Это обратный механизм, который Конституцией не предусмотрен. Поэтому вес и значение подобных президентских Посланий изначально снижены.
Кроме того, кризис, в котором находится наша страна, столь глубок, что существует ряд факторов, без решения которых любые предложения теряют смысл. Что говорить о покраске в новом колере капитанской рубки, если корабль идет на дно. Надо сначала устранить течь, установить плавучесть, привести в действие двигатель, потом говорить о том, что можно и капитанскую рубку перекрасить.
Есть острейшие проблемы, без решения которых невозможно говорить о светлом будущем страны. Они в принципе всем известны, но о них едва ли будут говорить в Послании. Например, у нас говорят о демографическом кризисе. Считаю, что самая острая проблема страны – это вымирание нашего общества, вымирание россиян. Если нас не будет, то какое Послание и кому будет адресовано через 50 лет? У нас каждый год население страны уменьшается на 700–800 тыс. человек. В этом вопросе существуют серьезная путаница и дезинформация. Например, как известно, наших женщин постоянно призывают увеличивать рождаемость. Существует материнский капитал и т.д. На самом деле уровень рождаемости в нашей стране даже выше, чем в ряде западных стран. Проблема наша не из-за рождаемости, а из-за сверхвысокой смертности. И западные демографы гадают: что же происходит в России? Вроде там нет эпидемии оспы, чумы, холеры, а смертность высокая. Этот вопрос так и не раскрыт, хотя ответ на него можно сформулировать: гиперсмертность связана с двумя факторами. Во-первых, сверхвысокое употребление алкоголя, просто целая политика спаивания присутствует. У нас вдруг сейчас обнаружили, что потребляется 18 литров в год в пересчете на чистый спирт на человека, хотя медицинским пределом является восемь литров. А где вы были раньше? Вы не знали, какие пределы существуют и что реально в стране происходит? А только сейчас спохватились и стали рассуждать о том, что надо бы довести уровень с 18 до 14 литров. Это как если бы человека приговорили к трем расстрелам, а потом сказали, нет, мы проявим гуманизм, пусть его дважды расстреляют. Это абсурд. Нужно объявлять тревогу в стране, на какое-то время ввести сухой закон и запретить вообще потребление алкоголя, чтобы люди испытали шок. Потому что мы же вымираем.
Есть другая причина. Как известно, в советское время средняя продолжительность жизни мужчин была около 70 лет. После распада СССР она составила 59 лет. Почему? У меня есть некоторое предположение, хотя пусть со мной поспорят. У нас искусственно занижены расходы на здравоохранение, и уровень расходов таков, что он и поддерживает продолжительность жизни мужчин в среднем 59 лет. То есть человек дорабатывает до пенсии, а больше он не нужен. У нас люди после 50 лет вынуждены, как правило, обращаться к врачам. Если вам прописывают лекарство, которое стоит 1–2 тыс. руб. при пенсии в 3–4 тыс. руб., это значит, что перспектив нет, возможностей нет. Нам нужно немедленно повысить расходы на здравоохранение, сделать его доступным. В ряде регионов оно неэффективно, не работает, попросту отсутствует. И после этого говорить о каких-то Посланиях, строить новые проекты.
Есть ряд других фундаментальных проблем. Это проблема бюрократического выдавливания общества. У нас бюрократия такова, что через этот бетон ничто не может пробиться. Никакой нормальный бизнес не может существовать в стране, никакая гуманитарная наука, никакое нормальное творчество невозможно, потому что оно натыкается на бюрократические бетонные стены. Бюрократия существует в любой стране и служит трансляцией интересов общества во власть. А у нас бюрократия обслуживает саму себя. В такой форме она является антироссийской, действует как оккупационный режим. Эти вопросы надо решать. Никаких реальных предложений по демонтажу бюрократической колючей проволоки, этого панциря нет. Ничего не происходит. И власти говорят, что невозможно поднять экономику, выйти из кризиса без сокращения бюрократии, но никаких реальных действий нет, и численность бюрократии продолжает расти. О коррупции говорить не буду, могу сказать, что сам механизм распределения доходов легализованный и официальный таков, что является антисоциальным и противоречит Конституции.
У нас 4,5 млн. бомжей в стране, и их численность постоянно увеличивается. Это люди, которые имели жилье, работу, но их довели до такого состояния, что они вынуждены жить на улице. У нас 8 млн. безработных. А когда чиновников обязали делать декларацию о доходах, то оказалось, что вице-премьер Шувалов зарабатывает 350 млн. руб. в год. То есть его доход 1 млн. руб. в день. Когда я это прочитал, изумился...
Среди самых фундаментальных проблем и проблема идентичности. Мы не понимаем, в какой стране живем, у нас нет правил и норм. Но это отдельная тема. Как и многие другие, без решения которых невозможно обращаться к обществу с какими-то новыми проектами. Все остальное превращается в мифологию, в мифотворчество.
