3Юрий Голик
Оплотом патриотизма раньше всегда считалась армия.
Фото Олега Ласточкина (НГ-фото)
Владимир Путин свое президентское Послание Федеральному собранию с патриотизма начал и, собственно, патриотизмом и закончил. Без преувеличения утверждаю – такого не было давно. Очень давно. В этой связи мы хотим остановиться только на одном аспекте: патриотизм и закон. Как это отражается в законе и как закон и его применение способствуют (должны способствовать) воспитанию и сохранению патриотизма.
Зато мы делали ракеты… И это воспринималось как вполне нормальное, обыденное явление. Вроде как и по-другому быть не должно. Это же МЫ делаем. Куда делись те ракеты? Падают одна за одной и никак остановить этот процесс не можем. Перекрытый Енисей тоже взбрыкнул и снес Саяно-Шушенскую ГЭС по воле глупых, очень глупых и жадных дяденек. И гордиться как-то стало нечем. Разве что балетом?
В словаре Брокгауза и Ефрона патриотизм определяется как любовь к отечеству, вытекающая из солидарности интересов граждан данного государства или данной нации. Мы жили с таким пониманием долгие, долгие годы. А как определяют патриотизм нынешние псевдодемократические и псевдолиберальные словари? А никак. Нет такого понятия, и вся недолга.
Его не просто не видят составители словарей, они его ненавидят и вытравливают из сознания граждан любыми путями.
Даже в Конституцию умудрились записать, что «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы». Более того: «Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора» (ч. 4 ст.15). Международное право, это конечно, хорошо, но оно было и остается правом сильного. Примеров тому хоть отбавляй. И международные договоры должны соблюдаться. Еще в Древнем Риме было провозглашено Pacta sunt servanda, но никто никогда и нигде не ставил и не ставит внешнее законодательство над внутренним. Американцы, например, наоборот, по всему миру насаждают свое законодательство, в том числе и законодательство отдельных штатов. Даже по решениям Европейского суда по правам человека это наглядно видно. Чего же ради мы занялись таким самоуничижением?
Ко всему прочему само понятие общепризнанных принципов и норм настолько расплывчато, что при детальном рассмотрении просто растворяется в правовой дымке. Некоторое время тому назад одна заокеанская дама – большая поборница прав человека – неожиданно заявила что-то типа того, что право пользоваться Facebook и Twitter – это одно из фундаментальных прав человека. Лучше бы она упомянула электрочайник и унитаз – было бы понятнее и полезнее.
Эта нелепость существует и в отраслевых законодательных актах. Например, в Уголовном кодексе (ч. 2 ст. 1).
Такая умственная расхлябанность и политическая безответственность уже приводили к тому, что чиновники западных стран требовали у нас переписать Конституцию (не имея при этом своей и по большому счету не понимая смысла и назначения этого документа). Зато наши чиновники в середине 90-х годов во что бы то ни стало стремились направить проект того или иного закона на экспертизу в Америку. Да у нас Большой театр существует столько же, сколько вся Америка! У нас первые фундаментальные акты писаного права появились за века до открытия Америки (Русская Правда, например). Американцы просто не в состоянии этот исторический опыт понять и оценить. Не потому, что они плохие, а потому, что они другие. Это все равно что просить африканцев из Нигерии оценить характер и качество снежного покрова на побережье Охотского моря.
Патриотизм – среда нашего восприятия, превращающая ощущение родины в каждом из нас в ощущение всеми нами отечества. От роду ему – тысячелетия. Упоминать о нем или нет – он существует. И пока он существует, существует и наше отечество. И существует в высшем своем проявлении нашего патриотического духа, рождая стремление преданно служить ему, защищая и возвышая его интересы.
Ощущение патриотизма – чувство духовное и высокое. И это весьма значимо потому, что высота и духовность ставят его выше всех существующих материальных эквивалентов. И до тех пор пока существует патриотизм, в потенциале каждый из нас и все мы вместе можем не только своей державой восхищаться, но можем за нее и обидеться. Ответить и постоять за себя можем. Вспомните хотя бы Мюнхенскую речь Путина (2007 год). Какой вой тогда подняли все псевдолибералы! А Путин всего лишь назвал вещи своими именами – не более того.
