Николай Шмелев
Николай Шмелев: "То, что сделала ельцинская команда по отношению к людям, невероятно жестоко". 1992 год. Слева направо: члены правительства России Андрей Нечаев, Егор Гайдар, Анатолий Чубайс.
Фото ИТАР-ТАСС
Период перестройки во многом оцениваю по совсем личным критериям. Дело в том, что я всю жизнь просидел на двух стульях. С одной стороны, был экономистом, который зарабатывал таким образом на кусок хлеба, с другой – писателем, который писал что-то такое о божественном. Первый мой рассказик напечатали в 1961 году, а второй раз – в 1987-м. 26 лет меня не печатали – и не потому, что я не работал. Я, наоборот, очень много работал, но мне говорили: подожди, Петрович, вот ужо развиднеется, тогда начнем тебя печатать... До сих пор не понимаю, что у меня там было особенного? Антисоветчины не было – только грусть о том, что все как-то не по-человечески идет. В общем, интеллигентская у меня была позиция.
В то время можно было честно писать только по двум темам. Либо это должен быть плач по погибающей русской деревне. Либо – фронтовые воспоминания, где можно было не врать, как это удавалась тем же Г.Бакланову и В.Некрасову. А всякие интеллигентские сопли считались причитаниями чужого человека, которого не рекомендовалось никуда пускать. Я одно время с протянутой рукой по многим конторам ходил и эту литературную кухню знаю.
А потом благодаря приходу Михаила Сергеевича жизнь стала меняться. Вдруг стали печататься те, кто раньше не печатался, – и зарубежные авторы, и наши. С тех пор прошло больше 20 лет. Конечно, я не могу пожаловаться на слишком большую популярность, я достаточно инертен для этого. Но то, что у меня появляется, обязательно выходит в свет. Идеологию перестройки я довольно быстро впитал. Так что мне привыкать к тем идеям, которые выдвигали Михаил Сергеевич и его окружение, не надо было.
Меня избрали народным депутатом в Верховный Совет. Но это не такую уж большую роль сыграло в моей жизни. Мне дороги мои рассказы и романы: «Пашков дом», «Спектакль в честь господина первого министра», «Сильвестр», «В пути я занемог»... Все это опубликовано, и этим я обязан перестройке.
Гласность – 100% достижение той эпохи. Идеология перестройки медленно, но все больше и больше разворачивала нашу жизнь, в особенности нашу экономическую жизнь: от бредовых мессианских претензий и мещанских замашек – к нормальному крестьянскому здравому смыслу, которым люди руководствовались веками и который мы на какое-то время, к сожалению, забыли. За что очень дорого заплатили.
Большевики сами виноваты в том, что режим развалился. Они слишком зажирели и потеряли всякий инстинкт самосохранения. Заработали огромное количество денег после 1973 года, когда был скачок цен на нефть, продолжавшийся до 1985 года, на глаз – порядка 200 млрд. долл. По тем временам на эти средства можно было построить хоть автомобильную, хоть железную дорогу от Ленинграда до Владивостока. А мы все это истратили на абсолютно ненужную гонку вооружений. На стремление к паритету, на СС-20, не нужно нам было чудовищное преимущество в танковых войсках, к примеру. Не нужен нам был Афганистан. И не нужно нам было содержать мировую шпану от Латинской Америки до Африки. Не надо нам было увлекаться совершенно дурацкими затеями – типа поворота северных рек на юг и т.д. Большевики просто потеряли голову и по собственной дурости подвели к тому, что Горбачев не мог не возникнуть. Если бы не он, был бы кто-то еще – это стало логичным итогом деградации коммунистов.
