Аркадий Мельник Знаю, что фильму Федора Бондарчука «9 рота» еженедельник «НВО» уже посвятил две критические публикации. Однако позвольте высказаться об этом произведении отечественной кинематографии и мне – человеку, отслужившему полтора года срочной и потом – несколько лет спустя – прошедшему Афганистан.
Скажу прямо: далеко не восторженные чувства остались у меня после просмотра ленты. Да, в ней – много огня, много выстрелов, много спецэффектов. Но...
...Я тоже был солдатом в Советской армии и горжусь этим. Причем за 18 месяцев службы в Керчи на 9-м километре (здесь, на точке РЛС, год не видел вообще гражданских людей) меня никто «куском говна» не обзывал. Удивляюсь, как это Михаил Пореченков, бывший курсант военного училища, такое изобразил? Да я на первом же боевом выходе застрелил бы того, кто бы меня обидел!
Впечатление такое, что все вокруг долбанутого прапорщика крутится в регулярной войсковой части. А где замполит? Где взводный, ротный? Как будто в в/ч нет других командиров, нет никого: ни дежурного по батальону, ни дежурного по полку, которые не допустили бы ни пьянки, ни группового секса, столь живописно показанных в фильме.
Между тем первые эпизоды «9 роты» якобы происходят в Фергане. Пусть будет известно Федору Бондарчуку: там стоял 345-й отдельный парашютно-десантный полк – элитная часть советских ВДВ. Туда всякую шваль не направляли. Знаю это по собственному афганскому опыту: в ВДВ, в разведку брали в основном комсомольцев, отвергали имевших приводы в милицию, кандидаты проходили психологические тесты на агрессивность, на самообладание. Отсев был, да еще какой! Если ты не дружишь с головой, то ты туда и не попадешь! А у господина Бондарчука все просто: хоп, пришли «покупатели» да и набрали пушечное мясо. И показывает Федор Сергеевич не армейский коллектив, спаянный боевой дружбой, а какую-то псарню, где каждый готов друг другу в глотку вцепиться. Хотя самое удивительное на войне – пройдя все круги ада, человек становится проще, чище. Закалившийся в огне боец, как правило, сохраняет в себе все человеческое.
Мне довелось ходить в горы на боевые. Каждый на операции знал свое дело. Да, офицеры, извините, дрючили солдат, но в то же время их обучали, защищали, щадили, уважали.
«9 рота» – пасквиль на Советскую армию, на меня. Это – вранье, навет.
Сергей Бондарчук, которому сын посвятил свой фильм, остается в памяти миллионов людей классиком киноискусства. Смотришь его «Войну и мир», «Судьбу человека», «Они сражались за Родину» – выходишь потрясенным. За живое берет!
И что же сын? Главное, что он (лично!) понял из Афгана – это член из пластита, да то, что целым взводом можно девку пользовать. Вот и весь пафос нашей афганской эпопеи – по Федору Бондарчуку.
Фильмы надо создавать такие, чтобы не было стыдно их смотреть с детьми. «Чувства добрые лирой пробуждать». Или прав был Максим Горький: каждое последующее поколение сдает по сравнению с отцами?
Не знаю биографии Федора Бондарчука. Но, думаю скорее всего он в армии не служил. Служил бы – такую ерунду не сотворил.
И еще несколько замечаний.
Федор Сергеевич, в Афганистане нет провинции Хост! Есть провинция Пактия, а Хост – это городишко в данной провинции.
Слово «гарем» – это на персидском никакой не «дом». Утверждаю как специалист, 28 лет работающий с данным языком. Кстати, надо иметь в виду, что слово «харам», кроме традиционного «запретного» в персидском, турецком и арабском языках, по-таджикски означает «незаконнорожденный».
Неужели режиссеру, живущему в Москве, а не в какой-нибудь Тмутаракани, трудно было проконсультироваться у знающих людей?
В 1987 году боевые действия с той интенсивностью (рукопашные схватки), которая изображена в «9 роте», просто-напросто не велись. Да, была операция «Магистраль», когда наши войска за три месяца прошли аж целых... 80 км. Ибо пока командование не убеждалось, что ни одна живая духовская душа не осталась, солдат вперед не пускали.
Случалось и так: подразделения пошли и вдруг наткнулись на очаг сопротивления. Ага, останавливаемся, окапываемся, сначала подавляем, потом снова идем вперед. Это в 80-м году воевали по старинке, могли положить батальон, ну высоту взять, но в 87-м подобного маразма уже не было. Генерал Громов берег подчиненных. Вдобавок осуществлялась политика национального примирения, а главное – все знали, что мы уходим. Никто (и мы, и духи) не хотел воевать и по-глупому погибать. В 87-м духи уже не шли в полный рост на наши гарнизоны, даже на мелкие заставы (чего и раньше-то почти не отмечалось, разве что какой-нибудь отряд попадет в засаду).
Однако что же у Федора Бондарчука в результате получается? В одной сцене – неточность, в другой – нелепость, в третьей – явное вранье. Из этих, с позволения сказать, «материалов» ничего путного сделать нельзя.
