Феномен мятежевойны

В двух всемирных войнах и во многих местных родилась и развивалась Всемирная Революция, войны сплелись с мятежами, мятежи - с войнами, создалась новая форма вооруженных конфликтов, которую назовем мятежевойной, в которой воителями являются не только войска и не столько войска, сколько народные движения.

***

В классических войнах психология была дополнением к оружию. В революционных войнах к психологии войска присоединяется психология народных движений. В мятежевойне психология мятежных масс отодвигает на второй план оружие войска и его психологию и становится решающим фактором победы или поражения. Война издревле удары оружием по телу врага подкрепляла ударами по его психике. Петрово поучение, что "...всему есть мать безконфузство, ибо сие едино войско возвышает и низвергает" и Суворовское "кто испуган, побежден наполовину" указывали на великое значение на войне психологических факторов

***

В прежних войнах важным почиталось завоевание территории. Впредь важнейшим будет почитаться завоевание душ во враждующем государстве. В минувшую войну линия фронта, разделяющая врагов, была расплывчатой там, где партизаны в тылах той или иной стороны стирали ее. В будущей войне воевать будут не на линии, а на всей поверхности территорий обоих противников, потому что позади оружного фронта возникнут фронты политический, социальный, экономический; воевать будут не на двумерной поверхности, как встарь, не в трехмерном пространстве, как было с момента нарождения военной авиации, а в четырехмерном, где психика воюющих народов является четвертым измерением.

***

Политика есть искусство объединять людей. Важнейшей задачей в мятежевойне является объединение своего народа и привлечение на свою сторону части народа враждующего государства. Задача психологического воевания заключается во внесении паники в душу врага и в сохранении духа своего войска и народа. Полезна не только паника у врага, но и его недоверие к водителям, его сомнения в собственных силах, взглядах, чувствах. Способность революционной психики к таким переломам делает управление мятежевойной весьма трудным стратегическим искусством.

***

Ведение войны - искусство. Ведение мятежа (революции) - тоже искусство. Сейчас возникает новое искусство - ведение мятежевойны. Стратег почти всегда стоит перед трудным выбором целей действия (промежуточных и конечной). В мятежевойне выбор весьма труден вследствие обилия целей и различия удельного веса их (чисто психологические, материальные с психологическим оттенком, чисто материальные). Можно установить такую иерархию целей: 1) развал морали вражеского народа, 2) разгром его активной части (воинства, партизанства, борющихся народных движений), 3) захват или уничтожение объектов психологической ценности, 4) захват или уничтожение объектов материальной ценности, 5) эффекты внешнего порядка ради приобретения новых союзников, потрясения духа союзников врага. Попутно надо стремиться к: а) сбережению морали своего народа, б) сбережению своей активной, воюющей силы, в) обороне психологически или жизненно необходимых объектов и г) избежанию всего, что даст неблагоприятный отклик в государствах нейтральных, но для нас интересных. Во всех случаях иметь в виду реакции не только в руководящих сферах, но и в широких массах, полноценных участниках войны или мятежа.

Стратегия мятежевойны имеет своею перманентной и тоталитарной задачей "взять в полон" вражеский народ. Не физически, но психологически: сбить его с его идейных позиций, внести в его душу смущение и смятение, уверить в победности наших идей и, наконец, привлечь его к нашим идеям. Средством для достижения этого служит пропаганда.

***

Пропаганда словом или агитация стала хлебом насущным правительств и партий. "Слухи увеличивают действие", писала Екатерина II Потемкину, советуя тревожить турок пугающими слухами в дополнение к боевым действиям. Суворов приказывал своим войскам "при ударах делать большой крик и крепко бить в барабаны". Сейчас крик и барабаны предваряют и сопровождают каждый значительный (и даже незначительный) момент в жизни государства. Само слово "агитация" показывает, что этот вид пропаганды - болезненное явление. Волновать, будоражить, взвинчивать нервы народа равносильно даче ему возбуждающих средств: от случая к случаю - пожалуй, полезно, но непрестанно - вреднее кокаина и марихуаны. И тем не менее агитацию надо считать одним из главных средств ведения мятежевойны: нападательная агитация способствует ослаблению врага, оборонительная агитация усиливает наш дух (оборонительная не смеет обороняться, оправдываться, извиняться, но должна активно активизировать эмоции и мысли наших воинов, борцов и неборцов). Надо помнить, что масса с трудом усваивает смысл идеи - ей более доступен облик идеи. Поэтому секрет успеха агитации не столько в том, что преподнести, сколько в том, как преподнести.

***

Агитация во время войны должна быть двуличной: одна полуправда для своих, другая - для противника. Но и двуличия мало - требуется, так сказать, многоличие: для каждого уровня сознания, для каждой категории нравов, склонностей, интересов - особая логика, искренность или лукавство, умственность или сентиментальность.

