Николай Петровский Если заявлениям кремлевских чиновников о том, что предлагаемая сейчас политическая реформа не связана с массовыми протестами после думских выборов, можно верить, то это касается в первую очередь восстановления прямых выборов губернаторов. Когда в 2004 году по инициативе Владимира Путина был сделан переход от прямых выборов к фактическому назначению глав регионов президентом, это был вопрос о власти – Кремль перераспределял ее в свою пользу. С приходом экономического кризиса то, что раньше было просто властью, повернулось другой стороной, став в первую очередь ответственностью. И восстанавливать прямые выборы губернаторов следовало бы уже тогда. Если бы это сделали в 2009 году, массовые протесты на местах были бы направлены исключительно против местных и региональных властей, а не выдвигали бы антиправительственные лозунги и не требовали бы отставки нынешнего премьера. Политическая система в целом была бы более гибкой и маневренной. Ущерб для Центра от разного рода локальных неурядиц и передряг был бы меньше.
В Кремле, однако, решили сначала окончательно избавиться от относительно сильных и потенциально самостоятельных губернаторов-политиков образца начала 90-х или даже конца 80-х годов, таких как Минтимер Шаймиев, Муртаза Рахимов, Юрий Лужков и др., и уж потом, зачистив поляну, снова разрешить выборы. Вместе с тяжеловесами-губернаторами в последние два-три года активно демонтировались и тяжеловесы-мэры региональных столиц. Ни тех, ни других практически уже не осталось на региональных политических сценах. Проблема, однако, в том, что время не стояло на месте и добивавшийся ослабления всех других игроков Кремль ослабевал и сам.
Я с большим оптимизмом, чем некоторые коллеги, смотрю на перспективы появления относительно независимых от Кремля и при этом зависимых от сограждан губернаторов.
Есть юридические рамки и практики, которые могут не во всем им следовать. В конце концов еще до реализации путинского «бесланского пакета» выборы губернаторов не были полностью свободными. Кремль и тогда осуществлял на них негативную селекцию, отбраковывая кандидатов, которых он считал неприемлемыми. Вряд ли это будет принципиально иначе и сейчас, с принятием поправок к Закону «Об общих принципах организации законодательных и исполнительных органов госвласти субъектов РФ». Да, новая редакция предполагает президентские фильтры как на входе – до выставления партиями кандидатов, так и на выходе – в виде права президента отрешать избранного губернатора от должности. Однако все это политика, где действует принцип «съесть-то он съест, да кто ж ему даст». В нашем конкретном случае это означает, что сильный президент, каковым Путин не является и уже никогда, по-видимому, не будет, может гнуть свою линию вопреки интересам региональных политических и бизнес-элит. Слабый же президент должен искать и находить компромиссы, учитывающие интересы основных элитных кланов, а в ряде случаев и граждан. Замечу, что и Кремлю, и партиям придется обучаться работе в новых условиях по ходу дела, фильтром здесь станет уже волеизъявление граждан, которое будет в состоянии завернуть любого партийно-президентского кандидата.
При этом, однако, я считаю, что и в условиях реалполитик юридические нормы не могут не следовать определенной общей логике. В частности, если президент больше не наделяет своим доверием губернаторов, то он не должен иметь права отстранять их по причине утраты доверия. Да, будучи гарантом Конституции, он может отстранять их на время до решения суда, как это было во времена Ельцина, но в федеративном государстве, базовые принципы которого восстанавливает в том числе и обсуждаемый сейчас законопроект, президент не является начальником над губернатором. Лишать последнего полномочий может либо тот, кто наделял, то есть граждане, либо суд в том случае, если губернатор преступил закон.
Меня беспокоит другое: если бы в Кремле действительно понимали политическую целесообразность восстановления прямых выборов глав регионов, то в ситуации, когда соответствующий законопроект уже находится в Думе, серия назначений губернаторов, имевших место после думских выборов, не противоречила бы в корне предлагаемой новой логике. В частности, Сергей Боженов, бывший мэр Астрахани, никак не мог бы стать губернатором чужой для него Волгоградской области вопреки желанию как политических элит, так и граждан. Замечу, кстати, что если в 2010 году Кремль, отчасти испугавшись негативной реакции на кризис и массовых протестов на местах, проводя назначения губернаторов, старался подбирать фигуры из местных (средняя укорененность 31 новоназначенного губернатора составила тогда 4,6 – близко к максимальным 5), то в 2011-м снова возросла доля «варягов» (3,7 при 10 назначениях), а в этом году мы увидели целую серию новых губернаторов – представителей корпораций.
Наиболее вероятное объяснение заключается в том, что Кремль рассматривает новый порядок избрания губернаторов как прежде всего жест в сторону региональных элит и до начала торга с ними хочет максимально усилить свои позиции и решить наиболее серьезные проблемы. Кроме того, мне кажется, он пребывает в иллюзии относительно того, что переход к выборности губернаторов удастся растянуть на долгие годы, как это было в свое время с назначаемостью. Думаю, что это не получится. В этом отношении инициатива пермского губернатора Олега Чиркунова, публично пообещавшего подать в отставку сразу после принятия закона, лишь первая ласточка.
Еще один важный момент заключается в том, что институциональная составляющая здесь важна не менее, а даже более, чем персональная. Как когда-то избранные губернаторы сразу стали вести себя иначе, поняв, что их дальнейшая политическая судьба почти никак больше не связана с гражданами, а перешла в руки Кремля, так и сейчас мы увидим перерождение губернаторов-назначенцев, перед которыми вдруг замаячат выборы.
