В эфире - "Луиза" и "Иоганн"

Память

СООБЩЕНИЯ о том, что в апреле 1943 г. советская радиоразведка сумела установить факт передислокации 9-й германской армии, неожиданно появившейся в районе Курской дуги, уже публиковались в отечественной печати. В них, в частности, говорилось о том, что почти за три месяца до начала Курской битвы в условиях полного радиомолчания, введенного немцами в сухопутных войсках, командование Брянского фронта узнало о прибытии соединений генерал-полковника Моделя на северный фас Курского выступа.

Мне же удалось познакомиться с деталями этой операции благодаря непосредственному ее участнику, моему бывшему коллеге по работе в НПО им. П.С. Плешакова доктору технических наук Александру Алексеевичу Зиничеву.

Но сперва - небольшое отступление. Уже в начальный период Великой Отечественной войны были созданы радиодивизионы для перехвата вражеских переговоров в радиоэфире. Именно в такой части (2-й радиодивизион) довелось служить сержанту Александру Зиничеву. Но потом в Государственный комитет обороны, лично Сталину ушло письмо (исх. # 2072/6 от 14 декабря 1942 г.), подписанное народным комиссаром внутренних дел СССР Лаврентием Берия. В этом документе, в частности, говорилось следующее: "НКВД СССР считает целесообразным организовать в Красной Армии специальную службу по забивке немецких радиостанций, действующих на поле боя. Для осуществления указанных мероприятий необходимо в составе Управления Войсковой Разведки Генерального Штаба Красной Армии сформировать три специальных радиодивизиона со средствами мешающего действия, рассчитанными для забивки основных радиостанций важнейших группировок противника. Прилагая при этом проект постановления Государственного Комитета Обороны, прошу Вашего решения".

Согласно последующему постановлению ГКО техническое руководство работами по комплектованию указанных радиодивизионов и разработке помеховой аппаратуры возлагалось на Ивана Пересыпкина, в те годы наркома связи СССР и одновременно начальника Главного управления связи РККА. Сроки были очень жесткими: на комплектование радиодивизионов отводилось 10 дней, на разработку помеховой аппаратуры - два месяца.

А теперь - слово Александру Зиничеву.

"2-й дивизион, в составе которого мне пришлось воевать, передислоцировался в район Ржевского выступа. Его обороняла 9-я армия немцев. По своей численности и вооружению она соответствовала тем же параметрам трех-четырех наших армий┘

Весь эфир был до отказа забит интернациональной смесью радиосигналов. Рядом с аккуратным немцем торчал разухабистый итальянец, которому ничего не стоило пустить какую-нибудь шуточку открытым текстом своему напарнику. А между ними, словно пытаясь растолкать соседей локтями, вылезал со своей тарабарщиной венгр. На западном же направлении эфир продолжал оставаться относительно спокойным. Лишь изредка нарушала его покой радиостанция опергруппы штаба 9-й германской армии. За ней-то мне теперь и надлежало вести неусыпное наблюдение┘

Всю зиму 1942/43 года наблюдаемая станция "подавала голос" не более трех-четырех раз в месяц. В те периоды, когда она молчала, начальство обвиняло нас в лености и разгильдяйстве, зато при ее поимке каждый раз объявляло благодарность┘

Но вот что касается почерков радистов... Поначалу они напоминали нам солдатские сапоги, изготовленные с использованием одной и той же колодки. Однако через пару месяцев одного из трех радистов основного состава германской радиостанции я все же научился отличать по почерку. В буквах Q и Z он чуть-чуть затягивал второе тире, благодаря чему они звучали более мелодично. Отчего он сразу предстал передо мной в образе наследника Штрауса и получил прозвище "Иоганн".

Потом определился "Беликов-Луиза". Мой напарник считал, что это женщина, отсюда и имя "Луиза", а я полагал, что это настоящий чеховский Беликов, "человек в футляре", постоянно боявшийся "как бы чего не вышло". При прослушивании этого радиста мне невольно виделось тонкое кружево без единого лишнего узелка. Даже символ конца связи передавался в полном соответствии с правилами радиообмена как "Sk", в то время как тот же "Иоганн" для легкости закруглялся буквами "VA". Затем нашлись приметы и у третьего радиста.

В середине февраля 1943 г. радиосеть 9-й армии начала активно работать. К этому времени немецкое командование стало опасаться, что на Ржевско-Вяземском выступе могут повториться итоги Сталинградской операции. В связи с этим 9-я армия отступила и заняла оборону на рубеже Спас-Деменск-Духовщина. Радиостанции, расположенные здесь, оказались более мощными по сравнению с прежними. Казалось, для нас наступили прекрасные времена: от начальства уже не будет упреков в том, что мы "проспали" неприятеля, потому как пеленги на эти радиостанции можно было определить в любое время суток. Но вот беда - радисты были не те. "Иоганн" и "Луиза" куда-то бесследно исчезли.

