0
5338
Газета Non-fiction Интернет-версия

26.10.2017 00:01:00

От Чернышевского до содержанок

Тэги: николай некрасов, поэзия, биография, критика, пушкин, чернышевский, белинский, фет, герцен, лев толстой, корней чуковский, журнал современник, редактор, карты, содержанки


39-14-11.jpg
Михаил Макеев. Николай Некрасов. – М.: Молодая гвардия, 2017. – 463 с. (ЖЗЛ)

Николаю Некрасову чудовищно не повезло с признанием. Великий поэт уже более ста лет пребывает где-то на задворках отечественной словесности. Интерес к нему – подлинный, а не формальный – минимален. Да, в советское время Некрасов насаждался, в школе его зубрили, дедушка Чуковский даже заработал на нем себе Ленинскую премию, но это лишь дополнительно ухудшало авторский образ в глазах читателей. Для поколения Бродского Некрасова уже не существовало. Впрочем, и для Пастернака–Мандельштама его имя было лишь пустым звуком. А зря – по любому счету Некрасов входит в десятку лучших русских поэтов.

Книга Михаила Макеева – своевременный шаг в направлении переосмысления наследия поэта, знакомящая нас с его личностью в новом ракурсе. Что мы знали о нем? Деспотичный отец, нищая, голодная юность в Петербурге. Но в новой биографии фигура отца переосмысливается, не был он тираном и самодуром, а его негативный образ в ранних стихах Некрасова – плод романтического воображения. Также развеивается миф о бедности – Некрасов почти с самого начала пребывания в Северной столице умел зарабатывать.

Любопытно, что, как показывает Макеев, в молодости Некрасов воспринимался кругом Белинского как «честный» редактор и издатель, а не как поэт. Мы обычно не задумываемся над этим фактом, но Некрасов стал крупной фигурой в литературном мире в 23–24 года, когда он издал первые сборники, куда вошли произведения Тургенева, Достоевского, Герцена. Его ранняя зрелость поражает. Не менее восхищает набор имен тех, кого он ввел в литературу или с кем тесно сотрудничал, – вдобавок к вышеперечисленным это Лев Толстой, Гончаров, Салтыков-Щедрин, Островский, Сухово-Кобылин, Алексей Толстой, Фет, Тютчев. Фактически весь цвет русской словесности того времени.

Макеев подробно разбирает конфликт с Белинским, связанный с изданием «Современника» (отдельная история – это тяжба с опекунами детей Пушкина все из-за того же «Современника»), в котором Некрасов предстает как жесткий делец, безо всякой сентиментальности относящийся к «Учителю», пред именем которого в стихах преклонял колени.

Ну-ка, поглядим на Некрасова и с этой стороны.		Фото С. Левицкого. Начало 1870-х годов. Иллюстрация из книги
Ну-ка, поглядим на Некрасова и с этой стороны. Фото С. Левицкого. Начало 1870-х годов. Иллюстрация из книги

Важно отметить, с другой стороны, что, как показывает книга Макеева, крупным бизнесменом, подобным Суворину, Некрасов не был. Да, он являлся опытным и сильным издателем, но особенного дохода от своих журналов не имел. Не создал он и собственной медийной империи. «Современник» и «Отечественные записки» он выпускал скорее для своего позиционирования в литературе. Ему нравилось играть в ней большую роль. Деньги же он зарабатывал карточной игрой, в которой являлся профессионалом, обладая незаурядными способностями, о чем также пишет Макеев.

Подробно разбирается второй значительный конфликт, растянувшийся на несколько лет и связанный с именами Чернышевского и Добролюбова, на которых Некрасов сделал ставку на рубеже 50–60-х годов. Он понял, что публика на стороне «новых людей», и ради этих радикалов он порвал с Тургеневым и его друзьями. Чернышевский же с компанией в знак благодарности «подставили» Некрасова, поведя под крылом редакции антиправительственную агитацию.

Тут любопытно сопоставить двух человек 1828 года рождения, примерно в одно время попавших в «Современник», но столь противоположных во всем, – Толстого и Чернышевского. Обоих Некрасов высоко ценил и дал им путевку в литературу. Это свидетельствует не столько о его эклектизме или безвкусии, сколько о прагматизме и способности судить о людях исходя из многих параметров. Толстой был ему важен как автор («Я люблю в Вас… великую надежду русской литературы»), Чернышевский – как сотрудник.

Разбирается подробно и поздняя дружба Некрасова с Сувориным (а от него мы перекидываем мостик уже к Чехову), которой он стыдился и скрывал от своих «идейных» сотрудников.

Параллельно рассказу о редакторско-издательских делах следует повествование о любовных делах поэта и о его стихах. Некрасов в личной жизни оставался барином, как и его отец, так что содержанки менялись. С другой стороны, как представитель богемы поэт мог позволить себе и менаж-а-труа.

Поэтический анализ автора вызывает порой недоумение. Так, поэму «Современники» он объявляет «несмешной» – и это произведение, в котором Некрасов поднялся на новую ступень блеска своего мастерства, что отмечал еще Станиславский в пересказе Катаева. Не упоминает Макеев и стихотворение «Буря» – шедевр любовной лирики в народном духе, тогда как останавливается на стихах вполне проходных и неважных.

Вообще, есть в авторской позиции что-то глубоко советское, идущее от «революционно-демократической» традиции. Это и пиетет перед именами Белинского, Чернышевского («искренний и глубокий») и Герцена («философская глубина и интеллектуальная яркость»), противопоставляемых вертопраху Дружинину («завсегдатай публичных домов… любивший изящное в разных его проявлениях, не без склонностей эротомана»), и постоянные нападки на царский режим («Севастополь боролся и не сдавался… вопреки российскому государственному устройству», «царь и его мертвый режим»).

Реформа 19 февраля толкуется как проведенная в «пользу помещиков», и вообще, «манифест чудовищно несправедлив». Тогда как освобождение крестьян с наделением их землей представляло собой исключение по сравнению с Европой.

Сегодня мы понимаем, что Белинский–Герцен–Чернышевский были скучными педантами, что литературу они не любили и видели в ней лишь орудие для преобразования общества по утопическим планам, в то время как навсегда в словесности остались те, кто клеймился в свое время как «реакционер». Некрасову тоже немало досталось от прогрессистов, радикальных комиссаров своего времени, но их имена ныне забыты, а «Однажды, в студеную зимнюю пору» знают все, и будут знать, покуда существует русский язык.   


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


Карнавальный переворот народного тела

Карнавальный переворот народного тела

Юрий Юдин

100 лет тому назад была написана сказка Юрия Олеши «Три толстяка»

0
614
Тулбурел

Тулбурел

Илья Журбинский

Последствия глобального потепления в отдельно взятом дворе

0
621
Необходим синтез профессионализма и лояльности

Необходим синтез профессионализма и лояльности

Сергей Расторгуев

России нужна патриотическая, демократически отобранная элита, готовая к принятию и реализации ответственных решений

0
499
Вожаки и вожди

Вожаки и вожди

Иван Задорожнюк

Пушкин и Лесков, Кропоткин и Дарвин, борьба за выживание или альтруизм и другие мостики между биологией и социологией

0
321

Другие новости