Партий много, но итог один

Большинство инициатив Дмитрия Медведева по реформированию партийного законодательства не имело никаких шансов стать реальностью. Фото Reuters

«НГ-политика» вместе с информационно-аналитической компанией «Медиалогия» попыталась восстановить ход развития российской партийной системы с 2011 года. Тогда в рамках либеральных реформ президента Дмитрия Медведева была существенно упрощена процедура регистрации партий и их возможности участия в выборах. Однако дальнейшие законодательные изменения вернули все на свои места. В политической системе сложилась четкая партийная иерархия, и участие в ней новичков весьма ограниченно.

Сейчас в России официально зарегистрированы и имеют право на участие в выборах 75 политических партий. При этом только семь из них прошли регистрацию до 2012 года. Помимо парламентской четверки («Единая Россия», КПРФ, ЛДПР и «Справедливая Россия») в них входят: «Яблоко», «Правое дело», «Патриоты России» и РПР–ПАРНАС.

Внезапное появление всех остальных связано с реформами партийного законодательства, произошедшими в 2011 году. Их инициатором выступил на тот момент президент РФ Дмитрий Медведев. Согласно нововведениям, серьезно снижались требования к численности политической партии – с 45 тыс. до 500 человек. Также, согласно закону, снижались требования к количественному составу региональных отделений партий, фактически теперь они могут состоять из двух человек. Параллельно с упрощением условий создания политических партий Медведев также предложил поправки в законодательство, которые открывали им возможности широкого участия в выборах. Для регистрации своих кандидатов у партий отпала необходимость собирать подписи. Такое требование осталось только для президентских кампаний.

Кроме того, Медведев хотел вернуть прямые выборы глав регионов, однако последнее нововведение претерпело изменения почти сразу. Для участия в выборах решено было ввести так называемый муниципальный фильтр, согласно которому кандидат, желающий принять участие в губернаторской кампании, должен собрать подписи от 5 до 10% муниципальных депутатов или глав муниципальных образований региона.

Эта норма серьезно ограничила потенциальное участие кандидатов в выборах. Один муниципальный депутат может отдать подпись только за одного кандидата. Во многих регионах даже кандидаты от парламентской оппозиции могут зарегистрироваться, если им в этом помогут региональные власти. Это порождает мнение о том, что муниципальный фильтр становится своеобразным инструментом власти по конфигурации выборов.

В этом плане показательна история на выборах губернатора Омской области в этом году. Главный оппонент губернатора от КПРФ Олег Денисенко собрал подписи сам, но впоследствии некоторые из них совпали с подписями действующего губернатора Виктора Назарова. Причем камнем преткновения стала подпись депутата совета Крутинского района Нины Лушовой, которая много лет состояла в Компартии. Именно из-за ее подписи Денисенко грозило снятие с выборов. Сама Лушова неожиданно отправилась на отдых в Крым. Такая череда событий неминуемо приводила к мысли, что произошедшее могло быть ходом команды Назарова. Денисенко был лишен регистрации в качестве кандидата, однако впоследствии он был восстановлен на выборах решением Верховного суда. Областной суд его претензий не признавал.

Ранее, в 2014 году, из-за муниципального фильтра не смогла принять участие в выборах главы Санкт-Петербурга известный депутат Госдумы, бывший представитель эсэров Оксана Дмитриева. И все же говорить о том, что муниципальный фильтр является непроходимым для оппонентов губернатора, – преувеличение. В частности, на этих выборах в Иркутской области во втором туре действующий губернатор Сергей Ерощенко неожиданно для многих проиграл коммунисту Сергею Левченко. Однако очевидно, что в ряде ситуаций муниципальный барьер играет действующим губернаторам на руку и позволяет не допустить к выборам ряд оппонентов.

Очень скоро были изменены и инициативы Медведева, касающиеся отмены сбора подписей для участия в выборах других уровней. Уже в 2013 году была введена обязательная процедура сбора подписей для участия в выборах в региональные парламенты и муниципальные образования. От этой процедуры освобождались только партии, получившие на думских выборах более 3% или уже имеющие своих представителей в региональном парламенте или органах местного самоуправления.

Фактически эта норма сыграла на руку прежде всего парламентским партиям. Она позволяет им избавиться от повсеместной конкуренции малых партий, ряд из которых делит с ними один электорат. Например, у КПРФ есть целых два конкурента на этом поле – «Коммунисты России» и КПСС.

Особый резонанс проблема процедуры сбора подписей получила в этом году в Новосибирской области. Для того чтобы пройти там подписной фильтр для участия в выборах в региональное Заксобрание, необходимо было собрать более 10 тыс. автографов граждан. Этот барьер после выявления брака в подписных листах избиркомом оказался непреодолимым для РПР–ПАРНАС. В Калужской области аналогичная история случилась с «Гражданской инициативой» (здесь надо было набрать более 4 тыс.  подписей). Не смогли преодолеть подобный барьер и многие кандидаты на прошлогодней кампании в Мосгордуму.

