Хроника отдельного батальона

В августе 1999 г. в Каспийске (Республика Дагестан) из подразделений, прибывавших с разных флотов, началось формирование 414-го отдельного батальона морской пехоты Каспийской флотилии. Всего месяц давался на то, чтобы в ходе тактических учений подготовить подразделения к боевым действиям, и уже в ноябре 1999г. батальонно-тактическая группа каспийцев выдвинулась в направлении Чечни.

Пешком и в обносках

С самого начала пребывания на чеченской земле подразделения батальона фактически выполняли полицейские функции, блокируя села для обеспечения зачисток органами МВД и осуществляя контрольно-пропускной режим на дорогах. Кроме того, милиции и внутренним войскам от батальона морской пехоты придавались офицеры-корректировщики, чтобы артиллерия в любой момент могла поддержать огнем. Однако работа параллельных силовых структур довольно часто вызывала непонимание и неприятие в армейской среде. Капитан Г. ходил корректировщиком на зачистку Белгатоя: "В бинокль было видно, как с другой стороны деревни выезжали два "Урала" с вооруженными людьми в камуфляжах - боевики уходили в сторону Сержень-Юрта. Но пьяный милицейский генерал заявил: "Пускай с ними разбираются федеральные войска. Наше дело - зачистить эту деревню". В одном доме лежали двое раненых людей, но никто из милиционеров не поинтересовался - почему они ранены? Из этого дома они забрали ружье, у другого - микроавтобус "Форд" в свое личное пользование и на этом закончили. Сами они говорили, что для обыска трехкомнатной квартиры в любом городе требуется не менее трех-четырех часов, а здесь за то же время "зачищалось" целое село!" Не было доверия и к вновь набранным местным милиционерам-чеченцам. Все чаще в батальоне раздавались голоса, что власть в Чеченской Республике до ликвидации всех банд должна полностью принадлежать военным.

С января по апрель 2000 г. 414-й отдельный батальон морской пехоты принимал участие в блокировании Дышне-Ведено, Жани-Ведено, Дарго, Агишбатоя, Первомайского, Беноя, Сержень-Юрта, Автуров. Причем каспийцы всю Чечню, можно сказать, прошли пешком, поскольку изначально были оснащены только колесной техникой (БТР-70 и грузовыми автомобилями "Урал", "ГАЗ-66"), которая в горах, особенно зимой, себя не оправдывала. БТР-70, оборудованные бензиновыми двигателями, вообще оказались не приспособлены к использованию в боевых условиях: двигатели часто перегревались, коробки передач не выдерживали интенсивной эксплуатации, ломаясь одна за другой - военнослужащие называли их "гробами". Факт оснащения элитных войск техникой, явно предназначенной к списанию на потери, неоднократно наводил офицеров на грустные мысли.

В конце февраля 180 бойцов 414-го обмп, чтобы предотвратить проникновение банд, получили приказ занять высоту Хорочь (1071 м), но из-за отсутствия гусеничной техники 7 км до нее добирались пешком. Возвышение горы в радиусе 50 метров так занесло снегом, что иногда матросы проваливались в сугробы с головой. Водители, конечно, старались как можно ближе подвезти боеприпасы, продовольствие, но не всегда это удавалось, грузовики два раза переворачивались. Морпехам весь свой скарб приходилось перетаскивать вручную в пешем порядке, тогда как десантникам, которые стояли рядом, их гусеничные БМД все довозили до позиций. Труднее всего приходилось минометчикам - каждый пехотинец, помимо собственного боекомплекта, нес на себе по 18 мин. Не хватало и инженерной техники, чтобы нормально окопаться на каменистом грунте, поэтому однажды три ночи люди не спали, удерживая палатку, чтобы ее не унесло ветром - у каждого кола стояло по человеку, которые попеременно менялись.

