Классики – современники всех эпох

Современник всех эпох – Марк Розовский. Фото агентства «Москва»

В 1989 году я побывала на спектакле Марка Розовского «Роман о девочках» (по неоконченной прозе Владимира Высоцкого с его песнями) вместе с дочерью-подростком. Она и сегодня говорит о незабываемом впечатлении, произведенном этой постановкой, и сбывшемся предсказании будущих судеб ее тогдашних дворовых ровесниц свободного поведения. Сегодня эта пьеса вошла в третий том монументального трехтомника, представляющего драматургию народного артиста России, секретаря Союза писателей Москвы Марка Розовского, в 2022 году отметившего 85-летие. Прочитав его, я узнала: это была не первая работа режиссера и драматурга, связанная с именем и творчеством великого барда. На два года раньше, в 1987 году увидела свет сатирическая комедия «Концерт Высоцкого в НИИ» – блистательный памфлет на советских бюрократов и хамелеонов.

В первый том трехтомника, вышедшего в 2020–2021 годах и ежегодно переиздающегося, вошли «Драмы». Открывает его семейная история писателя и режиссера, «документальная драма в двух частях» «Папа, мама, я и Сталин», которая и сегодня волнует нас трагедией маленькой дружной семьи, раздавленной страшной эпохой массовых репрессий.

В этой пьесе впервые появляется образ крысы, становящейся для запертой в одиночке Каплан единственным живым невраждебным существом, которому Фанни, внутренне уже приготовившаяся к смерти, отдает свою еду. Крыса возникнет еще в нескольких пьесах Розовского – так, дохлую крысу вынимает из кармана Мастер в «театральной фантазии» «Триумфальная площадь». Фанни Каплан вызывает уважение и сочувствие: она – сильная личность, живущая идеями и страстями. А вот ее противники Мальков и Чекист – алчная, трусливая обслуга, думающая только о собственном процветании, рабски преданная вышестоящему начальству – «тонкошеим вождям-авантюристам». Читая «Фанни», веришь в признание автора: «Пьеса рождается как реакция на неудовлетворенную, подлую жизнь, полную несправедливостей и мерзких конфликтов. Войны, революции, Большой террор и малый, повсеместные кровопролития, разгул насилия, всеобщее опустошение, вранье и демагогия власти, холуйство и рабство – меня волнует это все… Человек в мясорубке истории – вот моя тема, и она главная боль моих пьес-постановок».

Марк Розовский. Драматургия в трех томах. Том I. Драмы.– М.: У Никитских ворот, 2020. – 516 с.

Розовский в духе времени делает оригинальный коллаж, мастерски монтируя фрагменты классических текстов – из «Бориса Годунова» Пушкина, «Ревизора» Гоголя, стихов Блока, монолога шекспировского Гамлета, – делая их репликами персонажей, спрятанных в духе Серебряного века за масками Мастера (Пьеро), Коломбины, Актера Актерыча, Арлекина, Жандарма, Городничего, Помрежа, Образа Наркома и даже… Теней императорского театра.

Вся творческая жизнь Мейерхольда, кроме последнего ареста, может быть показана как ряд триумфов: многие из них упоминаются в пьесе «Триумфальная площадь». В этом плане в ее заглавии объединены два самых важных символа для великого мастера – он стремился вывести искусство на площадь, и триумф был естественным результатом его напряженной творческой деятельности.

Здесь уместно вспомнить еще одну драму из этого трехтомника «И назвал тьму ночью…» – она тоже посвящена великому режиссеру с трагической судьбой – Михоэлсу. По версии Розовского, он погиб, спасая свой народ от очередной исторической трагедии – время подтвердило мудрость его опасений. Если бы в Крыму после выселения татар создали Еврейскую республику, сколько бы новых драм было этим спровоцировано в будущем. К трагедии Михоэлса и его уникального театра сегодня нередко возвращаются московские литераторы старшего поколения – о ней пишет и Леонид Подольский в пьесе «История театра».

Марк Розовский. Драматургия в трех томах. Том II. Мюзиклы.– М.: У Никитских ворот, 2021. – 696 с.

Розовский чутко окликался на ключевые события и фигуры ХХ века, как теперь говорят, на его реперные точки – это Чехов, Распутин, Сталин, Мейерхольд, Малевич, Маяковский, Михоэлс, Фрейд, Кафка, Брэдбери. К Фрейду писатель и режиссер особенно пристрастен, причины этого легко объясняет сам Марк Григорьевич: «Психологизм от Товстоногова–Станиславского я хочу обогатить методологией Фрейда, я уже пробовал это – результаты потрясающие… Фрейд, Фрейд и еще раз Фрейд, каждый режиссер не хуже этого доктора обязан разбираться в неврозах и их последствиях, в сновидениях и их влияниях, в желаниях и цензуре желаний…»

Из века ХIХ его волнуют Пушкин, Гоголь, Достоевский, Сухово-Кобылин (недаром последнему посвятил «роман-расследование о судьбе и уголовном деле русского драматурга» писатель среднего поколения Владислав Отрошенко). Их голоса рождают мощное эхо в нашем, ХХI столетии. И, конечно, нельзя обойтись без «Черного квадрата» – у Розовского это «пьеса для одного актера».

