В городе, где рос и вырос

Плехановская, 151, двор 94-й школы, которую окончил Слуцкий. Иллюстрация из книги

Есть поэты, которым мы должны. Недооцененность Бориса Слуцкого давно стала общим местом большинства посвященных ему публикаций. Несмотря на перестроечные и постперестроечные издания, несмотря на высокие оценки собратьев по цеху: Евтушенко, Межирова, Рейна, Бродского и др., – в читательском восприятии поэзии ХХ века он устойчиво значится как фигура второго ряда, зачастую упоминаемая в перечислениях (например, поэтов фронтового поколения). Нет даже улицы его имени – только переулок в Славянске, где поэт родился. Как в пародии Леонида Филатова: «Эдак скромно, как простой Слуцкий…» Из наследия Слуцкого до сих пор не опубликовано и половины.

100-летний юбилей, как водится, ознаменовался издательским всплеском: вышла новая биография в серии «ЖЗЛ», несколько томиков стихотворений, подборка статей, в основном в России. Но ведь Слуцкий родился на Украине и с полным правом может считаться украинским русским поэтом. Его поэтические новации, прежде всего особая ритмика, интонация, фоника, заземленность стиха, зарождались именно здесь.

Потому особенно значимо, что в юбилейный «венок» Слуцкому вплетены и украинские строки. Харьковский писатель и филолог Андрей Краснящих в рамках авторского проекта «Писатели в Харькове» издал книгу, названную просто: «Слуцкий». Замысел автора уточнен в тексте: «Слуцкий в Харькове, Харьков в Слуцком». Книга уникальна именно местным материалом: в ней раскрыты харьковский период жизни поэта (1922–1937, 1946‒1948) и харьковские истоки его творчества и поэтического языка, впервые собраны единым блоком все стихи Слуцкого о Харькове (60 стихотворений).

Перед нами увлекательный путеводитель: в нем подробно описаны, запечатлены в фотогалерее и на городских картах, также вошедших в книгу, все «слуцкие» места Харькова и их отражение в творчестве поэта, раскрыты его харьковские контакты – любовные, дружеские, творческие. Память о Харькове Слуцкий сохранил как память о детстве и юности: «В городе, где рос и вырос,/ в каждой стенке виден вырез,/ сквозь который можно в детство,/ словно в зеркало, вглядеться».

В книге случаются биографические открытия: мы узнаем, что отец поэта был коренным харьковчанином и дед тоже жил в Харькове, выясняем ранее неизвестные имена и адреса, составляющие реальный комментарий к творчеству Слуцкого (к примеру, «В 1929-м в Харькове на Конной площади/ проживал формально я» – это Конная площадь, 9). Автор реконструирует историю семьи и рода, особенно интересны образы отца и матери, восстановленные на стыке документальных свидетельств и поэтических биографий, раскрыта их роль в становлении поэта.

Андрей Краснящих. Писатели в Харькове. Слуцкий. – Харьков: ООО «Издательство «Права человека», 2020. – 192 с.

Нельзя не согласиться с автором, что поэтическая «каша» Слуцкого заваривалась именно в Харькове: «Говорили: непохож! Хорош –/ этого никто не говорил. Собственную кашу я варил./ Свой рецепт, своя вода, своя крупа./ Говорили, чересчур крута».

В этой «каше» смешивались русское, украинское, еврейское, цыганское наречия, но главной «закваской» стал особый характер «харьковского языка»: бытового, базарного, слобожанского «громоносного просторечия», передающего дух места и времени: «Здесь я учился, и вот я – каков./ Громче и резче цеха кузнечного,/ Крепче и цепче всех языков/ Говор базара».

Наряду с языком важнейшим «дискурсообразующим» фактором автор справедливо считает жанр – балладу, которую сам Слуцкий определил следующей формулой: «Взрыв, локализованный в объеме/ Сорока плюс-минус десять строк».

Анализ баллад позволяет проследить многие харьковские сюжеты и показать, что именно в этом жанре поэт сумел передать «трагичность жизни как таковой».

Одной из особенностей книги можно назвать примечания. Их порой больше, чем основного текста. В примечаниях герой книги погружен в широкий социально-исторический и историко-культурный контекст, во многом благодаря которому и проявляется эпоха Слуцкого во всей ее наглядности и пластичности. Иногда жалеешь, что эти примечания-комментарии спущены в ссылки, поскольку многие из них содержат интересный и развернутый исследовательский сюжет, как, например, размышления «о музыке, ее месте и мести». Порой автор так увлекается комментариями, что отвлекается даже от своего героя, переносясь в современный Харьков – с реалиями слишком злободневными, чтобы быть устойчиво значимыми.

Однако лирические отступления остаются отступлениями, и автор успешно выполняет поставленные задачи. Можно с уверенностью сказать, что для всех читателей, интересующихся «поэзией, Харьковом, Слуцким», книга Краснящих открывает возможность преодолеть границу между литературой и реальностью, побывать в Харькове Слуцкого –

Как в неведомом,

невиданном, неслыханном,

как в невообразимом

Харькове.