Тыловое обеспечение каспийского батальона на протяжении всей кампании было далеко от совершенства. Постоянно стояла проблема с обмундированием, которое в горах быстро изнашивалось: матросы ходили рваные, в обносках, офицеры не могли своевременно поменять вдрызг разбитые ботинки - и поскольку склады пустовали, приходилось по несколько месяцев ждать обнову с колонной центроподвоза. Разгрузки же матросы сами себе шили из подручных материалов. До сих пор многие офицеры вспоминают 18 сентября 2000 г., когда один взвод (на тот момент 414-й обмп придавался 104-му парашютно-десантному полку) был высажен вертолетом на гору в районе Дарго с большим количеством боеприпасов, минимумом продпайка. Задача ставилась на сутки, взвод же выполнял ее четыре дня. Морпехи выживали, питаясь грибами и в котелки по утрам собирая росу. Спуститься в ущелье - означало попасть в руки к боевикам. Вертолетом их так и не вернули, предоставив комбату вытаскивать взвод собственной колесной техникой. Если бы вышестоящее командование видело их истощенные дикие лица после этих трех суток!

Бандитский интернационал

У Сержень-Юрта рота 414-го обмп совместно с мотострелками зачищала Исламский центр "Кавказ", хозяином которого в свое время являлся Хаттаб. В этом месте боевики проходили религиозное обучение, изучали азы военного дела, о чем свидетельствовали найденные ведомости зачетов по физической подготовке с печатями, заполненные один к одному, как это делалось в Советской армии. Один из "курсантов" все нормативы выполнял на "отлично" и, судя по бумагам, рассматривался на кандидатуру командира группы. А на южной окраине Автуров разведгруппа наткнулась на скопление техники боевиков: танк Т-72, орудие "Нона", зенитную установку, "Газ-66". Хорошо замаскированная деревьями техника стояла в горном ущелье, законсервированная по всем правилам. Там же была "полевая библиотека": "Учебник сержанта", "Вождение боевых машин", "Курс водителя боевых машин", "Наставление по инженерной подготовке Советской армии", "Методика огневой подготовки", красочно оформленная, в глянцевой бумаге, переведенная на русский язык религиозная литература, конспекты с записями на русском языке - что делать, если попал в засаду или когда организуешь ее, как убивать врага и т.д.

Недостатка в опытных наставниках вооруженные до зубов бандиты, похоже, не испытывали. Комбату запомнился случай, как однажды на батальонную частоту вклинился полевой командир ("духи" часто влезали в радиопереговоры) и, отрекомендовавшись бывшим майором Советской армии, продемонстрировал работу профессионала высочайшего класса, когда из своего танка, находящегося в закрытой позиции, с точностью до метра "уложил" пару снарядов в заранее оговоренный квадрат - мол, знайте, с кем собрались воевать! Офицеров тогда покоробило, что бесцеремонный собеседник оказался русским. А чуть позже в том же районе при поддержке артиллерии была рассеяна группа боевиков, захвачены документы и печати. Среди разных бумаг особо выделялась штатно-должностная книга, где члены банды перечислялись пофамильно, с указанием года рождения и национальности. Группа состояла из 15 человек и представляла собой самый настоящий бандитский интернационал - помимо чеченцев в нее входили: дагестанец, русский, украинец, белорус, еврей, араб, узбек. По рации боевики общались между собой даже на французском языке - скорее всего, франкоязычные арабы и негры.

В конце марта 414-й обмп подошел к Зандаку. Высокое командование уже сообщило, что основные бандформирования уничтожены и война закончена, но на самом деле это было не так. 1 апреля, когда разведывательно-поисковой группе была поставлена задача пройти по ранее зачищенному району, в двух километрах севернее Зандака бойцы неожиданно наткнулись на лагерь-стоянку боевиков, вступив в огневой контакт. Капитан Г. хорошо запомнил то боестолкновение, в ходе которого он и еще один разведчик получили ранения: "Мы слышали, как с их стороны подали команду "К бою!", другие команды отдавались тоже на чисто русском языке, без акцента. Были среди них и с бородами, и светловолосые, без бороды - вероятно, русские или хохлы. Первое впечатление: что мы напоролись на каких-нибудь наших спецов из ГРУ. Лишь когда увидели подготовленные землянки и окопы, эта мысль развеялась..." На выручку был послан взвод, который оградил огнем коридор выхода и спас группу. Впоследствии, проводя осмотр того места, видавшие виды офицеры долго удивлялись добротно отстроенным зигзагообразным блиндажам в три наката, которые изнутри были отделаны буком и завешены ткаными коврами. Фортификационные сооружения создавались грамотно: расчет делался на то, что при прямом попадании гранаты или снаряда осколки просто застрянут в многоколенном проходе, а взрывная волна, даже докатившись до тупика, просочится сквозь тканый материал и уйдет в землю, в отличие от бетонного бункера.