О том, насколько реалистичен сбор подобного количества подписей граждан, ведутся споры, однако основная сложность еще в том, чтобы соблюсти все необходимые юридические условия этого сбора. Любое несовпадение указанных паспортных данных в подписных листах с базой данных ФМС приводит к браку данной подписи. И в данном случае возможны банальные ошибки сборщиков. Они могут неправильно записать данные со слуха. Ошибиться может и человек, который их дает сборщику (ведь не каждый даст в руки волонтеру паспорт). Собранные подписи также могут проходить проверку графолога. Он сверяет одинаковость почерков в дате и подписи граждан (эти две графы избиратель должен заполнить своей рукой). Существует также ряд оснований для полной забраковки подписных листов. А в той же Калуге подписи «Гражданской инициативы» полностью забраковали из-за того, что в подписных листах не было указано, что Андрей Нечаев является председателем партии, а не просто ее членом.

Помимо ошибок возможны и намеренные диверсии. В частности, представители РПР–ПАРНАС говорили, что к ним в волонтеры записались «токсичные сборщики», которые намеренно допускали ошибки в подписных листах, чтобы их в дальнейшем забраковала избирательная комиссия. Однозначно такая возможность для конкурентов в процессе выборов возможна.

Кроме того, сбор подписей несет в себе серьезные денежные затраты. Тем не менее утверждать, что данную процедуру невозможно пройти, как и в случае с муниципальным фильтром, не совсем корректно. Ведь тот же РПР–ПАРНАС, успешно собрав подписи, смог зарегистрировать свой список в Костромской области. Однако очевидно, что сбор подписей как процедура создает серьезные преимущества парламентским партиям и «Яблоку», а также серьезно сужает круг возможностей для участия в выборах малых партий. Наиболее реалистичным вариантом для них остаются муниципальные выборы с дальнейшей попыткой выйти на региональный уровень. Представители же контрэлиты регионов скорее предпочтут партию, которая избавлена от процедуры сбора подписей избирателей. Иллюстрацией такой стратегии является история известного костромского предпринимателя Владимира Михайлова. В прошлом представитель «Единой России», он рассорился с партией, однако для дальнейшего участия в выборах выбрал партию «Яблоко», которая не нуждается в сборе автографов граждан для выдвижения своих одномандатников и списков.

В 2016 году для политических партий пройдет главная кампания – выборы в Госдуму. Здесь введены аналогичные фильтры. Для допуска до выборов своего списка партии, уже не имеющие представительства в парламенте, набравшие на прошлых думских выборах менее 3% и не имеющие представителей в региональных парламентах, обязаны будут собирать 200 тыс. подписей для участия в кампании (причем в одном субъекте должно быть собрано не более 7 тыс.). Для кандидатов по одномандатным округам эта норма составляет 3% от количества  избирателей округа.

Уже сейчас можно предположить, что такие условия сложновыполнимы для малых партий и уж точно слишком затратны при условии, что избирком может забраковать их подписные листы. Поэтому большинство из нескольких десятков зарегистрированных партий от федеральной гонки точно будет отсечено. На сегодняшний день свободное участие в федеральной кампании себе обеспечили 14 партий. Помимо парламентских это: «Яблоко», «Правое дело», «Патриоты России», «Гражданская платформа», «Родина», Партия зеленых, «Гражданская сила», «Коммунисты России», Партия пенсионеров за справедливость и РПР–ПАРНАС.

Фактически все введенные ограничения выстроили и закрепили совершенно четкую иерархию в партийном пространстве России. Лидеры, которые имеют явные преимущества для политиков и контрэлиты и подбирают партии для участия в выборном процессе, определены. Для них нет смысла пытаться создать новый проект, ведь это чревато столкновением со всеми процедурами, необходимыми для допуска до выборов, описанными выше. В данном случае показателен пример Оксаны Дмитриевой. Политик имеет серьезный вес в Санкт-Петербурге, но после окончательного откола от эсэров ее попытки создать проект под себя и нескольких сторонников не увенчались однозначным успехом. Обе партии, аффилированные с ней – Партия профессионалов и Партия национальной безопасности, – так и не смогли добиться льготы не собирать подписи для участия в федеральной кампании. Судьба малых партий остается ситуационной. Они используются как спойлеры. Здесь можно вспомнить партию «Против всех», которая неожиданно оказалась под первым номером в списках на выборах в Костроме. Представители власти не раз говорили, что партийное законодательство не будет меняться до следующей думской кампании. Скорее всего 14 главных игроков останутся неизменными и никто не вылетит из-за законодательных нововведений. Можно предположить, что партийное пространство идет к сжатию и формальная простота процедуры создания партии, оставшаяся в политической системе в наследство от Медведева, с лихвой компенсируется существующими ограничениями.

Топ-15 партий по упоминаемости на федеральном ТВ и в прессе (период исследования: 2011–2015 годы)