Андрей Сергеев  |
| Эльгена Молодякова. Япония: тотальная победа консерваторов. Избранные труды 2000–2016 гг. – М.: Институт востоковедения РАН, 2017. – 448 с.
|
В сборник япониста Эльгены Молодяковой (1937–2016) вошли статьи по анализу политической ситуации, а также культуре и истории Страны корня солнца (таков буквальный перевод, а «восходящее солнце» – это все-таки поэтический образ – «НГ-EL»). Тема интересная не только для специалистов, ведь консерватизм – тренд времени. Или бренд?
Исследователь анализирует политическую систему Японии в переломный момент. В 2009 году на смену традиционному многолетнему лидеру Либерально-демократической партии (ЛДП), занимающей правые, консервативные позиции в японском политическом спектре, пришла молодая (основана в 1998-м, ребрендинг в 2016-м) Демократическая партия, которая, в свою очередь, уступила лидерство ЛДП в 2012 году. В результате в руководстве страны вновь возобладали здоровые консервативные тенденции. Последнее было необходимо, учитывая серьезные проблемы в экономике, в которых, впрочем, оказались повинны сами консерваторы: на момент описываемых событий (2009 год) у страны был самый большой в мире госдолг.
Молодякова пишет, как нынешний глава ЛДП премьер-министр Абэ Синдзо (японская культура предписывает ставить сначала фамилию, а затем имя человека) сумел вернуть политическое лидерство в руководстве страны либерал-демократам. Правда, в результате в Японии (в отличие, например, от США) так и не возникла эффективная двухпартийная система – «вечный лидер» (ЛДП и Абэ) остался прежним...
Впрочем, анализ современной политики неизбежно затрагивает вопросы истории и динамики культуры. Так, например, синтоистский храм (а точнее святилище) Ясукуни (Ясукуни дзиндзя), место почитания погибших воинов, одновременно является для правительств соседних государств (в первую очередь Китая и Республики Корея, наиболее пострадавших от японской агрессии в ХХ веке) символом возрождения милитаризма. Поэтому посещение Ясукуни действующим премьер-министром вызывает у них то, что на языке дипломатического протокола называется «глубокой озабоченностью» и «серьезным беспокойством».
Впрочем, политика входит в область не только истории, но и культуры. Молодякова подробно анализирует религиозную составляющую японского общества. Исследователь пишет, что «приверженность к какой-то одной религии в Японии – явление чрезвычайно редкое. Поэтому японцам традиционно не были свойственны религиозные распри на доктринальном уровне. Японцы не рассматривают какую-либо религию как абсолют. Они часто придают большее значение обряду, ритуалу, чем содержанию. Для них, например, христианство важно в целом, и они особо не различают католицизм, протестантизм, православие. Один и тот же японец, не мудрствуя лукаво, посещает синтоистское святилище, буддийский храм и христианскую церковь».
Касаясь толерантности в религиозной сфере, следует отметить, что свобода Православной церкви не ограничивалась в Японии в годы Русско-японской войны, хотя в многомиллионной стране число ее прихожан исчислялось несколькими десятками тысяч. А во время Второй мировой войны не были закрыты и синагоги, несмотря на присоединение Токио к союзу фашистской Италии и нацистской Германии, официально проводивших антисемитскую политику. Более того, некоторые японцы вроде дипломата Сугихара Тиунэ (православного!) спасли не одну тысячу евреев – сделанное ими не забыто и сегодня.
Одним из критериев талантливости исследователя является его востребованность не только специалистами, но и широким кругом читателей. И не от того, что работы написаны популярно – простота хуже воровства, а потому, что это может быть интересно как обывателю, так и ученому-японисту. Когда в СССР не было спроса на исследователей Страны корня солнца и молодые специалисты вынуждены были заниматься смежными дисциплинами, Молодякова шутила: «Япония потеряла Юго-Восточную Азию, а японоведы ее завоевали». Думается, что с такими книгами Токио мог бы вернуть утраченные территориальные завоевания и никто бы не проявил «серьезного беспокойства».
