Она не любила свою славу

Америка в преддверии судьбоносных перемен…Кадр из фильма «Убить пересмешника». 1962

Литературная отшельница из Алабамы, Харпер Ли никогда не любила свою славу. Автор культового романа «Убить пересмешника», триумфально вошедшего в программу американских школ, отгородилась от нее способом, до того небывалым: Харпер Ли вовсе перестала печататься. В 60-х годах было опубликовано несколько рассказов, Ли говорила о новой работе, собирала материалы для «Хладнокровного убийства» Капоте, но вскоре исчезла, отказываясь даже давать интервью. Одно точное попадание, как выстрел Аттикуса Финча в бешеного пса, – и писательница бросила ружье.

С тех пор прошло больше полувека. А в 2015 году поверенный 89-летней писательницы объявил о сенсационной находке. По официальной легенде, «Пойди, поставь сторожа» – роман более ранний, оформившийся еще до публикации «Пересмешника». Рассказывает он о судьбах героев 20 лет спустя. Казалось бы, радости поклонников нет предела. «Глазастик Финч!», «Мей-комб! Мей-комб!» – скандируют возбужденные толпы… и затихают. Литературный мир полнится слухами, дескать, издатели наживаются на имени классика почтенного возраста, сама писательница, по словам зарубежных СМИ, очень удивлена и польщена, что книгу вообще публикуют после стольких лет.

А тем временем читатели открывают продолжение истории, в которой повзрослевшая уже-не-та-Глазастик Финч приезжает из Нью-Йорка на две недели домой, в душную летнюю Алабаму. Джин-Луизу больше не занимает тайна Страшилы Рэдли, теперь она озабочена возможным замужеством, но, как и раньше, шаловливая и острая на язычок. Разворачивается вполне мирная картина с поправкой на извечный антагонизм Глазастика и женского синклита во главе с тетей Александрой. Будь роман банальной воспитательной беллетристикой, Харпер Ли ограничилась бы живописанием нежного возраста героини, того, как увлекательно она взрослеет и как болезненно избавляется от иллюзий юности. Но вряд ли возвращение в Мейкомб событие случайное. Слишком уж время знаковое – изъеденная сегрегационными предрассудками Америка в преддверии судьбоносных перемен. Слово берет род Финчей, и в узком кругу, за ширмой семейных неурядиц автор разворачивает батальное полотно. Спор Джин-Луизы и дяди Джека – этакий манифест, образец гражданско-патриотического пафоса. По эмоциональной силе он сродни защитительной речи в суде, памятной еще и по голливудской экранизации с Грегори Пеком, но тональность его другая. Внезапно лишившись опоры, героиня отчаянно пытается защититься. Глазастик из «Пересмешника» боготворит отца, в «Стороже» девушка от него отрекается, а вместе с ним и от всего, что видит вокруг. Автор резюмирует: «Если бы Джин-Луизе хватило проницательности преодолеть перегородки своего взыскательно-разборчивого, замкнутого мира, она поняла бы, что всю жизнь страдает врожденным дефектом зрения, на который не обращала внимания ни она сама, ни самые близкие ей люди, – она не различала цвета». Безупречная мораль Аттикуса Финча, обозримая на пике его адвокатской карьеры, идеализированная, возведенная в абсолют и тем еще более привлекательная, размывается внезапно нахлынувшим половодьем. Оказалось, что не всякому черному можно дать право голоса, не так-то просто обойти брезгливость белого человека при встрече с недавним рабом, а незыблемые конституционные законы, призванные упорядочивать жизнь, на самом деле консервируют ее на многие десятилетия – так, до середины 60-х по Америке весело прыгает Джим Кроу. И лишь позднее появится «девятка» из Литл-Рока, прошумит «дело Салливана». Предчувствие этих событий молодой девушке, героине романа, в себе вместить не суждено – но осознавала ли происходящее сама Ли? Если «Сторож» действительно был написан раньше «Пересмешника», то налицо уход от зудящего желания решить проклятые вопросы – в художественную абстракцию. Но «Пересмешник» совершеннее, тщательно выверен композиционно и выстроен образно, и потому из двух сообщающихся идей возвращаться будут всегда к той, в которой механизм лучше отлажен.

Харпер Ли. Пойди, поставь сторожа. – М.: АСТ, 2015. – 319 с. (Художественная литература).

