Тайный Платонов и творческие мускулы Феллини

Кому еще заняться просвещением, как не Борису Левиту-Броуну? Фото из архива Бориса Левита-Броуна

При знакомстве с книгой мозг естественным образом первым делом выхватывает из названия великие имена. А когда открываешь ее хотя бы наугад, как говорят, уходишь в астрал: «Платонов был духовно сильный, решительный человек, и он был разный, в зависимости от того, чем в разное время хотел и считал нужным быть. Это Платонов явный. Об этом Платонове – мелиораторе, даже коммунисте – и толкуют платоноведы. Но был еще и тайный, главный Платонов, о котором сам Платонов, возможно, не догадывался, а скорей всего со змеиной мудростью и змеиной непроницаемостью (поди разбери, какое выражение «лица» у змеи!) не узнавал Себя в себе».

Это как? А вот как. Перед читателем не критика, а поток концептуальных извлечений из Андрея Платонова и неожиданных религиозно-философских толкований, окутанных блестящей прозаической тканью. В Борисе Левите-Броуне прекрасно уживаются поэт, прозаик, философ и исследователь. Василий Шубин, сам философ и культуролог, много лет наблюдающий за творчеством Бориса Левита-Броуна, назвал его духовно беспокойным и многогранно одаренным человеком, «личность которого немало значит для русской художественной и мыслительной культуры». Книги Левита-Броуна надо читать вдумчиво, гурмански наслаждаясь слогом и открывая порой не сразу понятную многоаспектность смыслов. Как точно отмечал тот же Шубин: «Б. Левит-Броун изумительно владеет русским языком, использует все богатство его лексики, нюансы, смыслы прошлого и современного языка».

Хорошая критика, тем более эссеистика, предполагает не менее серьезные отношения с языком, чем поэзия или проза. Литературная критика – один из самых сложных и увлекательных видов литературной деятельности. Тут требуется предельная вовлеченность в текст, сочетающая холодный анализ с безусловным уважением к автору. Только так можно сущностно говорить об эстетике, не забывая об этике.

Размышления об Андрее Платонове, которого автор называет «духовидцем», о поэзии Георгия Иванова, которую считает «колоссально высокой», о нищете постмодернизма, о драматургии и эстетической стратегии стихов Бориса Марковского, о следе, оставленном Петром Чаадаевым в русском обществе, и о скандальном феномене Армалинского, два интервью об эротической графике и роли поэта, – все это в новой книге Бориса Левита-Броуна.

Очерк «20 концентрических кругов вокруг Андрея Платонова» заслуживает особого внимания. Как справедливо заметил писатель и критик Феликс Ветров, с момента своего появления этот очерк стал классикой, потому что так о Платонове никто никогда не мыслил и не писал. Обращаясь к произведениям писателя, чье творчество Россия «торжественно похоронила в непонимании», Левит-Броун не только восхищается глубиной писателя, но и вскрывает бездонность духовных проницаний Платонова, его спонтанную религиозность.

Основной целью литературной критики должно быть просвещение, которое всегда и неизбежно расширяет культурное пространство. Критика должна выходить за уровень взвешивания достоинств и недостатков конкретной книги и идти к фундаментальному осмыслению явлений культуры. Именно эти качества обнаруживаются у Бориса Левита-Броуна. Он утверждает, что «любовь есть Дух, она есть смысл, она есть требование вечности». Без спасительной веры в Бога истина о мире может представляться человеку не просто мучительной, а убийственной. Это платоновское видение показывает читателям Левит-Броун, базируясь на фрагментах прозы Платонова.

Борис Левит-Броун. Андрей Платонов, Георгий Иванов и другие... Очерки, эссе, этюды.– СПб.: Алетейя, 2023. – 228 с. (Тела мысли)

То, что происходит в мире, вызывает опасения, что человечество готово отказаться от духовных достижений и впасть в мракобесие. И только дух укрепляет человека, не дает ему рухнуть в пропасть. Это убедительно показывает Борис Левит-Броун, рассуждая о феномене Платонова, о Любви и Со-вести: «Жизнь подлинно человеческая может состояться лишь в творческих актах оригинальной совести, т.е. в своеобразии духовно-творческих достижений».

Да, к сожалению, в большинстве люди далеки от ценностей высокой культуры. Победа масс и массовой «культуры» была предсказана, и она наступила. В очерке «О постмодернизме» автор пишет: «Постмодернисты окончательно потеряли способность к творчеству как исповеди и тем более как внутренней драме. Они утратили само представление о творчестве». Борис Левит-Броун констатирует: современная постмодернистская «культура» есть «передовой рубеж духовного и культурного вырождения, которого достигло атеизированное европейское человечество после великих творческих эпох».

