Андрей Винокуров
Фото Reuters
Последние элементы, позволяющие считать нашу систему гибридной
Николай Петров – профессор департамента политической науки факультета социальных наук НИУ ВШЭ.
Разница между выборами 2013 и 2014 годов – это хорошая иллюстрация того, как власть пыталась решить проблему демократической легитимности, используя сложные политтехнологии, и их изменение сейчас. Допуск Алексея Навального на выборы московского мэра и дальнейший выигрыш Сергея Собянина в соревновании с ним – более серьезная технология, чем просто недопущение сколько-нибудь серьезных оппозиционных кандидатов на выборах в Мосгордуму в 2014 году.
В одном случае мы видим попытку власти поддержать или даже повысить выборную легитимность, а в другом – переход к новому виду легитимности такого военного лагеря.
В ситуации мало публичной политики, технологии видоизменяются в пользу более жесткого административного ресурса и отсечения кандидатов. Вместо того чтобы обеспечивать победу кандидату власти на относительно конкурентных выборах, сейчас они нацелены на то, чтобы отказаться от выборов вообще или обеспечить отсутствие на них мало-мальски серьезных соперников.
Протесты в Москве показали, что модель покупки лояльности и победы на выборах имеет свой потолок. Начиная с достижения какого-то уровня жизни, люди перестают обращать внимание на рост зарплат и пенсий. И столкнувшись с тем, что эта модель себя исчерпала, власть и выбрала переход к другой легитимности. В данной ситуации легитимность отдельных региональных лидеров зависит от легитимности лидера, который их фактически назначает.
Поле для оппозиционных политиков резко сузилось. Суть в том, что те моменты, на которых они могли увеличивать свою популярность, становятся в глазах населения менее важными. Те же антикоррупционные разоблачения Алексея Навального в ситуации войны не вызывают такой же реакции. Мы видим притупление реакции общества в отношении тех проблем, которые казались важными и на которых политик мог выстраивать кампанию. Этот эффект сродни опьянению.
Я думаю, что, к сожалению, власть сделала шаги, которые являются необратимыми, пространство для маневра резко сужено по сравнению с прошлым временем. Теперь ситуацию не отыграть назад. Серьезно изменить уже заданную траекторию движения нынешняя власть уже не в состоянии. Развитие будет идти вниз по спирали, возможно только менять скорость. А сама траектория ведет к большим серьезным кризисным явлениям в достаточно короткой временной перспективе.
Факторы работы с имиджем кандидата становятся менее важными
Игорь Минтусов – президент Российской ассоциации политических консультантов (РАПК)
В 90-х годах на исход выборов влияло три основных фактора: личность кандидата, финансовый ресурс, которым он располагает, и команда кандидата, его политические консультанты. С начала нулевых расцвел четвертый фактор, сохранивший влияние и сейчас, – административный ресурс. Если говорить об этих факторах в терминах пакета акций, то административный ресурс обеспечивает 51% этих акций. Если этим не озаботиться, то никто вам не даст гарантий, что ваш кандидат дойдет до конца кампании. В любой момент политическое руководство региона может оказать давление, и избирательная комиссия примет решение о снятии кандидата.
Отсюда и на рынке политтехнологий прежде всего востребованы специалисты, которые умеют хорошо с этим ресурсом работать. Как правило, 80% этих «умельцев» – люди, которые работают с партией власти.
Факторы работы с имиджем кандидата становятся менее важными, хотя есть довольно много случаев, когда партия власти допускает на выборы нескольких кандидатов. Например, может быть несколько кандидатов от самой партии власти, ну и два-три кандидата от лояльных оппозиционных парламентских партий. В этих случаях по каким-то определенным соображениям административный ресурс в данном округе не включается, и вот тогда существенную роль может оказать работа классических электоральных технологий. Когда выигрыш кандидата определяется тем, что политтехнологи находят удачные имиджевые составляющие того или иного кандидата, подбирают удачный слоган, важную для региона тему, вырабатывают правильное позиционирование. Такие случаи происходят, хотя и нечасто. Так что в этом смысле политтехнологии работают, но в сильно ограниченной зоне по сравнению с тем, что было в прошлом.
Заказ на политтехнологии идет не только на избирательные кампании. Часто губернаторы очень озабочены своими рейтингами в подконтрольных регионах. Еще есть целая группа рейтингов, которые делают уважаемые федеральные эксперты, и губернаторы заинтересованы в том, чтобы занимать в них не последнюю строчку. Для поднятия своего рейтинга они могут пригласить политтехнологов, хотя все-таки чаще работают с консультантами внутри их собственных команд. Здесь нужна постоянная работа, и приглашение профессионала со стороны может вызвать большие издержки. Помимо обращений, связанных с рейтингами, есть и другое направление, когда какой-нибудь региональный политик хочет отпозиционировать себя в федеральных средствах массовой информации. В этом случае консультант ищет и разрабатывает для него темы, с помощью которых он мог бы отличаться от других политиков в региональной повестке дня.
