Галина Муравчук
Россия умеет начинать и продолжать этот непростой разговор – она перестала бояться смерти.
А.Трифонов. Церковь
Homo mortalis – Человек смертный. – М.: Печатные традиции, 2009. – 412 с.
Этот сборник открывает издательскую серию работ, посвященных феномену смерти человека и осмыслению существа смертности. Изданный под редакцией писателя и публициста Сергея Роганова альманах выступает междисциплинарным, межкультурным пространством, в котором отношения между «человеком» и «смертью», возможно, впервые оформляются в проблемное поле существования Человека смертного, то есть человека рождающегося, достигающего вершины индивидуального развития, стареющего и потому – умирающего.
Континентальная философия исчерпала ресурс мифической «заботы о смерти». Напряженный взгляд в лицо Ничто утратил свою определяющую бытие человека силу. Иными словами, «метафизика смерти», то есть все то, что находилось «┘вне области экзистенциального анализа смерти» (Мартин Хайдеггер) становится сущностью и содержанием современной танатологии. Отсюда и жанры, и стили статей, эссе, очерков, стихов, литературных миниатюр, которые вошли в первый выпуск альманаха «Homo mortalis – Человек смертный». Невозможно говорить о смерти сейчас, в начале нового тысячелетия, на языке всего лишь философии. Или всего лишь биологии. Всего лишь истории или литературы. Метафизика смерти предполагает как первый шаг – многоголосую, многоплановую коммуникацию, для того чтобы возникли контуры пространства понимания сущности смертного/конечного человека.
Поэтому на страницах альманаха современная «культура смерти» терроризма и информационных войн (Александр Неклесса) невозможна вне и помимо современного проблемного поля биоэтики, новых критериев смерти человека – «смерти мозга» и «смерти сознания»; поисков технологического бессмертия и перспектив развития крионики («Мы и Она», Ольга Балла). Самоубийство и смерть в пространстве русского рока (иеромонах Григорий) неизбежно предполагает осмысление сущности «некрофилии» (Евгений Горный). Современная «мода на смерть» Сергея Якушина невозможна вне культурологической, философской ретроспективы эпидемии самоубийств (Ирина Кавинова) в современных цивилизованных обществах.
Сколько людей – столько и смертей, сколько смертей – столько и смыслов. Художники и журналисты; этнографы и теологи; историки философии и культурологи; поэты и систематики – чтение альманаха увлекательное путешествие в мир современного человека, увлекательное и полное сюрпризов: разноплановые тексты сплетаются в один причудливый рисунок, неожиданные повороты заставляют откладывать книгу и переводить дух. Порой сложно следовать за мыслями авторов, порой сложно ломать собственные стереотипы восприятия привычных и в то же самое время совершенно непривычных образов, метафор, символов, логических конструкций.
Сергей Роганов, известный исследователь феномена смерти и смертного человека, строго следует поставленной перед новым альманахом цели: сформировать точку пространства культуры для того, чтобы современный облик смерти наконец перестал быть призраком, рассеянным в бесконечности виртуальных миров, затравленным уродцем в нишах нашего сознания, а стал видим, ясен и доступен взгляду современников. Альманах не рассчитан на узкую, профессиональную аудиторию, но приглашает к чтению и сотрудничеству всех, кто размышляет, замечает, удивляется новому взгляду не на смерть, а скорее на смертную природу современного человека.
Новый альманах «Homo mortalis – Человек смертный», пожалуй, является новым не только для российской культуры. Цивилизованное табу на смерть, ускользание, избегание открытой и широкой дискуссии о существе смертных в эпоху, когда утверждается цивилизованное, постиндустриальное бессмертие нового человека в Европе, Северной Америке, обрекает саму смерть на постыдное существование, когда даже порнография в отличие от собственной смерти законна, приемлема и желанна.
Говорить о смерти стыдно. Говорить о смерти не принято. Возможно, только лишь из страха увидеть ее в действии. Но именно поэтому Россия умеет начинать и продолжать этот непростой разговор – она перестала бояться смерти.
И не устает поддерживать, чтобы не прервалась связь времен.