Но это не повод сдаваться. Дорога к ценностям никогда не закрыта. Можно найти, вернее, встретить поэта своей жизни. И пусть этим поэтом станет Георгий Иванов, заслуживающий места в числе великих русских поэтов. В этюде «Жоржик» (это прозвище дали Иванову в парижской эмиграции) Левит-Броун делится чувствами от пронзительных стихов ностальгирующего вдали от родины поэта. Автор убежден, что Георгий Иванов не слабей Есенина, даже сильней. И сила эта в простоте высказывания. «Чистейшей прелести чистейший образец» – так характеризует Борис Левит-Броун поэтику Иванова и приходит к сокрушительному выводу: «Поэтическая форма у Георгия Иванова безнадежна, окончательна до безнадежности, как всякое совершенство».

И пусть высокая культура и серьезная литература держится на редких творцах и энтузиастах, критик может стать тем просветителем, проводником для читателей, что помогает найти путь к правильному слову. Настоящий писатель – это всегда мыслитель и эрудит. Поэтому так радует выход книги очерков, эссе и этюдов Бориса Левита-Броуна. Кому еще заняться просвещением, как не представителям творческой интеллигенции?

А с таким бэкграундом, как у автора книги, сам бог велел. Абсолютно прав критик Денис Ступников, определивший Бориса Левита-Броуна как творца возрожденческого типа, который «подобно Леонардо да Винчи гармонизировал и синхронизировал в себе самые разнообразные креативные устремления, не возведя в абсолют ни одно из них». Трудно припомнить другого одаренного человека, от которого русская литература получила бы столь разноплановое наследие, как книга избранных стихов «Прямая речь», такую разноплановую прозу, как «Антони Гауди – зодчий храма» и «Человек со свойствами», такой глубины религиозно-философский труд, как «Зло и Спасение», а русское изобразительное искусство – такую своеобразную художественную графику, как «Homo Erotikus».

И большое везенье, что такого масштаба личность делится с читателями своими размышлениями о совершенно разных феноменах культуры, например о Федерико Феллини и его эротических рисунках, о «язычестве» русских и специфике их восприятия личности и личной судьбы. Борис Левит-Броун не боится признаться в том, что может ошибаться в своей оценке «творческих мускулов» Феллини, но он точно не будет молчать, когда встретит нокаутирующие стихи Бориса Марковского – «безумного» поэта, обладающего «мудростью убойной силы» (этюд «Панчер»).

Наверняка найдутся те, кто попытается логизировать замысел автора, собравшего разножанровые работы в одном сборнике. И совершенно зря потратят время, потому что в аннотации от издательства дан четкий ответ: «…на страницах этой книги есть о чем задуматься тем, кто любит острую нестандартную мысль, чем возмутиться строгим моралистам и о чем поплакать тем, кто сохранил восприимчивость к драме человеческих чувств». Всю гамму переживаний автора испытают читатели. И это ли не доказательство того, что писатель Борис Левит-Броун еще и яркий публицист? В этюде «Похороны по-итальянски» он использует свой любимый прием – разговор по душам с героем. Обращаясь к умершему Марчелло Мастроянни, он задает ему риторические вопросы, с горечью делая вывод, что провожающие артиста в последний путь не верят в бессмертие души, ибо не стало у них Бога.

Борис Левит-Броун обладает удивительным даром слова: он мастер многостраничных романов и, как оказалось, малых форм – очерков, эссе и этюдов. Его эссеистика захватывает глубиной и честностью суждений. В очерке «Русский человек как европеец» писатель вступает в мысленный диалог с Мандельштамом о Чаадаеве, который совершил «грустный суд» над Россией, будучи нравственно абсолютно свободным человеком. Есть повод для дискуссии о том, можно ли уместить Россию в сознании, или прав Тютчев: «умом Россию не понять…» И, увы, таковы наши времена, что спустя 17 лет после написания очерка тема, затронутая русским писателем, живущим много лет в Европе, переживается особенно остро.

В книге есть и любопытные рассуждения автора о феномене Армалинского, того самого, что создал блестящую литературную подделку «А.С. Пушкин. Тайные записки. 1836–1837». В эротике Левит-Броун профи, поэтому он азартно (восклицая и вопрошая!) полемизирует с теми, кто в уничижительной форме судит Армалинского, не понимая его замысел и нелепо уличая во лжи. Предмет спора весьма пикантный, и лексику автор использует соответствующую: живую, разговорную с неподражаемой иронией, а то и плохо скрываемой, но вполне понятной издевкой над теми, кто так и не осознал, в чем заслуга Армалинского, нашедшего способ без околичностей коснуться одной из самых жгучих человеческих проблем, связав при этом болезненную моральную дилемму с Пушкиным – иконой русского мира.