Мой главный "отец-командир"

Президент АВН генерал армии Махмут Гареев.
Фото Евгения Зуева (НГ-фото)

Самим предназначением вооруженных сил военачальник наделен чрезвычайным правом, которым не обладает ни одно должностное лицо государства, – распоряжаться жизнью вверенных ему людей. Но формальная сила уставного права умножается многократно личным примером командира, когда приказ на смертный бой с врагом отдается смелым, решительным, волевым, знающим свое дело, внушающим доверие и уважаемым бойцами человеком. Именно эти качества проявились в годы Великой Отечественной войны у совсем юного тогда офицера Махмута Гареева.

А вскоре ветеран ратной службы, которой отдано без малого семь десятилетий, участник семи войн, один из самых известных и авторитетных российских военных ученых, историков и публицистов, президент Академии военных наук генерал армии Махмут Ахметович Гареев должен отпраздновать свой 85-летний юбилей.

Советские парни 1923 года рождения. Они почти все были «выкошены» в ходе невиданных по размаху и ожесточению сражений 1941–1945 годов. Махмут Гареев один из немногих, кому посчастливилось остаться в живых, хотя довелось ему – старшему адъютанту и заместителю командира стрелкового батальона, офицеру штаба стрелковой бригады и стрелкового корпуса – находиться в самом пекле.

Горжусь тем, что много лет спустя после Победы, в конце 1960-х годов мне посчастливилось служить под началом генерала Гареева. Конечно, дистанция между нами была огромная. Он – комдив, прошедший Великую Отечественную, преданный до самоотречения ратному делу профессионал. Я – старший лейтенант, командир учебного танкового взвода и, что скрывать, офицер, избравший армейскую стезю не по призванию, а по житейским обстоятельствам. Но встречи, общение с Махмутом Ахметовичем окончательно примирили меня с военной судьбой.

Ведь я вырос полусиротой в маленькой деревушке. С отцом распрощался навсегда в свои неполные пять лет в июле 1941-го. Он вскоре погиб под Ленинградом. Погиб под Смоленском в самом начале войны и мой родной дядя – лейтенант, командир минометного взвода. В юные годы мне не у кого было учиться мужской науке жизни, не с кем посоветоваться, как строить свою судьбу. Армия, где я оказался волей обстоятельств, не стала, мягко говоря, родной средой.

Наверное, именно это чувство неустроенности, неосознанная застарелая потребность в старшем товарище – учителе и примере для подражания – отразились на моем особом отношении к новому комдиву. Вышло так, будто я ожидал и искал встречи именно с этим человеком.

Было достаточно прослушать первые выступления Гареева перед офицерами дивизии, чтобы «заболеть» восхищением и хорошей завистью к глубокой и разносторонней эрудиции, широте мышления, педагогическому и великолепному ораторскому мастерству Махмута Ахметовича, его таланту увлечь всех своими замыслами. Окончив уже один раз университет марксизма-ленинизма, куда попал по разнарядке политотдела дивизии, я сам попросился при Гарееве туда повторно. Он взялся читать там собственный курс лекций по проблемам войны и мира, по истории войн. Проводимые им занятия, насыщенные личными фронтовыми воспоминаниями, были необыкновенно познавательны и интересны. При этом слушателей всегда покоряли культура речи комдива, яркость и доходчивость изложения самых, казалось бы, «сухих» тем...

...Наша учебная дивизия занималась подготовкой командиров танков, наводчиков орудий и механиков-водителей. Срок обучения – шесть месяцев. Гареев прибыл к нам из Бреста, с должности командира мотострелкового полка. Став комдивом, он удивил всех своим первым решением. Собрал весь офицерский состав и объявил, что за те же полгода, он, командир дивизии, решил пройти учебные программы по всем трем танковым специальностям. Со сдачей экзаменов! Распорядился составить расписание занятий с ним в вечернее время. А в заключение заявил, что после овладения этими специальностями он сам будет устраивать экзамен, прежде чем подписать представления на очередные воинские звания или на повышение по должности.

Мне довелось тогда преподавать Махмуту Ахметовичу устройство, взаимодействие частей и механизмов 100-мм танковой пушки. С этим я справился. Хотя, конечно, волновался. Даже после многих лет преподавательской практики всегда испытывал волнение, идя в аудиторию. А тут за столом в классе с разобранным орудием сидит и слушает меня один-единственный «курсант», гораздо старше и по возрасту, и по воинскому званию.

Все, однако, обошлось. Мне помогал один из моих сержантов. Само занятие отняло меньше сил, чем его ожидание. «Курсант» оказался дисциплинированным и любознательным. Слушал терпеливо. Не перебивал и, главное, не «давил» чином. Распрощался, поблагодарив и меня, и моего помощника.

Так состоялось мое знакомство с Махмутом Гареевым, которое, разумеется, было односторонним, чисто служебным. Ведь я был лишь одним из многих офицеров, с которыми комдиву приходилось подобным образом общаться.

Хорошо запомнилась еще одна встреча с генералом Гареевым в ту пору. Произошла она на полигоне. Отрабатывалось самое сложное упражнение – стрельба из танка с ходу по движущейся цели штатными снарядами. Технология посещения комдивом практических занятий была уже привычна. Ее суть почти всегда заключалась в известной формуле – «Делай, как я!» Прибыв на полигон или на танкодром, комдив не спешил подниматься на наблюдательный пункт. Первым делом он подменял в экипаже одного из курсантов и садился на место наводчика или механика-водителя. Выполнив упражнение (всегда с хорошей оценкой), шел на НП, чтобы с «вышки» некоторое время следить за ходом занятий.

Так произошло и в тот раз, когда стреляли мои курсанты. К счастью, ребята не подвели...

...Если большой начальник, прибыв на место практических занятий, лишь поучает и устраивает разносы, получать плохой результат всего лишь страшно. А вот ударить в грязь лицом при личном показательном примере наблюдающего за тобой и твоими подчиненными генерала страшно стыдно. Думается, и развал армии, и ее высокая боеспособность имеют в своей основе эти два разных подхода к боевой и моральной подготовке войск.

Очень скоро благодаря Махмуту Гарееву наша дивизия превратилась в образцовый учебно-методический центр. Здесь проводились показательные тактические учения, различные конференции, сборы с участием высшего командования Вооруженных сил СССР и армий государств – членов Варшавского договора.

Много лет и событий минуло с тех пор. Очень рад, что знакомство с моим лучшим командиром – генералом армии Махмутом Ахметовичем Гареевым – не осталось в прошлом. Наши пути-дороги за эти годы не только не разошлись, они сблизились до дружбы. Стараюсь не упустить возможности встретиться с ним. Радуюсь, когда в нынешних поступках уже в почтенном возрасте вижу его таким же, каким он был всегда, – принципиальным, самостоятельным и сильным в мыслях и поступках. Каким он был, таким и остался.