Счет не в нашу пользу

На сопках Маньчжурии отрабатывались новейшие тактические приемы и типы вооружения. Николай Самокиш. На сопке после штурма. 1904. Харьковский художественный музей

Конфликт на Дальнем Востоке вызвал пристальный интерес военных элит разных стран. И это было неудивительно, ведь «на сопках Маньчжурии» и «в далеком Цусимском проливе», как пелось в популярных песнях той эпохи, впервые на практике отрабатывались новейшие тактические приемы и массово применялись ранее неизвестные типы вооружения. Их значимость особенно стала понятна после того, как именно недооценка таких новинок, а также оказавшиеся ошибочными теории ведения войны и привели Россию к злосчастному поражению. Что, конечно, не отменяет вины командного состава за конкретные неверные решения в ходе боев.

В сборник, составленный московским историком Сергеем Волковым, вошли работы зарубежных экспертов из Австро-Венгрии, Великобритании, Германии и Франции. К сожалению, книга касается только сухопутных войск, хотя, как представляется, оценки иностранцами Цусимского сражения или же действий Владивостокского отряда крейсеров были бы не менее интересны читателю. В данном же случае представлен анализ подготовки противоборствующих армий, и уже на этом этапе счет оказывается не в нашу пользу. Японские вооруженные силы были лучше мотивированы, как, впрочем, и все общество, которое стремилось к реваншу за несправедливые, по мнению Токио, решения Симоносекского договора, заставившего их отказаться от многих плодов побед в японо-китайской войне 1894–1895 годов. В то же время солдаты Русской императорской армии зачастую просто не понимали целей войны, что с последующими неудачами на фронте усугубляло их моральное состояние отнюдь не в лучшую сторону (Альбер Ниессель).

Также иностранцы отмечали малую активность кавалерии. Этот веками популярный вид войск не вписывался в стратегию современной войны и постепенно сходил с исторической арены. Так что удачные операции японцев (Герхард Пеле-Нарбонн) и русских (Карл Густав Врангель) не особо влияли на окончательный исход всей кампании.

Русско-японская война в наблюдениях и суждениях иностранцев / Cост. Сергей Волков.– М.: Государственная публичная историческая библиотека, 2020. – 512 с.

Касаясь поражения, хотелось бы обратить внимание на следующий парадокс. Часть западных наблюдателей писали, что к концу войны моральное состояние русской армии было ужасным, а «высшее начальство колебалось бесконечно в своих наступательных намерениях и дальше планов не шло» (Эберхард фон Теттау). Вместе с тем мнение других (Отто Лёффлер) совпадало с оценкой командующего русской армией генерала Алексея Куропаткина, считавшего, что к концу войны, несмотря на все потери и поражения, она была сильнее, чем в начале кампании. С ним был солидарен и другой ветеран Русско-японской войны генерал (а тогда еще полковник) Антон Деникин, который в конце жизни в воспоминаниях «Путь русского офицера» писал: «Ко времени заключения мира русские армии на Сыпингайских позициях имели 446½ тыс. бойцов, располагались войска не в линию, как раньше, а эшелонирование в глубину, имея в резерве общем и армейских более половины своего состава, что предохраняло от случайностей и обещало большие активные возможности. Японская армия, стоявшая против нас, имела на 32% меньше бойцов. Страна была истощена. Среди пленных попадались старики и дети. Тот факт, что после нанесенного нам под Мукденом поражения японцы в течение 6 месяцев не могли перейти вновь в наступление, свидетельствовал по меньшей мере об их неуверенности в своих силах. Что касается лично меня, я, принимая во внимание все «за» и «против», не закрывая глаза на наши недочеты, на вопрос – «что ждало бы нас, если бы мы с Сыпингайских позиций перешли в наступление?» – отвечал тогда, отвечаю и теперь:

– Победа!»

К сожалению, последние выводы на исход войны (тот же Деникин не без горечи иронизировал, что «Петербург «устал» от войны более, чем армия»), увы, никак не повлияли.