Александр Широкорад Прошедший год на самом своем исходе был отмечен в России довольно-таки скандальной вестью: школьница-десятиклассница и ее отец – рекламный агент, не согласные вроде бы с дарвиновской теорией эволюции, потребовали через суд внести изменения в учебник биологии. Чем бы не завершился новый «обезьяний процесс» (так, напомню, назвали в 1925 году в США судилище, учиненное над учителем, рассказывавшим ученикам о дарвинизме), папа с дочкой достигли цели – поданный ими иск вызвал немалую шумиху во всех ведущих СМИ страны.
Однако что помешает теперь иным прочим школярам разобраться подобным же образом с астрономией, географией? И, наконец, с историей – самой уязвимой на Руси наукой?
УБИЙЦА БОРИСА И ГЛЕБА
Уж который век подряд отечественную историю кромсают и перекраивают ученые холопы каждого очередного властителя. Недаром в Европе Россию давным-давно величают «страной с непредсказуемым прошлым». Обидно? Да, очень. Справедливо? Увы! А вот теперь к придворным ученым вполне могут присоединиться особо рьяные активисты православия.
Беру на себя смелость утверждать, что 99% наших верующих и неверующих людей не знают, сколько у нас канонизировано князей и царей, начиная с Владимира Красное Солнышко и заканчивая Николаем II. Автору тоже не известна точная цифра. Во всяком случае, она больше тридцати. И что, теперь школьникам и студентам придется изучать российскую историю по житиям этих правителей? А если кто-то в книге или статье посмеет нехорошо отозваться о государственном деятеле, причисленном к лику святых, то начнутся погромы, как в Западной Европе и на мусульманском Востоке?
За редчайшим исключением подобные канонизации преследовали исключительно прагматические цели, проводились в интересах какой-либо политической группировки. И жития написаны не историками, а людьми зачастую невежественными, а главное – действовавшими в нужном «идеологическом ключе». Так, не случайно царевича Димитрия Иоанновича объявили святым в разгар борьбы царя Василия Шуйского с Лжедмитрием II.
Большинство житий государственных деятелей не соответствуют историческим фактам и не выдерживают логического анализа. Как, к примеру, возник культ первых русских святых Бориса и Глеба?
Киевский князь Владимир Святославич посадил своих многочисленных сыновей наместниками в русских городах. Но к концу его жизни сын Ярослав, правивший в Новгороде, и внук Брячислав, княживший в Полоцке, отказались платить дань отцу и деду, став первыми отечественными сепаратистами. Красное Солнышко начал было готовить большой карательный поход против ослушников, однако скоропостижно скончался. Законным наследником Владимира стал его сын Святополк.
Однако и Ярослав, и Брячислав, и Мстислав Владимирович Тмутараканьский отказались признать власть Святополка. Лишь два брата – Борис и Глеб – заявили о своей верности новому киевскому князю и обязались «чтить его как отца своего».
И тут начинаются поистине чудеса. Борис, находившийся при войске, собранном для войны с печенегами, распускает его и зачем-то ждет собственных убийц. А Святополк явно сходит с ума и приказывает умертвить своих верных союзников Бориса и Глеба, превращая тем самым Ярослава, Брячислава и Мстислава из мятежников в мстителей за невинно погубленных.
Так было написано в житии и в трудах официальных историков Карамзина и Соловьева.
Но вот в 1834 году профессор Санкт-Петербургского университета Сенкович, переведя на русский язык «Сагу об Эймунде», делает ужасное открытие. Норманнский конунг Эймунд вместе с дружиной был нанят Ярославом Мудрым. В саге рассказывается о подвигах варягов-наемников на Руси. Там конунг Ярислейф сражается с конунгом Бурислейфом, а дальше все в основном совпадает с русской летописью, особенно в деталях убийства Бориса (Бурислейфа). Только тут его лишают жизни по распоряжению Ярислейфа. Тогда все становится на свои места. Князь Борис стал на сторону Святополка и был убит Ярославом. А спустя 60 лет, когда все активные участники драмы давно отошли в мир иной, наследники Ярослава устраивают канонизацию Бориса и Глеба.
