Константин Чуприн Как говорил незабвенный капитан Врунгель, «имя для корабля – то же, что фамилия для человека. Назовите судно «Геркулес» или «Богатырь» – перед ним льды расступятся сами, а попробуйте назовите свое судно «Корыто» – оно и плавать будет, как корыто, и непременно перевернется где-нибудь при самой тихой погоде».
ТРАДИЦИИ БЫВАЮТ РАЗНЫЕ
Во флоте бывшей владычицы морей – Великобритании в присвоении кораблям названий строго блюдут традиции исторической преемственности. Есть у англичан авианосец «Арк Роял» («Королевский ковчег»), так он ведет свою историю от одноименного галеона, спущенного на воду в 1587 году и действовавшего против испанской «Непобедимой армады».
Русским кораблям в этом плане повезло несколько меньше: в нашем флоте при выборе корабельных имен частенько исходили не столько из исторических традиций, сколько из религиозных или идеологических предпочтений и предрассудков в зависимости от того, кто находился у власти в данный момент. Иногда с религией возникали сущие казусы. Например, британская разведка как-то проведала, что российский императорский флот должен пополниться аж пятнадцатью новейшими броненосцами, каждый из которых был назван в честь одного из двенадцати апостолов или трех святителей. В английском Адмиралтействе очень волновались – правда, до того момента, когда стало известно, что речь идет всего лишь о кораблях «Двенадцать апостолов» и «Три святителя».
Самодержец всероссийский Николай II безжалостно переименовывал корабли, чьи экипажи бунтовали против него, «помазанника божьего», чтобы у подданных не возникало потом ненужных воспоминаний. Так, эскадренный броненосец «Князь Потемкин-Таврический» после подавления матросского мятежа стал «Святым Пантелеймоном» (покровитель больных и калек), а крейсер «Память Азова», названный в честь отличившегося в Наваринском сражении парусного линкора «Азов», из-за аналогичных эксцессов был разжалован в учебное судно «Двина». Причем с лишением передававшегося по традиции «азовцам» почетного кормового Георгиевского флага. Мятежный крейсер «Очаков», на котором поднял свой флаг пламенный капитан 2-го ранга (а вовсе не лейтенант) Шмидт, получил новое, какое-то блеклое название «Кагул». Потом, уже в годы Гражданской войны, Врангель дал ему имя «Генерал Корнилов».
Захватившие в 1917 году власть большевики принялись вовсю искоренять «наследие проклятого прошлого», то есть русскую историю, и в названиях доставшихся им от царского флота военных кораблей. Так, переведенный с Балтики на Черное море линкор «Севастополь» получил идеологизированное имя «Парижская коммуна», которое быстро было интерпретировано моряками как «Парижанка». Употребление легкомысленной клички «Парижанка» в присутствии флотских политработников грозило острякам серьезными неприятностями, а после того, как Сталин вернул дредноуту в 1943 году его прежнее имя «Севастополь», злые морские языки придумали кораблю новую кличку – «Кривая труба». Действительно, передняя труба в верхней части была в ходе модернизации линкора отогнута на солидный градус с тем, чтобы копоть не могла помешать работе дальномеров, находящихся в надстройке перед ней. Однотипный с «Кривой трубой» балтийский линкор «Октябрьская революция» (ранее «Гангут») получил кличку «Вокзал» за могучую систему внутрикорабельной громкоговорящей связи. За «Вокзал» тоже можно было схлопотать на орехи у политработников, не возражавших, впрочем, когда линкор идеологически выдержанно именовали «Октябриной».
Во время Гражданской войны идеологически выдержанным считалось и имечко «Террорист», совершенно официально присвоенное в красной Волжской военной флотилии канонерской лодке, до мобилизации являвшейся мирным колесным буксиром «Учредитель». Удивляться тут нечему, особенно ежели вспомнить, кем были Александр Ульянов со товарищи.
Девять древних четырехтрубных эсминцев типа «Флаш Дэк» американской постройки периода Первой мировой войны, переданные Советскому Союзу Англией в 1944 году в счет будущих репараций с Италии и пополнившие состав Северного флота, получили на этом флоте ироничное прозвище «тип «Ржавый». Большие охотники за подводными лодками (БО) разных типов метко именовались «бобиками», а малые охотники типа «ОД-200» получили неласковый эпитет «окаянные деревянные, 200 лет недостроенные».
БОРТ C ЗАПАШКОМ
Курьезы с корабельными именами случались в советском флоте и по причинам репрессивных художеств высшего руководства страны. Так, был на Тихом океане крейсер «Каганович», названный (при жизни!) в честь хорошо всем известного «железного» (и железнодорожного) сталинского наркома. В 1945 году его переименовали в «Лазарь Каганович» – чтобы Кагановича Лазаря, одного из организаторов репрессий, не путать с его братом Кагановичем Михаилом, в обстановке этих самых репрессий покончившим с собой. Матросы, окрыленные такой политической пертурбацией, мигом обозвали свой крейсерок «Лазаретом». Таковым он был до 1957 года, когда получил новое имя «Петропавловск» – Лазарь Каганович сам попал в хрущевскую опалу.