Книги местами фактически повторяют друг друга. Семейная родословная, мейкомбские реалии в «новом» «Стороже» изображены как будто впервые, словно за 50 лет читатель уже подзабыл, где лежит его затертый томик «Пересмешника». Но не это вызывает недоумение. Куда более странным оказывается тот факт, что Ли переигрывает процесс Тома Робинсона, позволяя ему остаться в живых и тем самым заставляет усомниться, действительно ли история продолжается или мы читаем совершенно другую книгу, странным образом родственную предыдущей? Ответа скорее всего мы уже не получим… В феврале 2016 года Харпер Ли умерла, оставив в наследство два полновесных романа.

* * *

Интерес к знаменитостям, фигурам по характеру непубличным, которые как зеницу ока оберегают частную жизнь, тем сильнее подогревается, чем больше они стараются отгородиться от назойливого внимания. Вспомним хотя бы пример Сэлинджера. Харпер Ли, или Нелл, как ее называли близкие, не была склонна к театральным жестам. Она не убегала от мира, скорее с педантичностью аптекаря отмеряла, в каких пропорциях миру допустимо внедряться в ее личную жизнь, оставляя себе общение с сестрой и немногими друзьями. Тем удивительнее журналистке «Чикаго Трибьюн» Марье Миллс показался дружелюбный прием, который сестры Нелл и Алиса Ли оказали ей в их родном Монровилле. Об этом, собственно, вся книга Миллс – «Узнать пересмешника», в 2015 году выпущенная издательством Individuum.

Марья Миллс. Узнать пересмешника. Жизнь с Харпер Ли. – М.: Индивидуум паблишинг, 2015. – 330 с. (Биографии.)

Написанная в форме воспоминаний, документальная повесть чикагской журналистки стала первой биографией писательницы на русском языке. И самой правдивой, если верить автору. Что объяснимо: никто прежде так близко к писательнице не подбирался. Марья Миллс поселилась в соседнем с сестрами доме и вжилась в образ монровилльской обывательницы с неподдельной органикой, как хорошая актриса по системе Станиславского. Став хранителем приватности сестер и во многом их конфидентом, Миллс не сумела отдалиться и рассмотреть фигуры с положенного расстояния, потому она не биограф, а скорее бытописатель: «Эта книга – моя попытка описать то время, которое я провела с сестрами Ли, проявив уважение ко всему, что они мне рассказали». Так и есть. Во время совместных обедов, прогулок, визитов в «Бургер Кинг» или «Макдоналдс» обычно за чашкой кофе или просто в перерывах между чтением Миллс слышала сотни увлекательных историй. Жаль только, что большинство из них так и осталось на кассетах и в личных записях: видимо, больная волчанкой журналистка, о чем она не раз упоминает, не нашла в себе достаточно сил, чтобы уместить их в единую книгу. Кроме того, Миллс говорит, что «чувствовала неловкое противоречие между положением ищущего информацию журналиста и друга-защитника». А необходимость защищать сестер от нападок жадных репортеров и недобросовестных биографов была. Нелл Ли очень неохотно говорила о своей писательской судьбе с посторонними, так что Миллс единственная, кто получал информацию из первых рук. И потому так ценны ее рассуждения о том, почему все-таки Ли 50 лет оставалась автором одного романа. «Вопросы о второй книге стали ей досаждать. Она не продвигалась вперед так, как ей этого хотелось, и предпочитала не раскрывать, о чем будет этот роман, над которым к тому времени она работала уже больше года. Все ждали выхода второго романа, и это ее подавляло. «Когда ты начинаешь, находясь на вершине, – говорила она близким, – то тебе остается только идти вниз».

Иного взгляда, по убеждению Миллс, быть не может, хотя сама Ли в беседе с друзьями называла две причины: «Во-первых, я ни за какие деньги не хотела бы снова пережить все то напряжение и ту рекламу, через которую я прошла с «Пересмешником». Во-вторых, я сказала то, что хотела сказать, и не хочу повторять это». Что и говорить, свое право не высказываться Харпер Ли реализовала сполна.

Марья Миллс приехала в Монровилль по заданию редакции, а осталась как друг и товарищ. То, что начиналось как газетная статья, со временем вылилось в местами сбивчивый, но искренний рассказ. И если в книге нет принципиально новых фактов или сенсационных открытий, то это объясняется ее камерностью, ориентированностью на близкого по духу читателя, который жаждет почувствовать родство с любимой писательницей, пусть даже эфемерно и кратковременно, и не ждет скандальных заявлений.

«Пересмешники встречаются в Монровилле очень часто, но если ты видишь одного из них во дворе Харпер Ли, то тебе кажется, что происходит чудо». Марья Миллс – трудолюбивая искательница таких чудес. Без приукрашиваний и реверансов ее работу можно назвать человечной. И пока в русскоязычном мире есть только одна книга про Харпер Ли – это достойный маркер.