Химера, в которой отпала нужда

Михаил Сарбучев. Никакого «Ига» не было! Интеллектуальная диверсия Запада.
– М.: Яуза: Эксмо, 2012. – 256 с.

Тема разоблачения фактов отечественной истории продолжена – весьма успешно. И это логично, ведь уже надоело до невозможности по поводу и без повода повторять сентенцию Лапласа про разумного Творца – «в этой гипотезе я не нуждался». Так вот, в гипотезе про монголо-татарское иго люди нуждаются еще меньше. Для среднего гражданина версия монголо-татарского нашествия ничего не добавляет и ничему не способствует – ибо это чистейшая идеология для дворян, озвученная и описанная Карамзиным и позже Соловьевым. Но Карамзин – придворный историк. А Соловьев – историк государственно-православный.

Конечно, иго стало скрепляющей конструкцией в довольно рыхлой и неудобоваримой историографии как «Руси святой», так и России имперской. Нужна ли химера ига теперь? Явно нет, но разоблачение пропаганды часто требует привлечения даже больших усилий, чем ее создание.

И здесь речь не о гипотезах, создающихся в рамках свободных дискуссий, а о жестких парадигмах, внедряемых в школьное образование до сих пор. Конечно, это относится к управлению – и никто прямо не восстанет против мух государственного консерватизма до тех пор, пока не возникнет новая кладка протогосударства под видом гражданского общества.

К сожалению, общество «гражданское» не всегда тождественно обществу «открытому». Но открытое общество – реальность, пока не наша, не местная, и не имперская само собой. А «империю» тащат с собой не только государственники, патриоты, но и некоторые космополиты и даже антиглобалисты. Только тотальный глобализм вкупе со свободным рынком – вольной торговлей, которая есть гарант политической свободы, – может привести к прогрессу общество в целом. Но нет, начинаются вопли о гарантиях, справедливости, квотах, всеобщем образовании...

Ценность книги Сарбучева в том, что в ней прописан реальный протест против внедрения заведомой идеократии. А централизованная идеократия – это всегда зло, ибо не приемлет альтернатив. Ведь альтернатива – это возможность реализации своих чаяний в рамках собственного проекта, а не предписанного извне.

Автор приводит свидетельства историков, исследует летописи, поднимает еще не переведенные на русский источники, чтобы показать нелинейность истории, ее прерывистый характер. Догма, безусловно, не должна довлеть над исследованиями.

Михаил Сарбучев признает: «...У меня нет ответов на все вопросы». И продолжает: «Возможно, они найдутся сами, когда фантазмы русофобов подвергнутся более детальному анализу скептиков...»

Книга в целом выпадает из ряда ура-патриотических писаний последнего десятилетия, в ней – при всем национализме автора – ставится ряд неудобных вопросов и для русских. В частности, подвергаются сомнению многие датировки исторических событий, причем Фоменко также не остается без порции жесткой критики.

Еще цитата из книги: «Я много ругал Азию и восхвалял Европу, но подчеркну еще раз: «европеец» и «азиат» в данном случае – это не этнические, религиозные, культурные или расовые общности. Это разные социально-политические типы, разные цивилизации, разные приоритеты развития».

В конце книги даны любопытные приложения – читатель скорее всего начнет именно с них – перечень 250 самых распространенных русских фамилий и сравнительная таблица военного противостояния Москвы и Казани, составленная на основе исследования Вильяма Похлебкина «Татары и Русь».