Серебряный век – эпоха, которая особенно волнует Розовского, и он объясняет, почему: «Режиссура как искусство не существовала и началась, по сути, только с Серебряного века». Недаром последняя пьеса «Преображение» (осенью 2022 года в Театре у Никитских ворот состоялась ее премьера), вошедшая в третий том собрания сочинений, посвящена именно этому периоду отечественной истории. Один из ее главных героев – таинственная Маска. Я воспринимаю ее как образ Черта, Мефистофеля, Воланда, если угодно. Это замечательная находка Розовского. Всех без исключения авторов Серебряного века отличало острое желание заигрывать с потусторонними силами. В литературной Москве тех лет Брюсов прославился поиском острых эстетических и эротических переживаний любой ценой и знаменитой формулой: «И Господа, и дьявола равно прославлю я».

Бесславный уход из жизни всех троих героев пьесы – Валерия Брюсова, Андрея Белого, Нины Петровской – связан и с этим тоже. Об этом, кстати, писали и православные философы: самоубийство Маяковского, автора поэмы с богохульным названием «Тринадцатый апостол», Цветаевой, некоторых других звезд Серебряного века объяснялось слишком тесным искусительным общением с Черным человеком, нечистым.

Во второй том собрания сочинений вошли 10 мюзиклов, написанных Розовским на основе знаменитых произведений мировой классики – как русской («Капитанская дочка» Пушкина, «Холстомер» Льва Толстого, «Преступление и наказание» Достоевского, «Гамбринус» Куприна), так и зарубежной («Три мушкетера» Дюма, «Милый друг» Мопассана, «Процесс» Кафки, «Пляшущие человечки» Конан Дойля). Причем автор этих текстов подчеркивает, упирая на молодость жанра, родившегося во второй половине ХХ века: «Я делаю «русский мюзикл», который… должен опираться на самую высокую литературу, – тем самым я делаю попытку отделить его от чисто развлекательного жанра, царствующего на Бродвее».

В центр еще двух мюзиклов, «Колумб» и «Тайна Распутина», автор поместил знаменитые фигуры, вызывающие многочисленные споры и сегодня (здесь можно вспомнить поставленную в Петербурге пьесу в стихах «Гришка Распутин» ровесника Розовского Константина Скворцова). К пяти из этих пьес Марка Григорьевича писал стихи его старинный друг, поэт Юрий Ряшенцев, «мастер литературной стилизации», как аттестует его Розовский, к остальным – сам автор.

В этом томе чаще всего жанр пьесы драматург определяет традиционно как «мюзикл в двух актах», исключения здесь лишь самая ранняя – «Бедная Лиза» (кстати, тоже со стихами Ряшенцева), «литературно-музыкальное представление» (в советское время приходилось так прятать нелюбимое цензурой слово «мюзикл»), и «Pro процесс» по Кафке – «музыкально-поэтическое многоголосье». Чуткость Розовского к сегодняшней востребованности массовым зрителем и читателем сентиментализма сказалась не только в постановке «Бедной Лизы», но и в интересно решенной им пьесе неосентименталистки Людмилы Улицкой «Незабудки».

Марк Розовский. Драматургия в трех томах. Том III. Комедии.– М.: У Никитских ворот, 2021. – 568 с.

Нередко импульс для написания текста дает конкретное происшествие – к примеру, появление хоккеиста Александра Мальцева на льду с нательным крестиком. Так появляется комедия «Раздевалка» (1990) – о недопустимости присутствия в олимпийской советской команде православного спортсмена.

Из современников, кроме Высоцкого, Розовского взволновала только судьба Юлия Даниэля. И в 1991 году появилась комедия «Говорит Москва, или День открытых убийств».

Сверхзадачу комедии под интригующим названием «Ох!» Марк Григорьевич определил как попытку «защитить автора от современного шарлатанства, всеми силами пытающегося унизить высокое».

Итак, начав с первого тома – драм, – автор завершает собрание сочинений комедиями. Эту композицию можно объяснить продуманной позицией Розовского: «В своей подписи я недаром рисую рощицы в буквах «Р» – одна смеющаяся, другая плачущая. Это символ театра как такового, но и опознавательный знак лично моих пьес и постановок. Слеза и смех… Слеза и смех – главное в театре, старом и новом, все равно».

Прочитав три тома, понимаешь: главный герой всех этих текстов – Время, поэтому автор так часто опирается на документ, подчеркивая это уже в заглавии пьесы. «Папа, мама, я и Сталин» – документальная драма, «Фанни» – «фантазия в двух частях на документальной основе». «Триумфальная площадь» и «Кто убил Симон-Деманш» – пьесы на документальной основе, «Человек-волк» имеет подзаголовок «По следам З. Фрейда». А в подзаголовке к «Новой «Мистерии-буф» сегодняшний соавтор Маяковского словно проговаривается: «Героическое, эпическое и сатирическое изображение НАШЕЙ эпохи».

Розовский – последовательный антисталинист. Получивший незаживающую рану в глубоком детстве, он сводит жестокие счеты со сталинской эпохой, вновь и вновь мстит ей за разрушенную любовь и семью родителей: образ диктатора возникает и в пьесе «На днище», где он фантазией режиссера – соавтора Горького перенесен на Соловки, и в пьесе про планируемое им убийство гениального Михоэлса «И назвал тьму ночью…».

…Собрание сочинений удачно дополняют фотографии со спектаклей по этим пьесам неутомимого супермастера Розовского, с большим успехом проходивших за последние четыре десятилетия не только в Москве и Петербурге, но на сценах многих театров России и мира. Они заставляют вспомнить мудрые слова французского философа XVIII века Сент-Бёва: «Классики – современники всех эпох».