В Зандаке и Ножай-Юрте после того случая на местных погостах появилось шесть новых зеленых штырей, означавших, что захороненные погибли в бою. Однако на следующий день местные жители обвинили бойцов уцелевшего подразделения в том, что они, якобы, расстреляли мирных лесорубов. Два чеченца были приведены дознавателем на позиции батальона, и, прежде чем их опросить, провели по всем окопам, показали минные поля... Матросы, сразу же опознав в жалобщиках боевиков, участвовавших во вчерашнем бою, недоумевали: "Как же так, если мы лично по ним стреляли вчера?!" А еще спустя несколько дней одного из них нашли убитым вблизи наших позиций шомполом от автомата в ухо - вероятно, опознанный свидетель бандитам уже был не нужен.

"Пятая колонна"

На протяжении всего летнего периода 2000 г. 414-й батальон проводил совместные с другими частями разведывательно-поисковые мероприятия в окрестностях Энгеноя, Центороя, Аллероя, у сел Гансолчу, Мескеты. Помимо боеприпасов бойцы находили в схронах медикаменты, продукты питания, причем среди консервов почти всегда находили кильку в томатном соусе. Из радиоперехвата переговоров боевиков морпехам уже было известно, что те испытывают дефицит разнообразных продуктов - в эфире слышалось: "ячка (ячневая крупа) с килькой уже порядком надоели, мяса хочется, помогите продуктами!" Дед, житель Центороя, как-то пришел на командный НП батальона и пожаловался, что "стало невозможно жить - оголодавшие бандиты убивают кур, делают поборы, многие из них вернулись в село, но на улицу днем не выходят - прячутся в домах". К сожалению, зачастую перестраховка военных начальников, скованных различными запретительными инструкциями и предписаниями сверху, сводила на нет ратную работу, подтачивая веру нижних чинов в окончательный успех контртеррористической операции.

19 июля около десяти утра недалеко от Энгеноя на проводном фугасе на воздух взлетел батальонный "Урал", шедший в колонне. Офицер с прапорщиком получили тяжелые ранения, матрос-водитель погиб. По свидетельству очевидца, старшего лейтенанта Б.: "Когда машина была подорвана на фугасе, завязался бой, боевики отходили от стога к стогу, от кочки к кочке к "Жигулям". Но скоро сверху была дана команда: "не стрелять". Я думаю, командование боялось ответственности, так как в селе были мирные жители, хотя без их помощи диверсия вряд ли осуществилась. Крестьяне-наблюдатели косили траву, и по их сигналу, как только машина пересекла указанный район, был осуществлен подрыв... Один боевик все же был ранен, как вдруг неожиданно появилась машина какой-то международной миссии и забрала его. На блок-посту машину задержали, и пока выясняли: куда везут раненого - тот скончался. Выходит, международная миссия, находившаяся в Чечне, заранее знала об операции, планируемой боевиками: где забрать, в какое время и как вывезти".

20 сентября батальон вернулся в Каспийск - пункт постоянной дислокации. За 10 месяцев боевых действий батальон прошел около 30 населенных пунктов горной Чечни, потеряв 9 человек убитыми, 145 ранеными. Однако большинство матросов, прапорщиков и офицеров так и не были награждены. Недавно командир батальона повторно отправил 47 представлений на своих подчиненных. "Может быть из-за того, что потери были минимальные, награды получили лишь 15% личного состава? Да и те, что дали, в основном - "юбилейные": медали Суворова, Жукова...", - горько шутят офицеры. Действительно, орденом Мужества, например, наградили всего 5 человек, в том числе и самого комбата, хотя его дважды представляли на Героя России.