Морские байки

Вообще-то дембель на флоте представляли себе иначе.
Плакат художника А. Чеботарева, 1981 г.

«НЕБЫВАЕМОЕ БЫВАЕТ», ИЛИ КАК ПОСЛЕ ПЕТРА ПЕРВОГО РУССКИЕ ВНОВЬ УДИВИЛИ ШВЕДОВ

Подводная лодка 613-го проекта – это такая железная сигара в несколько тысяч тонн водоизмещением и длиной почти в сто метров. Естественно, что предназначена эта штука ходить под водой. Но был в истории доблестного советского флота случай, когда сия махина выползла на берег. И, увы, берег не турецкий, который нам, как известно, не нужен, а шведский.

...Осенью 1981 года наше гидрографическое судно «Линза», именуемое в обиходе за обилие радиолокационных станций, антенн, локаторов и прочей перехватывающей чужие звуки аппаратуры, «мохнатыми ушами», мирно дрейфовало в нейтральных водах близ славного острова Борнхольм. Море было на удивление спокойным, боевая служба шла по плану, моряки находились в нормальном, то есть, как любил говорить наш командир Виктор Михайлович, «эмоционально-вздрюченном» состоянии, так что мы с кэпом позволили себе порыбачить.

Не успел наш Михалыч забросить спиннинг в надежде выловить тресочку к обеду, как на ростры прибежал радист: «Срочная, товарищ командир!» Командир, неласково поминая далекую «землю», бросил удочку на деревянную палубу и пошел в радиорубку. А уже через пару минут застучали наши старенькие изношенные дизеля и «Линза», величаво развернувшись, дала полный ход курсом норд-ост. К вечеру мы были уже вблизи шведской военно-морской базы Карлскруна.

И смотрели интересное такое кино. Точнее, телевизор. Все шведские каналы в этот, как, впрочем, и все последующие дни, демонстрировали только одну картинку: подводную лодку типа «С», залезшую носом на шведские камни, и наших бравых подводников, появляющихся один за другим в рубочном люке, дабы покурить и подышать свежим воздухом. Как этот «кит» (если вы хотите представить его себе, то вспомните кинофильм «Командир счастливой «Щуки») сумел так далеко выброситься на камни, похоже, так и останется тайной, покрытой мраком, ибо по всем законам физики такое вообще невозможно.

Хотя в истории этой таинственное так тесно переплелось с нелепым, что шведы до сих пор не могут поверить в то, что причиной захода русской лодки в шведскую базу – по суперсекретному фарватеру – была банальная халатность наших мореманов!

Дело в том, что «Шведский комсомолец» – так потом прозвали на Балтфлоте лодку-неудачницу – не имел, конечно же, никакого желания даже входить в шведские терводы. Но в тот ненастный осенний день, когда подлодка шла в подводном положении, отказала навигационная система определения места «Дека». Вахтенным офицером в те злополучные часы стоял замполит корабля, всплывать для контрольного определения своего места по звездам не планировалось, ибо в предыдущие дни «Дека» работала безошибочно, и о том, что творится что-то неладное, догадались лишь в тот момент, когда стальное брюхо «Эски» заскрежетало по супостатским камням. Так как, если верить штурманской прокладке, лодка должна была находиться в сотне миль от шведских берегов.

Потом наши долго доказывали шведам, что во всем виноваты наши безграмотные и плохо подготовленные офицеры. Шведы упрямо твердили свое: мол, такого не может быть, лодкой командовали высококвалифицированные моряки, ибо только профессионалы высочайшего класса могли провести подводную лодку секретным фарватером, да еще и в подводном положении!

Спор этот, кстати, не закончился до сих пор. В 1996 году ФСБ России раскрыло попытки шведской разведки (при помощи спецслужб Латвии, кстати) завербовать нескольких офицеров Балтийского флота, в том числе и бывших. Причем в ходе очной встречи с офицером Боборыкиным, служившим ранее в Лиепае, где и базировался «Шведский комсомолец», шведские разведчики интересовались в первую очередь таким вопросом: не была ли авария ПЛ всего лишь отвлекающим маневром для прикрытия другой разведывательной акции спецслужб СССР?

Любопытно, что тогда, осенью 1981 года, шведы погнали такую «волну» по поводу козней советской «империи зла», что Министерство обороны этой нейтральной страны неплохо погрело руки – бюджет флота и сил обороны Швеции был значительно увеличен. Да и в последующие годы с завидным постоянством шведы «трубили» о «русских подлодках, замеченных в терводах Швеции». И даже сбрасывали на них глубинные бомбы. Естественно, безуспешно, если не считать того, что после подобных бомбометаний можно неплохо порыбачить.

Больше всех пострадали престиж СССР и командир ВМБ Карлскруны капитан 1 ранга Андерсон, который был снят с должности за потерю бдительности. Последний, кстати, первым прибыл на нашу «Эску» и даже, пытаясь избежать скандала, предложил помощь в виде буксира – дабы снять лодку с камней и отправить восвояси, то бишь домой, в родные воды Балтийского моря. Наши же сдуру заартачились, дали радио в Москву, сигнал был перехвачен и... пошло-поехало.

