Главный «экстремист» ХХ века

Дали вблизи и вдали/ Отв. ред. М.А. Бусев.

 – М.: Прогресс-Традиция, 2013. – 416 с.

Каламбурное название очень подходит художнику, славному своим «игровым поведением». На последней странице обложки сборника Дали взирает на нас с фотографии, приставив к одному глазу лупу, из-за чего глаза становятся разной величины. Но такую же игру в разную оптику предпринимают и авторы сборника. Они то приближаются к герою, то удаляются, меняют ракурсы, подхватывают и продолжают темы в духе излюбленного художником «анаморфоза», создавая картину поистине стереоскопическую. И, что важно, с открытым финалом. Последнее слово не сказано.

А вот финальные слова Светланы Батраковой в заглавной статье сборника («Сальвадор Дали: игры всерьез») поражают мрачным итогом. Это явно взгляд из нашего далека, когда расширившийся круг безответственных «игроков» на поле современного искусства вызывает раздражение и подозрение в шулерстве: их (картины Дали. – В.Ч.) «не захочется повесить в жилом доме, ими трудно любоваться, их еще труднее понять».

Данте, Дали… Дадаизм какой-то…  Сальвадор Дали. Данте. 1951. Иллюстрация из книги

Этой точке зрения аппонируют сразу две статьи, Натальи Малиновской и Нины Геташвили, где Дали рисуется человеком Возрождения и по своей универсальности, и по сути творчества, использующего возрожденческие и античные мотивы. Правда, попал он, как считает Наталья Малиновская, представленная в сборнике не только блестящей статьей, но и переводами поэтических и прозаических текстов Дали, не в свою эпоху, а в эпоху «краха надежд». И обстоятельства этой дурной эпохи ему помешали. Ей вторит Нина Геташвили. Да, он сам называл свое поведение «антинормальным». «Но сегодня… обозревая все политические и военные «шоу» прошлого столетия, какое именно из них мы назовем нормальным?»

С этой логикой хочется спорить. Обстоятельства эпохи еще никого не извиняли. И почему-то они не помешали ни другу юности Дали Федерико Гарсиа Лорке, ни Марку Шагалу, ни Кузьме Петрову-Водкину с безумным упорством в век насилий и убийств отстаивать идеалы любви. Александр Тышлер в начале 30-х годов коричневой краской замазал свою картину «Учись стрелять!», где милый юноша в парке стреляет по чучелам. Художник не хотел идти на поводу у «обстоятельств эпохи». Не желал «учиться стрелять». Оставался с теми, в кого стреляют, – с беззащитным голубем, быком на бойне, безоружными пленными. А ведь картины магичны. Их энергетика заразительна. И вот почему «свойское» (определение Геташвили) отношение Дали к античности меня не убедило. Его скульптурные Венеры, то с «ящиками», то с рыбьей головой, показались таким же глумлением, как дюшановские усы, пририсованные к леонардовской Моне Лизе.

Но что все же это за позиция такая, приводящая к «антиповедению»? На чем она основана? На эту тему сразу три статьи культурологического плана – Александра Якимовича о Дали-политике, Вячеслава Глазычева о Дали-дизайнере и Алексея Курбановского о связях творчества Дали с советским искусством 30-х годов. Энергичная и едкая статья Якимовича наглядно показывает, что Дали – вовсе не политик. И поэтому не стоит ловить его на противоречиях – то он с Гитлером, то друг Советского Союза, то горячий поклонник Франко. Причем все свои «политические» идеи художник доводит до абсурда. Дело в том, что он художник «экстремистского» плана. 

Вячеслав Глазычев подхватывает тему. Оказывается, Дали не только не политик, он и не дизайнер. Его замыслы гораздо амбициознее, недаром его имя прочитывается как «спаситель». По мнению Глазычева, он был неким гипердизайнером, в каждом произведении решавшим задачу «несомненно проектного содержания». Алексей Курбановский еще более проясняет истоки «антинормального» поведения Дали. Он указывает на эсхатологическую атмосферу, породившую сюрреализм в целом. В самом деле, к 30-м годам ХХ века, кажется, сбылись все мрачные пророчества о «закате Европы» (Шпенглер) и «европейской ночи» (Ходасевич). И это «выпадение» из реального пространства и реального исторического времени породило феномен Дали – художника «конца света».

Редактор сборника Михаил Бусев в своей статье заставил меня взглянуть на Дали-живописца с новым удивлением и интересом. Автор проанализировал творческий диалог Дали с художниками прошлого – Босхом, Вермером Делфтским и Милле. Особенно захватывающим получился разбор далианских вариаций на темы Милле. Вот где ощущается некая гипнотическая завороженность, эмоциональная одержимость образами «патриархального» французского художника. Но Дали, оказавшийся в ситуации краха и гибели прошлого, видно, и привлекала эта незамутненная «органическая» вера Милле в человека.

Целый ряд статей сборника прочерчивает связи современного отечественного искусства с творчеством Дали (например, Анны Флорковской, Евгения Алексеева). Видишь, как Дали «освобождал» российских художников от груза накопившихся запретов. Но даже и в статьях, где речь не идет о современности, положим, в статье Виктора Ванслова о Дали-декораторе балетов Мясина, – эта связь прослеживается. Понимаешь, что многие современные режиссеры, идущие «параллельно» замыслу автора, во многом продолжают свободную манеру Дали делать «свой» спектакль, не оглядываясь на автора, либретто, музыку и прочие мелочи. У Дали на этом пути иногда возникали шедевры. Или, к примеру, статья Елены Таракановой, сравнивающая автопортреты Дали и Де Кирико, когда оба мастера как бы уже видят себя в мраморе, приводит на ум некоторых современных художников «массовой культуры», на глазах «бронзовеющих» в собственных автопортретах.