Черноморский крейсер «Молотов» (такой же, как и «Лазарет»), в том же 1957 году стал «Славой». Понятно, почему – и тов. Молотов к тому времени вышел из доверия тов. Хрущева. Видимо, новое имя крейсеру придумали люди с юмором – Молотова-то звали Вячеславом. Потом моряки говорили, что «Молотов» стал «просто Славой». Кстати, «просто Слава» прожил довольно долгую жизнь и даже ходил в походы в Средиземное море, держа на прицеле своих 180-миллиметровых пушек авианосцы 6-го флота США. При случавшихся в годы «холодной войны» обострениях международной обстановки «просто Слава», держась от авианосца на дистанции залпа, в любой момент готов был расстрелять его практически в упор и, разумеется, неминуемо погибнуть вслед за супостатом.
На Черном море в 1930–1950-е годы были крейсера, шутливо именуемые «кыр-кыр-кыр» и «кыр-кыр-кэзэ» – от сокращений в штабных документах «кр. Кр. Кр.» и «кр. Кр. К-з», что означало «крейсер «Красный Крым» и «крейсер «Красный Кавказ». Потом эти имена унаследовали большие противолодочные корабли проекта 61, так что в перешедших им по наследству кличках первое «кыр» трансформировалось в «бэпэка».
Атомные подводные лодки с баллистическими ракетами проекта 667, созданные в СССР по образцу американских субмарин «Джордж Вашингтон», подводники называли «Ваня Вашингтон», атомные подводные крейсера типа «Курск» (проекты 949 и 949А) известны под кличкой «батон», весьма напоминая в надводном положении это хлебобулочное изделие. А подводные атомоходы проектов 659 и 675 и дизельные субмарины проекта 651, чьи крылатые ракеты размещались вне прочного корпуса в подъемных контейнерах, получили малопочтенную обобщающую кличку «раскладушка» – действительно, силуэт лодки с поднятыми на определенный угол для надводного пуска ракет контейнерами ассоциировался с раскладушкой, чей подголовник находился в «боевом положении». Самые крупные в мире тяжелые атомные ракетные подводные крейсера стратегического назначения проекта 941 (тип «Акула») удостоились прозвища «водовозы» благодаря неимоверному количеству балластной воды, составляющему половину подводного водоизмещения «Акул».
В явную насмешку над унылой главпуровской манерой присваивать подводным лодкам и кораблям наименования «комсомольцев» различного территориального происхождения («Челябинский комсомолец» – большая дизельная субмарина проекта 641, «Ленинградский комсомолец» – сторожевой корабль проекта 1135, «Комсомолец Грузии» – малый противолодочный корабль проекта 1124 и т.п.) средней дизельной подводной лодке «С-363» проекта 613 флотские острословы дали меткую кличку «Шведский комсомолец». Произошло это после того, как в октябре 1981 года она, сбившись с курса, села на мель у берегов Швеции недалеко от военно-морской базы Карлскруна. По некоторым сведениям, на ее борту имелись торпеды в ядерном снаряжении. Международный скандал потом из-за этого «подвига» «Шведского комсомольца» получился весьма шумный. В полном соответствии с историческими традициями новой России «Шведский комсомолец» в 90-е годы ХХ века продали в Швецию, на потеху туристам.
Автор этих строк является свидетелем, как моряки-каспийцы в обиходе называли свой сторожевой корабль «Советский Туркменистан» просто «Туркменом». А однотипный ему тоже каспийский «Советский Азербайджан» (ранее СКР-56) имел обидную кличку, упоминание которой в прессе противоречит закону о печати.
Эти сторожевики строились по проекту 50, на флотском жаргоне – «полтинник» или «тип «зверь». Дело в том, что многим кораблям этого проекта «при рождении» присваивались зоологические имена – так, «Туркмен» до перевода на Каспий с Черного моря назывался «Пантера». Были среди них, скажем, еще и «Барс», «Кугуар», «Гепард», «Бизон», несколько меньше повезло экипажам сторожевиков с не очень солидными названиями «Лось», «Енот» или «Гиена» (ее потом переименовали в «Ласку»). А один «полтинник» какой-то умник из московских сухопутных флотоводцев назвал «Гризон» в честь обитающего в Центральной и Южной Америке животного из рода куньих, которое при преследовании на манер скунса окатывает своих врагов вонючей жидкостью из анальных желез.
Впрочем, «Гризон» в начале 1960-х годов вместе с несколькими своими «собратьями» (или, как говорят британцы, «систер-шипами») Хрущев подарил Индонезии, где его переименовали в «Монгин Сиди» (кто такой был этот Монгин, автору неведомо). Вместе со сторожевиками туда ушли крейсер «Орджоникидзе» (переименован индонезийцами в «Ириан» в честь своей провинции, находящейся на папуасском острове Новая Гвинея), дизельные подводные лодки и эсминцы. Черноморский эсминец «Беззаветный» проекта 30-бис получил в Индонезии имя «Искандар Муда». Как потом шутил один из флотских офицеров, «был эсминец, а стал м┘дак».
Дарья Гармоненко