Виктория Панфилова "КРАСНАЯ" "Правда" (# 107, 21-22.09.99) опубликовала статью с крикливым заголовком "Отравляющий деготь". С развязной претенциозностью автор судит о материалах, публикуемых в "НВО". "Главный удар", как мне представляется, наносится по мне. Поэтому я и должен ответить ему, тем паче он употребляет такие выражения в мой адрес, мимо которых спокойно пройти не могу. Подобного я, 80-летний военный историк, известный своими трудами во всем мире, никогда не слыхивал. Стесняться в выражениях не буду, но и поступать по принципу "сам дурак", я, профессор, не должен.
Говоря о моей статье "Долгий путь к Берлину" ("НВО", # 17, 7-13.05.99), "полковник Советской армии", как он себя называет, пишет: "Автор, рисуя, как он утверждает", портрет лучшего полководца Великой Отечественной войны и поливая при этом грязью Сталина, не понимает, что топит в этой же грязи и Г.К. Жукова. Топит подло (?!- В.А.), ссылаясь на якобы имевшую место беседу в 60-е годы. С покойного не спросишь".
После прочтения этой фразы мне стало не по себе. Но я дал себе слово держаться. Укажу лишь, что моим беседам с Георгием Константиновичем есть живые, а не мертвые свидетели, назову генерал-лейтенанта авиации Юрия Александровича Василевского. О некоторых материалах, созданных на основе бесед с маршалом, я говорил на научных конференциях еще при его жизни, и они публиковались. В личной библиотеке Великого полководца есть две моих книги с его многочисленными пометками. И, наконец, сошлюсь на авторитет самого выдающегося исследователя и пропагандиста полководческого дарования Георгия Константиновича Жукова генерала армии Махмута Ахметовича Гареева, который считает меня в этом отношении стоящим с ним в одном ряду.
Процитировав мой вопрос маршалу об упреждающем ударе, автор статьи обрывает его ответ на ссылке на речь "Сталин 5 мая 1941..." и дальше пишет: "Да будет известно автору статьи, с 1 мая 1941 года все железные дороги Германии перешли на работу по графику военного времени... поздно уже развертывать наступательную группировку. Как говорится, поезд уже ушел. И трижды прав И.В. Сталин, ответив: "Вы что, с ума сошли, немцев хотите спровоцировать?". Во-первых, при чем тут железные дороги Германии? Вот уж, поистине, в огороде бузина, а в Киеве дядька. Во-вторых, как это поздно, если времени был еще целый месяц? В-третьих, о каком же "поливании грязью" Сталина может идти речь, если сам же рецензент моими словами одобряет его действия.
Дальше - больше. "Отсюда сразу возникает вопрос, - рассуждает полковник, - что это за Генеральный штаб, что за начальник Генерального штаба. Автор изящно прячет собственную неграмотность (!! - В.А.) за авторитетом Г.К. Жукова. Главное - прокукарекать, а там пусть не рассветает". Вот эти экивоки в адрес начальника Генштаба - действительно подлость по отношению к маршалу. Своим "кукареканьем" злобный рецензент не только проявляет действительную, а не приписываемую мне безграмотность, но и оглупляет Жукова. В самом деле, горы бумаги исписаны о том, что по указанию наркома Тимошенко и начальника Генштаба Жукова генералом Василевским написаны "Соображения о стратегическом развертывании...", предусматривающие нанесение упреждающего удара. Об этом документе они и докладывали Сталину. Об этом написано и в моей статье, которую рецензент, по-видимому, не дочитал.
Однако он стремился найти хоть что-то для "критики", ставя даже корректорские погрешности в строку. "Еще пример, - пишет Юрий Пронько. - События, которые якобы "отрезвили" наркома и начальника Генерального штаба, происходили не на Днепре, а на Западной Двине". К сведению рецензента, два контрудара по приказу Сталина наносились в эти дни в полосе Западного фронта южнее того удара, о котором идет речь. Поэтому маршал имел в виду все события в целом, связывая их именно с борьбой за эту крупную водную преграду. Кстати, обо всем этом я подробно писал в книгах "Начало Великой Отечественной войны" в 1962 г. (эта книга в библиотеке маршала) и "Бессмертный подвиг" в 1972 г. Речь о 5-м и 7-м механизированных корпусах шла потому, что они только прибыли и с марша вводились в сражение. Героической борьбой, как я указываю в книгах, они на четверо, а не на трое, по словам рецензента, суток задержали продвижение танковых соединений немцев на стыке 3-й и 2-й танковых групп. К сожалению, цена оказалась слишком дорогой, только танков корпуса потеряли 832 (ЦАМО,Ф.15, оп. 974444, д. 58, л.21, 35), не говоря уже о героях-танкистах, потери которых не удалось установить. Вот почему маршал и сказал, что лучше бы использовать их на подготовленном к обороне рубеже, они дали бы тогда значительно больший эффект.