Все это заставляло задуматься, и я перебирал в уме возможные варианты развития событий. Однажды после прослушивания в течение нескольких ночей "трепливой" сети, ко мне пришло твердое убеждение: передаваемые в эфир радиограммы никто не принимает. Поводом для такого вывода послужили частые сбои при передаче депеш. Обычно при наличии каких-либо огрехов приемная сторона просила повторить места, в которых они имелись. Но сейчас такие запросы, несмотря на явные сбои, отсутствовали, лишь следовали лихие рапорты об успешном приеме послания┘ Я сообщил в очередном донесении об уходе с этого участка фронта 9-й армии. Именно армии, а не сети. Сеть-то была оставлена!

И тут вдруг нежданно-негаданно ловлю далекую радиостанцию. Знакомый почерк радиста: "Иоганн"! Второпях я не проделал все операции по определению пеленга. Диаграмма направленности антенной системы пеленгатора имела вид восьмерки, так что вполне вероятна была ошибка в пеленге на 180 градусов. В последующие дни два вопроса стали моей головной болью: правильно ли назван пеленг и как начальство отнеслось к моей гипотезе о передислокации целой вражеской армии?

Вскоре было приказано доставить меня в очень высокий штаб. Более двух часов все знатоки Строевого устава готовили меня к встрече с командованием. Судя по замечаниям этих спецов, я понял, что грядущее мероприятие непременно обернется для меня гауптвахтой. Я стал даже сожалеть о своем скоропалительном сочинительстве - мне уже виделись генеральские улыбки: есть, мол, у вас свои, доморощенные Шерлок Холмсы! А пеленг? Правильна ли названная мною цифра? Ведь я не проделал все операции по исключению ложного пеленга. Мало ли что - не успел! Должен был успеть! Такие сомнения терзали меня целые сутки напролет и не давали вздремнуть. Вызов "наверх" казался мне уже избавлением от тяжелых раздумий.

Вот, наконец, и штаб - видимо, это был штаб фронта, потому что он имел три концентрических круга обороны; прошли каждый из них. "Ну и ну! - подумалось молодому сержанту. - Да они тут еще года три могут в таких условиях провоевать! Чего не воевать!" В переходах сновали надушенные дамы в туфельках на высоких каблуках, все офицеры - в высоких чинах, а человек, с которым мне пришлось иметь дело, носил генеральские погоны. Он почему-то на мою слабую строевую подготовку не обратил никакого внимания и приказал своему ординарцу напоить меня и сопровождающего офицера чаем с сушками.

Что сразу же привлекло мое внимание - так это огромная, во всю стену, карта. Подобных в наших землянках не было. Я сразу же прикинул положение своего пеленгатора и, к своему удивлению, увидел, что второй пеленг, отличающийся от названного мною в донесении на 180 градусов, приходился на глубинные районы России, где уж точно никаких дивизий вермахта быть не могло. На душе сразу отлегло...

Генерала прежде всего интересовали доводы, на основании которых сержант Зиничев пришел к заключению об исчезновении с этого участка фронта 9-й немецкой армии. Кстати, после выпитого чая генерал выглядел уже не таким страшным, каким казался ранее, и я стал ему рассказывать про почерки радистов - про "Иоганна", потом - про "Луизу".

- И что, вы научились различать немецких радистов по "почерку", по индивидуальным особенностям техники работы с ключом? - спросил генерал.

- В общем-то - да, научился.

- Сейчас мы это проверим.

И он решил подвергнуть меня своего рода экзамену, который включал два этапа: ознакомительный - на нем я должен был ознакомиться с почерком радиста, осуществляющего передачу, и испытательный - в ходе него мне требовалось определить условный номер радиста, работавшего на ключе.

С узла связи протянули полевой кабель, присоединили к нему наушники и предложили мне ознакомиться с почерком радистов, сменявших друг друга на передающем конце. Поскольку почерки наших радистов из-за недостаточной подготовки отличались друг от друга гораздо больше, чем у немецких специалистов, то я включился в процесс экзаменовки без какого бы то ни было страха.

Потом начался второй этап испытания - опознавательный, и я каждый раз правильно определял условный номер работавшего радиста. Генерал ознакомился с результатами испытания, процедил: "Удивительно!" - и удалился из блиндажа.

Меня через несколько дней отправили под Курск для поисков настоящей сети 9-й немецкой армии. Перед отъездом меня вызвали к старшине и приказали подготовить перечень необходимого оборудования, деталей, которые следовало бы получить со складов. Я бросился этот список составлять.

- Выходную лампу┘ Кенотрон┘ Конденсаторы - они часто пробиваются┘

Старшина пробежал по бумаге глазами: "И шо - с этой ерундой к хенералу идти? Пиши: новую автомашину, новый пеленгатор, ну, а дальше уж по своему усмотрению".

К моему удивлению, все это немедленно выдали, и я отправился поближе к предполагаемому месту размещения 9-й немецкой армии. Факт ее переброски подтвердился".