***

В мятежевойне нет ни организационно-административной, ни психологической границы между страной и театром военных действий, между народом и воинством, а поэтому только воинская дисциплина побуждает войско мужественнее переживать горести и тяготы войны, нежели переживает бок о бок с ним воюющий народ. Но и эта мужественность несколько ограничена: уже в мирное время антимилитаризм, свободно проповедуемый в народе, подрывает в воинстве веру в святость своего назначения, демократизм ослабляет в нем почитание командирского авторитета, материализм убивает в нем уверенность в победительности духа над материальными факторами войны, а отмена прежней казарменной изолированности ведет к тому, что нервность городов врывается в казарму. Врываются и оппозиционные ветры, дующие в общественности. Все это не делает, конечно, войсковую часть психологической толпой, но заставляет командиров командовать психологичнее прежнего и каждый боевой приказ, каждое задание преподносить психологически, а при выполнении его психологическим зондом определять состояние войсковой души.

***

Война на нервах в эпоху, когда народы неврастеничны, требует от стратегов весьма продуманного обращения с главным фактором войны - с психикой воюющего народа. В мятежевойне властность и общественное мнение меняются ролями: в иррегулярном ополчении и в борющихся народных движениях властвует мнение, а власти стараются его корректировать ради проведения тех или иных операций борьбы. То, что в нормальном воинстве достигается приказом, при мятежевоевании может быть достигнуто только внушением, которое должно быть тем более старательным, чем иррегулярнее данная категория воюющих.

***

Военные доблести - храбрость и мужество - развиваются в войске (по выражению генерала Краснова) всей жизнью, всем бытом, всем ритуалом военной службы. В результате получалась "на себя надежность", каковая, по словам генерала Суворова, есть "основание храбрости". Всего этого мало в нынешнем регулярном войске, очень мало в ополчении и немало в народных движениях. Отсюда вывод для мятежевойны:

- перед постановкою задачи, (стратегической, оперативной или тактической) необходима разъяснительная кампания, тем более интенсивная, чем менее регулярен данный субъект воевания и чем менее популярна задача;

- при постановке-формулировке задачи пользоваться соответствующими данному случаю способами - от боевого приказа до митинговой речи;

- в каждый момент воевания не требовать от каждого субъекта воевания большего психического усилия, чем это допускают его психические свойства;

- степень напряженности усилий каждой группы и каждого индивидуума зависит от градуса популярности поставленной им задачи; чем ниже градус популярности, тем в данное время ниже у субъекта воевания предел моральной упругости, а за этим пределом лежит катастрофа: надлом духа и отказ от дальнейшего делания.

Нового в этих выводах нет ничего: с древних времен полководец возлагал на отборную часть войска труднейшую из задач и следил за состоянием духа воинов. Ново лишь разнообразие субъектов воевания - от способных к проявлению большой доблести войсковых единиц до робких банд и от фанатичных революционеров до толп, иной раз подобным паническим стадам. Ново также непостоянство свойств субъектов воевания, не имеющих в себе крепкой моральной базы: в толпах и бандах мало морали, а в наспех воспитываемых войсках мораль не крепка. Стратег всегда с известной осторожностью направлял свой военный воз - не свалился бы в овраг, не застрял бы в топи, но стратег мятежевойны должен опасаться и косогоров, и ухабов и даже тряски на кочковатой дороге - его телега не прочна.

***

Мятежевойна внесет еще одно важное изменение традиционных военных понятий. Теория военного искусства всегда осуждала стратегию престижа, и практика войн подтверждала справедливость этого осуждения. Но мятежевойна - война психологическая. Престиж - штука психологическая. Поэтому не всегда будет ошибкою, если стратег временно отодвинет на второй план цели военные, географические, экономические и на авансцену поставит поднятие престижа своей стратегии, воинства, страны. Или - спасение их престижа... Рожденные государственным порядком стратеги, как Петр I, Фридрих Великий, пережили Нарву и Кунерсдорф без потери престижа, но рожденные революцией вожди-стратеги гибнут с потерей престижа: после бегства из Москвы Наполеон I не мог победить у Ватерлоо (даже не случись с ним припадок эпилепсии), и результат: отречение; после Седана Наполеон III не мог выдержать осады Парижа и результат: Парижская коммуна. Гитлер, олицетворение национал-социалистической революции, держался престижем и поэтому не раз прибегал к стратегии престижа на войне.

В мятежевойне часто будут прибегать к стратегии престижа. Это - отклонение от догм классического военного искусства. Это - ересь. Но мятежевойна - еретическая война. И будут воевать еретически, пока война не отделится от мятежа, пока Ре-революция не выправит перегибов Революции, пока жизнь после ревоционного и ре-революционного периодов не возвратится на свой нормальный путь, на путь эволюции.