Формата off records больше не существует
Евгений Минченко – действительный член Национальной академии социальных технологий
Политтехнологические рынки очень сильно отличаются в зависимости от страны. В США, например, один из ключевых электоральных инструментов – это фандрайзинг, сбор средств, которые исходят от бизнесменов и простых частных граждан. А у нас не принято, чтобы частные граждане лично участвовали в поддержке тех или иных политиков. В США очень сильно распространен микротаргетинг, создаются детализированные базы данных по каждому избирателю. В Евросоюзе такое применение ограничено, потому что у них более жесткое законодательство в сфере сбора персональных данных, а в РФ это не очень нужно, потому что зачастую результаты выборов определяются не в ходе избирательных кампаний, а в ходе элитных переговоров. Поэтому и нет необходимости в таких изощренных и элегантных инструментах.
Поэтому мы в первую очередь специализируемся на политическом лоббизме и стратегическом планировании. Какого цвета сделать плакаты, какие ролики пустить – это все уже имеет вторичное значение, правильно проведенные переговоры важнее.
В России широко применяется практика кандидатов-спойлеров, когда на политическом поле оппонента выдвигаются другие кандидаты, задача которых оттянуть голоса. В США подобного рода сговор может стать подсудным делом и привести к тюремному заключению. В Европе будет большой скандал, который может означать политическую смерть для участников подобного неформального сговора.
Региональные выборы показали, что стратегия единого оппозиционного кандидата не работает. Если на старте кампании регистрируется один такой кандидат, то, во-первых, он суммирует не только рейтинги, но и антирейтинги, а во-вторых, возникает уязвимость. Например, в Оренбургской области ЛДПР отозвала своего такого единого кандидата, из-за этого ни одна парламентская партия не имела своего представителя на выборах.
Что касается перспектив политтехнологий, то я думаю, что пока все идет по пути дальнейшего развития технологий микротаргетинга, также есть явный запрос на технологии, связанные с массовыми общественными движениями, которые основаны на массовой поддержке населения, а не только элитной. Примерами таких движений служат волонтерские объединения, фонд «Город без наркотиков» в Екатеринбурге. Их достаточно много на самом деле. Третий тренд – это запрос на подлинность. В условиях распространения смартфонов формата off records больше не существует. Политик должен обращать внимание на то, что он говорит и делает, не только когда находится в формате политической коммуникации. Примером могут послужить проблемы Андрея Исаева. Известный казус с ним, конечно, не подорвал его политическую карьеру, но замедлил. Должен быть отдельный тренинг для политиков, посвященный их поведению в повседневной жизни.
Нужно найти коридор, через который кандидат сможет пройти и победить
Игорь Бунин – президент Центра политических технологий
Политтехнологии сейчас востребованы больше, чем, условно говоря, в середине нулевых, но меньше, чем в 90-е годы. В них ощущают потребность все, кто так или иначе баллотируется в депутаты или губернаторы.
Что касается особенностей современного периода, то в 90-е годы было меньше административного ресурса, чем сейчас, в нулевые годы все решалось только на уровне административного ресурса, а сейчас есть и то и другое.
Самое главное, с моей точки зрения, это выработка стратегии. Без ее выработки ничего сделать нельзя. Это главная проблема. С помощью опросов и фокус-групп необходимо выявить главные проблемы кандидата и коридор, через который он может пройти и победить. Если ты не сделаешь этого с самого начала, а все остальное будешь проводить вслепую, то в большинстве случаев проиграешь.
У каждого кандидата есть свой имидж. Этот имидж и нужно приспособить к электорату, то есть помочь кандидату понять, каков же его электорат, объяснить, как этот электорат соблазнить. Это большая и тонкая работа.
У кандидата есть негативные стороны, с которыми надо работать, а есть позитивные стороны, которые нужно использовать. Каждая ситуация зависит от конкретного кандидата, его электората.
Политтехнологи нужны всегда, не только во время выборов, но и в промежуточный период. Первоначально они выполняли другую задачу. Изначально кандидаты в депутаты или кандидаты в губернаторы не имели ни малейшего представления, как проводить выборы. Надо было объяснить простейшую механику. Потом наступил период, когда административный ресурс решал все проблемы, надо было просто переговариваться с вышестоящим начальством. Потом наступил период, когда оказалось, что этого недостаточно и нужно снова использовать политтехнологии. Но сейчас, как правило, у кандидатов есть свои штабы, команды, какой-то набор информации, умения. И политтехнолог должен быть семи пядей во лбу, чтобы его использовали. У каждого губернатора есть и свой штатный политконсультант. Политтехнологи высшего класса используются в реально конкурентных ситуациях. Таких не так много. Если вспомнить последние выборы в Мосгордуму, то реальная конкуренция там была в 10–12 округах, в остальных ее не было. Но у всех были политтехнологи. Поэтому сейчас политтехнологи востребованы как профессионалы высшего класса, а не просто как специалисты, которые знают банальные вещи.