Рецензент упрекает меня даже в том, что я не называют Сталина по имени и отчеству, "хотя он не судим и не является преступником". Я этому не придавал особого значения. Сталин действительно не судим, но, как всем хорошо известно, преступления, хотя бы в 1937 г., совершил.
Ну и наконец, процитирую один "шедевр" полностью: "Странно, даже очень странно, что командующий Западным фронтом не знал, что объекты, которые могли быть использованы врагом, были заминированы. Он что, в случае возникновения чрезвычайных обстоятельств собирался сдать Москву "на блюдечке с голубой каемочкой"? О том, что военные объекты - заводы, фабрики, в частности, шелкопрядильная фабрика "Пролетарский труд" на Вятской улице, где я в то время жил, были заминированы, знали не только взрослые, работавшие на них, но и дети. А генерал армии не знал? Что же вы, как автор, из заслуженного маршала делаете эдакого дурачка?"
Не маршал и не я, а сам "бравый" полковник, судя по этой ереси, представляется дурачком. Георгий Константинович Жуков, как указано в моей статье, прибыл в Москву из Ленинграда вечером 7 октября. Получив распоряжение Сталина, убыл на Брянский и Западный фронты. 10 октября он был назначен командующим Западным фронтом и, как рассказывал, а я написал, "дни и ночи мотался вдоль фронта, чтобы организовать оборону...". До того ли ему было, чтобы знать до 15 октября, что и как заминировано в столице, которую он поклялся в тот день отстоять? Жуков, приезжая к Верховному, видел "ежи" и другие укрепления, и минирование объектов города и их готовность к подрыву его абсолютно не касалась. Этим занимались Берия и командующий Московской зоной обороны генерал Артемьев. Простые люди могли об этом что-то слышать, а знали разве только такие "смышленые" дети, как рецензент. Не иронизируя, укажу, что некоторые мои сокурсники (я находился на фронте) и преподаватели Военно-инженерной академии принимали непосредственное участие в минировании и рассказывали впоследствии, в какой секретности все это осуществлялось.
"Разделавшись" со мной, рецензент взял в оборот другого 81-летнего ветерана. "Еще отвратительная "ложка дегтя" - письмо "Ветераны тоже славяне". Публикация этого письма одобрена ответственным редактором "Независимого военного обозрения" В.А. Соловьевым как показательная", пишет он. Дальше с цифровыми выкладками городит все что заблагорассудится, чтобы очернить ветерана. Во-первых, кощунственно, по-видимому, не пожилому еще "полковнику Советской армии" ерничать над старым ветераном войны, не имеющим до сих пор положенной ему крыши над головой, даже несмотря на то что с некоторыми его суждениями о сербах, вызванными чрезмерным волнением, нельзя согласиться. Во-вторых, передергивать факты и лгать тоже не следует. Редактор отнюдь не называет письмо ветерана показательным. Он указывает, что реплика ветерана "по-своему показательна". А это совсем разные вещи.
Оценивая роль борьбы югославского народа в апреле 1941 г., которую я отнюдь не недооцениваю, рецензент пишет: "План нападения на СССР, назначенного на 15 мая, был сорван, и боевые действия Германия смогла начать только 22 июня... Потерянный месяц хорошей погоды и отсутствие на фронте в основном моторизованных немецких дивизий существенно помогли защитникам Москвы". Так и хочется воскликнуть: "Ври, господин, да знай же меру!". Объективно мыслящие военные историки считают, что вторжение немцев в Югославию весной 1941 г. сказалось на сроке нападения на СССР. Но его можно было сократить. Была другая, главная причина - перевозки. Чтобы убедиться в этом, надо хотя бы перелистать дневник Гальдера. К тому же еще 5 декабря 1940 г. Гитлер указал: "Предполагаемый срок начала - конец мая". 30 мая Гальдер записал в дневнике: "Фюрер решил, что срок начала операции "Барбаросса" прежний - 22.6". Ну и вовсе, что называется, не лезет ни в какие ворота утверждение о том, что "отсутствие" на фронте в основном моторизованных немецких дивизий существенно помогло защитникам Москвы". Они были под Москвой, а не в Югославии!
Рецензент советует редакции "НВО", каков "должен быть ответ 81-летнему пенсионеру, обиженному на весь белый свет (? - В.А.). Публикация такого письма, - злобствует он, - это провокация, стремление посеять смуту, особенно в умах неосведомленных молодых читателей". Представляется, что статья Юрия Пронько как раз и соответствует тому, о чем печется он. Публикация подобной "стряпни" не делает чести и "Правде", даже "красной".
Возмущает сама манера "полковника Советской Армии" вести дискуссию. В особенности это относится к Василию Андрееву. Конечно, его материалы во многом полемичны. Но давать автору советы "идти в управдомы", говорить о том, что он калечит людей, - это уже неприкрытое хамство. И всем хорошо известно, кем является автор, пользующийся такими приемами.