Что любопытно: говорить о саге было строжайше запрещено и при царизме, и при социализме. Об Эймунде и его дружине вспомнили лишь в годы перестройки. Но и сейчас официальные историки буквально ужом извиваются, чтобы дезавуировать суть древнего сказания. Кто-то утверждает, что Бурислейф – это Святополк, а кто-то – что это польский король Болеслав и т.д., и т.п.
ПАРАДОКСАЛЬНЫЕ ПОВОРОТЫ
Риторический вопрос: история и археология чуть ли не ежегодно преподносят нам новые открытия; так что, о них мы узнаем лишь в случае соответствия «житиям»?
Да и сами они при сопоставлении их друг с другом способны подчас просто обескуражить. Например, в конце XIII века имела место кровопролитная междоусобица трех князей. Федор Чермный и Михаил Тверской воевали против Даниила Московского. А в 1319 году по наущению сына последнего Михаил Тверской был зверски убит татарами. И теперь Православная Церковь почитает всех троих в качестве святых.
В трудах практически всех историков и писателей московский князь Дмитрий Донской противопоставлен «изменнику» рязанскому князю Олегу Ивановичу. Между тем почитание Олега в качестве святого началось еще в 1402 году, сразу после его кончины, а Дмитрий Иванович был канонизирован лишь в 1988-м.
Кстати, со смертью Олега Рязанского его зять смоленский князь Юрий Святославич остался без союзников. Его заманил к себе Василий Дмитриевич, великий князь Московский. А тем временем тесть последнего Витовт, правивший Великим княжеством Литовским, захватил Смоленск. Супруга Юрия и его дети погибли в литовских застенках.
Позже Василий I загладил вину и дал Юрию «в кормление» город Торжок. Там неудачливый князь без памяти влюбился в Ульяну – жену своего приближенного Семена Вяземского. Страсть овладела Юрием настолько, что он убил Семена и решил силой овладеть Ульяной. Но та схватила нож и попыталась зарезать насильника. Юрий выхватил меч и изрубил тело несчастной на куски. Затем князь приказал слугам бросить останки Ульяны в реку.
Финал этого триллера необычен: несчастная Ульяна – это ныне святая Юлиания, но и ее убийца Юрий Святославич был также канонизирован.
Самое печальное, что с конца 1980-х годов начался девятый вал «политических» канонизаций. Причем среди древних князей Ярослава Мудрого, Даниила Московского, Ивана Калиты оказалась столь одиозная фигура, как Николай II.
Сейчас идут дебаты о канонизации Ивана Грозного и Григория Распутина. На Украине особо ярые самостийники требуют признать святым Тараса Шевченко.
На взгляд автора этих строк, подобные шаги могут внести смуту не только в историческую науку, но и в саму жизнь России. Здесь кто-то возразит: жили же мы раньше без проблем – и не надо сейчас нас пугать. Извините, но как мы жили? До 1917 года святых правителей у нас числилось в два-три раза меньше, да и официальная история была соответственно подогнана под жития. Сомневающимся же могли запросто устроить поездку в Нерчинск или на Соловки за казенный счет.
При советской власти историческая наука и церковь существовали в разных плоскостях и в переносном смысле, и буквально. Ученые-историки не ходили в церковь, а активным верующим не было места в университетских аудиториях. Сейчас церковь вышла на улицы, на страницы газет, на экраны телевизоров. Поэтому опасность корректировки учебников истории не столь уж нереальна.
Да и вообще, не пора ли ввести какие-то четкие критерии для оценки наших исторических деятелей? Понятно, что «уважение прав человека» или «нормы морали» в качестве критерия неприменимы хотя бы потому, что мораль сама регулярно меняется во времени. На мой взгляд, единственным критерием может стать польза, принесенная правителем отечеству: построенные города, присоединенные или освоенные земли, выигранные войны и т.д.
Причем не следует забывать, что Российская Федерация – это многонациональное государство, у нас живут и мусульмане, и иудеи, и буддисты. Соответственно наша история не должна делить народы на правых и неправых. Нетрудно догадаться, к примеру, к чему приведет крестный ход в Казани с ношением икон Ивана Грозного или хотя бы Дмитрия Донского.