Не получив согласия на свое предложение, командир шведской базы, пригнал к месту аварии катерок с 20-миллиметровой «пукалкой», поставил его на «яшку» позади нашей лодки, чуть поодаль установил щит-мишень, и шведы устроили показательные стрельбы. Чтобы убедить коварных русских, что любая их попытка сняться с камней самостоятельно будет пресечена. Так и пуляли несколько дней подряд, пока наши дипломаты улаживали конфликт.

Все это время наша «Линза» бродила вдоль кромки шведских тервод. И еще пара корабликов, уже боевых, правда. Так, на всякий пожарный случай, как говорится. Потом, когда 613-ю стащили с негостеприимных шведских камушков и на буксире доставили в Лиепаю, начался «разбор полетов», в ходе которых, ясное дело, досталось всем. Кроме двух «особистов», которые, конечно же, не теряли времени даром, а фиксировали что надо на том самом, не нужном нам шведском берегу. «Чекистов», поговаривают, даже поощрили.

«Шведский комсомолец» навсегда вошел в историю российского флота как уникальный случай флотского головотяпства. А шведы до сих пор ищут в своих терводах российские подводные лодки. Зря стараетесь, ребята.

Повторить такой финт дважды просто-напросто невозможно. Это все равно, что сбросить типографский шрифт с пятого этажа, а потом бежать со всех ног посмотреть, сложился ли он сам собой в «Илиаду».

ПОДМЕНА

Леша Савельев лихим был командиром. А командовал он «ПК-12» – противолодочным катером. Старым, как ботик Петра. Но в море катерок ходил.

А тут команда – «ПК-12» расконсервировать, а собрата его, такого же древнего, но стоящего в консервации, в строй ввести.

Посмотрел Леша на новую свою посудину, похолодел. На такой, конечно, в море выйти можно. Но вернуться – вряд ли.

Так что подогнал Леха это корыто, поставил рядом со своим и... поменял местами бортовые номера. А в назначенное время доложился, мол, так и так, расконсервация произведена, замечаний нет, готов служить и даже могу выйти в море.

И вышел, и вернулся. Отработал все задачи, когда вдруг выяснилось, что дело нечисто. Катер-то новый, а аппаратура и механизмы на борту под старыми номерами.

Вызвали Лешу «на ковер», отфачили, как полагается. Пинком под зад из адмиральского кабинета вышвырнули. И думают, что с ним делать. Под трибунал сразу же или на парткомиссию сперва?

Первым додумался начпо.

– Под трибунал, конечно, можно, – говорит он адмиралу, – вот только после него и нас туда потащат.

Тут и до адмирала дошло. Дал тот команду «флажкам» дело это похерить. А Леху к нам в дивизион тральщиков перевели.

На повышение.

КАРЬЕРА

Карьера кавторанга Шуры Печени (Печень – это не кличка, это фамилия такая) – идеально-образцовый показатель возможности служебного роста на флоте.

Как он умудрился при своей дуболомости окончить училище – вопрос отдельный. Но на флот он, как все мы, пришел лейтенантом. Командиром группы на подводный ракетоносный крейсер. В БЧ-2.

Тут, через годик службы, нагрянули главкомовские стрельбы. А «бычок» артиллерийский, как назло, в отпуске. Понятное дело, стрелять пришлось дивизионному артиллеру. Он и запулил ракету куда положено более чем успешно.

Но доложили, во избежание неприятностей, что стрелял якобы Шурик. Отдел кадров среагировал, как всегда, оперативно. И Шура Печень стал помощником командира. Матросики сразу же прибалдели. И стали развлекаться.

Звякнут из второго отсека по «Каштану» в центральный и доложат, что у них насос из строя вышел, так они его, мол, в третий отдали. Шура сразу же реагирует:

– Третий, мать вашу, вы зачем насос забрали?

Насос, кстати, тонн эдак на семь тянет. В третьем недоумевают:

– Какой насос? Вы что, с ума сошли?

Встревает командир. Уже без «Каштана»:

– Печень, радость моя, сними шапку! Думать мешает!

Ну да ладно. Тут, как всегда, пришла пора кого-то на классы отправлять. Понятно же, что нужного на корабле офицера, будь он хоть семи пядей во лбу, пусть даже это второй Нахимов, на учебу – на целый год-то! – хрен кто отпустит. А кто не нужен? Шурик! Вот ему и пишут отличные, как говорится, референции. И Шура едет на классы.

И возвращается, по закону подлости, на ту же лодку. Правда, уже старпомом. Кэп скрежещет зубами, но, как известно, поздно пить боржоми, когда желудка нет.

Проходят годы. Шуре пора бы и капдва получить. Да не тянет. Только через командирский труп.

А тут кэп в отпуск намылился. И, к счастью, трем литюхам пришла пора старлеями стать. Вызывает кэп Шуру:

– Печень, значит так, три представления я отправил. Но вот тебе на всякий случай три чистых бланка с секретной печатью. Если представления вернут – ты этих кадровиков-бюрократов знаешь – заполнишь и отправишь. И подпись тут моя стоит.

Только кэп на берег, хватает Шура те самые бланки и один на себя заполняет. На второго ранга. Благо, что комбриг в отпуске, а начштаба, за него который, ситуацию еще не просек. Он новичок в бригаде.

В общем, возвращается кэп из отпуска, а его встречает уже капитан 2 ранга Печень Александр Иванович. Мол, так и так, честь имею. Кэп:

– Не понял, Печень?!

– Дык, товарищ командир, срок-то у меня вышел...

Вот так и делается карьера по-флотски.