Думается, следует отделить перестроечников от ельцинского призыва. Это все-таки люди разные. К перестроечникам я бы отнес своего покойного друга академика С.Шаталина, академика Н.Петракова и т.д. Мы все-таки двигались в сторону здравого смысла и понимали, что перестройка и создание рынка займут многие годы. И надо провести реформы помягче, народ не грабить. А когда ельцинская команда – Бурбулис, Гайдар, Чубайс – ухватили руль в этих делах, мы просто остолбенели от их невероятной жестокости. Нам и в голову не могло прийти, что можно так обращаться с людьми.
Можно упрекнуть того же Гайдара в том, что он, не введя инфляционный коэффициент на вклады в сберкассах, фактически ограбил всю страну. И частных лиц, и предприятия, многие из которых были фактически ликвидированы всего за полгода. Это даже более жестко, чем сделал Сталин в 1947 году, когда он тоже ограбил людей, но все-таки где-то на 50%, а не так поголовно, как это вышло в начале 1992 года.
Говорят – не было выхода. Это ерунда. Если бы основные фонды через акционирование предприятий распродали тем же предприятиям и работникам, а еще пообещали бы, что через несколько лет выплатят все с коэффициентом на инфляцию, то все можно было сделать по-другому. Тогда вся Россия стоила 2 трлн. руб. А по карманам и сберкассам, на счетах предприятий было около 1 трлн. Так что можно было сразу наполнить предприятия тем же оборудованием, той же собственностью по-человеческому. Не отнимать, а потом делить между мошенниками, а дать людям через акционирование гораздо больше.
Это все была в значительной мере бесплатная раздача собственности своим людям. Нам есть с чем сравнивать. Вот, например, в те же 90-е годы приватизацию провела Боливия. Не такая уж большая страна. А она в бюджет за период приватизации государственных активов заработала 90 млрд. долл. А в огромной России со всем ее промышленным потенциалом приватизация дала бюджету только 9 млрд. долл. Тогда в ходу была поговорка: «Меня назначили миллиардером»... И это было очень точно. Миллиардеров назначали. Для этого только надо было получить лицензию на экспорт – и все.
Можно вспомнить и освобождение от таможенных пошлин, которое получили якобы афганские ветераны и спортивные организации, – на водку, на табак. Я уж не говорю о знаменитой всероссийской афере с залоговыми аукционами! Методика была, конечно, бандитская. Потом она продолжалась: в 98-м году людей еще раз ограбили во время дефолта.
И все же у перестройки был плюс, и он останется с нами навсегда – плохенький, но рынок. Дефицит как таковой ликвидирован, очереди исчезли.
Однако некоторые вещи стали ухудшаться. Зарегистрировать свой мелкий бизнес при Горбачеве и Рыжкове можно было за три месяца. Сейчас нужен год – и огромное количество взяток. Не соизмеримых с тем периодом. Ведь мелкий и средний бизнес на самом деле это то, на чем раскочегарился Китай! Он начал не с таких монстров, как Уралмашзавод, он начал с малого и среднего бизнеса, оживил мертвую экономику, а потом уже дошли руки и до супертяжелой промышленности, до суперкомпаний.
Если раньше бизнес душил криминальный рэкет, то сейчас его душит рэкет коррупционный, бюрократический. Эта проблема только начинает решаться. Если не дадут задний ход опять.
Огорчает, что изменения происходят преимущественно только на словах. Есть обещания снизить налоговую нагрузку и прекратить всякий проверочный произвол, но массового движения в эту сторону нет. Доля малого бизнеса в нашем валовом продукте – 10–15%. А во всем мире – 70–80%. Разве можно сравнивать? Японская автомобильная промышленность работает по принципу сборки на крупных предприятиях, а все комплектующие поставляет малый бизнес. А для нас это высший пилотаж.