Как преподаватели, работники высшей школы знаем одну истину, знаем ее со студенческой скамьи: без воспитания нет ни образования, ни обучения. Воспитание и образование – двуединый процесс. Элементарная логика подсказывает, что это каким-то образом должно быть прописано в законах. У нас есть законы «Об образовании» (1992) и «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» (1996), но в них нет даже упоминания о патриотическом воспитании. Почему – надеемся, понятно: у нас нет образования в его классическом понимании, а есть «оказание услуг». Если не понятно, то попробуйте спросить у нынешнего министра. Впрочем, это не получится. Он даже с ректорами не желает встречаться. Ему достаточно общения со своим офисным планктоном. Он ведь основную задачу университетов видит в зарабатывании денег. Мы, конечно, доктора, но не врачи.
Сейчас уже для всех очевидно, что идет массированное наступление на всю сферу гуманитарного образования. Но именно гуманитарное образование направлено на воспитание духа народа. Именно гуманитарное образование создает базу для формирования гражданской ответственности и патриотического воспитания народа. Наивно полагать, что «полководцы» этого наступления не понимают сути творимого ими.
Вымывание патриотической составляющей из воспитания может иногда дать такие зловонные по своей нелепости плоды, что останется только удивляться: да люди ли это писали?
Вообще действия власти всегда вызывают массу вопросов. В 1993 году под поток слов о свободе, демократии и т.п. из танков стреляли по парламенту. Разве так можно воспитать патриотизм? Если можно стрелять по парламенту, значит, можно нанести ракетно-бомбовый удар и по Кремлю? И такие призывы раздавались. Кто же здесь патриот? А никто.
Патриотизм, как ни странно это звучит в наши дни, категория внепартийная. Партии могут всего лишь усилить эмоциональную окраску и углубить теоретическое обоснование того или иного тезиса. Но они не могут сделать ненависть к своей стране и к своему народу проявлением патриотизма! Вспомните побитого молью «правозащитника» периода чеченских войн, который слабым и хриплым голоском призывал солдат Российской армии сдаваться в плен бандитам. При этом он повторял: «Будьте патриотами». Ну и как его назвать?.. Даже слова подбирать не будем.
Образцом патриотов во все времена и всех народов была армия. В нашей армии последние годы всем военным образованием по прихоти «очень эффективного министра» командовала какая-то фифочка. Сама она до этого ни дня не преподавала, ни в каком учебном заведении не работала, но военным образованием взялась командовать со рвением. Разумеется, ни к эффективности, ни к патриотизму это никакого отношения не имеет.
Либеральная модель государственности, активно превозносимая за пределами нашего отечества, подобно бронебойному снаряду, за мягким наконечником прячет стальной сердечник. Дело в том, что государство наше проявляет себя не только в наших умах и сердцах, но и без преувеличения в роскошной материи. И в этом качестве проявляет оно себя как жизненно важное пространство, жизненно важные ресурсы и жизненно важные интересы. Они равнозначны для всех нас вместе и каждого из нас в отдельности. В связи с этим стоит подчеркнуть, что наша открытость может быть полезной тогда, когда она станет фильтром, который пропускал бы все сведения и достижения, интересные для нашего развития (что полезно и может быть нами востребовано и что с пользой для себя и внешнего окружения нашей державы мы можем предлагать). Фильтром, который бы при этом не пропускал ничего, ведущего к нейтрализации наших плюсов и утрате возможности получения нашей пользы. (Вспомните пресловутый и крайне вредный закон 1995 года «О соглашениях о разделе продукции».) Причем не только в материальной, но и в духовной сфере. Наше производство при прочих равных условиях лучше уже тем, что оно – наше. Тем, что оно полезно нам не только как источник производимого продукта, но и как источник благополучия производителя и потребителя.
А наша культура и традиции лучше уже тем, что они выросли, развиваются и существуют на нашей почве. Тем, что они содержат наш обобщенный позитивный опыт, реализуемый в процессе нашего развития. Разумеется, сказанное не означает, что все чужое надо обязательно отвергать. Оставим квасной патриотизм тем, кто его исповедует. В эпоху глобализации это уже не проходит. Но заимствованием чужого опыта ни в коем случае нельзя гробить и уничтожать свое, будь то закупка вооружения, производство автомобилей или выращивание картошки. Японцы, например, все лучшее оставляют сначала себе и, лишь насытив внутренний рынок, выходят на внешний. Мы поступаем наоборот.
Воспитание патриотизма – процесс постоянный. Более того, он бесконечный. Реализация идей, заложенных в Послании, нацелена на это. Хватит ли у нас сил и воли их воплотить в жизнь – зависит только от нас. От всех и от каждого.