Сегодня власти озабочены наногородом в Сколкове. Но это уже было – академгородок в Новосибирске создали 50 лет назад... Модернизация – это совершенно правильно. Всю свою историю мы идем от модернизации к модернизации. Эта – очередная, и она необходима – или мы исчезнем с лица Земли. Но как модернизировать страну, если за 20 лет из нашего промышленного потенциала половина уничтожена, а вторая половина устаревает так быстро, что через 7–10 лет и ее надо закрывать... А ведь это, между прочим, и важнейшие потребительские отрасли, та самая шерстяная, ситцевая индустриализация, которая поднимала весь мир! Нанотехнологии – это замечательно, но представьте себе Эйфелеву башню, которую строят на болоте. По четырем углам забыли кирпичи положить, чтобы она стояла, и уже начинают монтировать верхний этаж. Вот этот верхний этаж и есть наши нанотехнологии. Забыли, что само здание не стоит пока.
Отношение мое к современной политике сложное. Худо-бедно, но какая-то демократия в пределах Садового кольца существует. Какие-то шевеления на региональном уровне тоже есть. А вот основы всемирной демократии, имеющей за плечами столетнее развитие, – местного самоуправления у нас нет. При царе хоть земство было, и к этому образцу мы еще почти не приближались. В Москве, напомню, 1% денег принадлежит местному самоуправлению, а 99% – городской власти. Люди не привыкли к самодеятельности, никак не приближаются к тому самому гражданскому обществу. Вот здесь надо двигаться. Мне странно, что такое большое внимание уделяют проблеме президентского срока – какая разница, 5 или 6 лет? Гораздо важнее сверху и снизу добиваться действенного самоуправления на уровне муниципалитетов, управ, сел, деревень.
Беспокоит и то, что растет пассивность народа. Хотя понять это можно. Столько крови и насилия наглоталась Россия за XX век, сколько никто не наглотался. Уже ни за одну идею – ни за, ни против – всерьез никого не поднимешь. Четыре поколения выбили репрессии и война – у нас кровопускание закончилось только в 1953 году. Еще только первое поколение выросло как бы в условиях свободы, да и то вместо свободы отовсюду деньги маячат. Главное – деньги, а свобода – так... У людей растет традиционное российское недоверие ко всему этому: опять обманут, да ну вас к черту, все равно там у себя за кремлевскими стенами решаете, а нас на самом деле и не спросите! Это настроение очень понятно российскому человеку.
Первый сорт человеческий у нас начнет возникать, если верить генетикам, через пять поколений после последнего кровопускания. То есть если от 53-го года считать поколения по 20 лет, то где-то в середине этого века должны появиться активные и умные люди. Конечно, если мы их не будем всех выставлять в Принстон – преподавать.
Замечу все-таки: страна несправедлива к Горбачеву. Он сдвинул камень с горы, который потом у него отобрали. И покатили уже по бандитской дороге. За два года ничего получиться не могло. Но мы хотя бы избавились от этой чудовищной военной машины, умерили свои аппетиты, немного начали говорить о рынке, об экономике.
Было у него и много ошибок. Например, можно было искусственно добыть денег и снять напряженность на рынке, когда махорка, и та исчезала. Люди ведь тоже понимают, что благими пожеланиями вымощена дорога в ад. Но начал этот человек замечательно, дай бог ему здоровья.
Я считаю проблемой номер один сегодня невероятное господство монополий – и частных, и государственных. Средняя мировая ставка рентабельности, прибыльности – 9% в год. У нас меньше чем за 100% никто пальцем не шевельнет. Олигархи привыкли работать со 100, 300, 500%, а строители до кризиса работали с 1000% годовых. Пока эту систему не развалят – либо силком, либо экономическими какими-то рычагами, пока монополии будут держать за горло российскую экономику, ни о каком таком автоматическом, техническом прогрессе – подразумеваю модернизацию – речи быть не может.
В Саудовской Аравии частным компаниям достается от нефтяной ренты 10%. 90% – достается государству. Поэтому там есть опреснители морской воды, дороги. Нашим же нефтяникам достается 60–70% ренты, а государство нищее. Дорогу от Читы до Хабаровска, 800 километров, не можем построить 20 лет...
