Александр РАКИТСКИЙ
Этот паровоз вывозил первые ракеты Байконура на старт: и в самом деле "Космотранс".
Фото Виктора Мясникова
12 апреля 1961 года в космос со словом «Поехали» впервые в мире полетел советский космонавт Юрий Алексеевич Гагарин. Но запуск ракеты – это только вершина айсберга. Основную работу с выведенными на орбиту космическими аппаратами ведет Командно-измерительный комплекс (КИК) во главе с Центром управления полетами им. Германа Титова и раскиданные по всей территории СССР, а теперь России, научно-измерительные пункты – НИП, о которых мало кто знает. Но если Центр управления иногда и мелькает в СМИ, то о НИПах вообще гробовое молчание.
Служба на отдаленном НИПе остается зарубкой в памяти на всю жизнь, она полна суровой романтики в начале службы и заканчивается не менее суровой рутиной перед отъездом в лучшие места. На одном из таких НИПов – войсковая часть 14045, полигон Сары-Шаган, условное название площадки «3Д» – мне довелось прослужить там без малого 15 лет.
Не думайте, что служба в таких местах – сплошь муштра и борьба за выживание, 25 часов в сутки в сапогах и тому подобное. Было чему посмеяться, пошутить и у нас, и юмора самого разного оттенка хватало.
МЕТКИ В ВЕДРАХ
Пусть моряки не думают, что только у них есть ритуалы продувки макарон и заточки якорей, без которых моряк – не моряк. И в военно-космических силах были, есть и, надеюсь, останутся свои традиции.
Одной из важнейших задач каждого сеанса по спутнику Земли является привязка ко времени снятой информации. Для этого на станции НИП выдаются импульсные сигналы точного времени – 1 секунда, 1 минута, 5-минутка и другие, поступающие из ППСЕВ – приемного пункта системы единого времени. Эти сигналы по радиочастотным кабелям идут круглосуточно, без сбоев и искажений, проложены кабели по специальным колодцам (паттернам).
Но так бывает не всегда. В середине июля (января) каждого года в части происходит передача молодого призыва после карантина в подразделения. И молодежь сразу начинает постигать азы космической техники – «Космос начинается с метлы!», «Тут вам не здесь!», «Тот, кто меток не таскал, – службы в КИКе не видал!» и многое другое. Несколько лет я был начальником ППСЕВ и воочию наблюдал претворение в жизнь последнего лозунга. Выглядело это примерно так – звонок в дверь, и на пороге появляется вспотевший молодой боец с ведрами, на которых краской аккуратно выведено (старались!) «1 сек.», «1 мин.» или «Укороченная 5 мин.». Начальник смены ППСЕВ уставным голосом давал команду «Отгрузить!», и ведра наполнялись кирпичом, строительным мусором и прочим, тщательно закрывая все сверху плотной тряпкой («Сам понимаешь, секретно»). Боец при этом торопил: «Побыстрее, в норматив не укладываюсь!» Так проходило дня два, и все быстро забывалось. Но десятилетиями спустя, встречая тех или иных ребят, которые служили в нашей части, вспоминаем этот розыгрыш («прикол» по современной терминологии). И немного грустим.
КОСМИЧЕСКИЙ КАРАУЛ ДЛЯ ТУМАННОСТИ АНДРОМЕДЫ
Кто не был холостяком, проживавшим в офицерском общежитии, тот многое в жизни упустил – товарищеские посиделки, начинающиеся с небольшой рюмочки и быстро переходящие в канистры, хмельная бравада, хоровое пение, выброс адреналина в глаз собеседника после фразы «Ты меня уважаешь?» и многое другое. Утром, конечно, уже мало что помнится, суровый взгляд командира во время развода подразделения и темные очки даже в ночное время, скрывающие соответствующую «подсветку» под глазом. Ах, молодость, молодость, твои грехи нам известны. Но бывало и похлеще┘
Осенью, в сентябре 1986 года (а может, 1987), я заступил дежурным по части – наряд не из легких. Командир части полковник Петров, поздно вечером уходя домой, попросил меня на всякий случай проведать офицерское общежитие: «Молодые ребята подъехали, сам понимаешь, начинается обмен «передовым» опытом». Я ответил просто и естественно: «Есть!» И вот, около 3 часов ночи, раздается телефонный звонок, звонил майор, проживавший в этом общежитии. Он в соответствующих выражениях требовал прислать туда караул, чтобы вязать «оборзевших молодых литех!» Я вместе с начальником патруля бегом в это общежитие, где застаю дивную картину – человек 10–12 не очень трезвых молодых вихрастых парней вот-вот готовы сцепиться с друг другом, отстаивая честь своих военно-учебных заведений – половина за Можайку (ЛВИКА им. Можайского, Ленинград), другая половина – за ХВВКИУ им. Крылова (Харьков).
Ситуация похабнейшая, требовала моментальных действий, уговаривать – бессмысленно, головы их уже не работали. И тут мне в голову, наверное, тоже стукнула известная жидкость, и я начал орать: «Караул, смирно! Лица (примерно так) поднять, трусы – подтянуть!» Гляжу – реагируют. Я дальше: «Караул в одну шеренгу, становись!» Начали строиться, глаза уже любопытные. А дальше меня понесло: «Космический караул, для защиты межзвездных рубежей туманности Андромеды по своим постам, разойдись!»
И довольно быстро разошлись. Стоявший рядом старший лейтенант – начальник патруля только и произнес: «Как в «Джельтменах удачи»!»
Через неделю, когда вечером шёл домой, меня окликнул полковник Петров: «Ракитский, что у тебя там было в наряде, а?» Я, опуская некоторые подробности, вкратце рассказал, но просил хранить молчание, никого не наказывать. Константин Павлович, отсмеявшись, сказал: «Ну, слава Богу, а то политотдел уже донесение в Центр готовил, что ты, мол, неуставщину среди лейтенантов разводишь. Хорошо, что у меня в нём свои люди есть». На том и разошлись.
КАК МЫ СТАЛИ ГОЛУБЫЕ
Нет даже в мыслях современного понимания этой фразы! Просто ремонт моего технического здания круто изменил цвет зданий на технической территории части, потом зданий во всем КИКе, а позднее и в Тюра-таме – название железнодорожной станции для полигона Байконур, точнее, его истинное название для профессионалов.
А было это так. Вечер четверга, я с двумя бойцами вставлял стекла. Другой офицер – старший лейтенант Галата с другими солдатами красил в ярко-голубой цвет торец и угол фасада здания. Неожиданно проезжавший около здания командирский УАЗ затормозил, из машины вылез полковник Петров и направился к нам. Я пошел к нему для доклада, но он остановил: «Слушай, классный цвет, здорово смотрится!» Я, честно говоря, не был сторонником этого колера, так как все здания были белого цвета, а Петрову сказал, что это задумка Галаты, я не против. Петров мечтательно посмотрел на небо – оно в Казахстане голубое и бескрайнее – еще раз на здание (наверное, сравнивал цвета), сел в машину и уехал.
В понедельник, на совещании офицеров, Петров вдруг назвал мою фамилию. Я встал, не совсем понимая, что будет дальше. А Константин Павлович начал меня нахваливать – вот, мол, какое здание гадкое было, а теперь – красота! Особенно его голубой цвет. И надо бы другие здания за два месяца сделать голубыми! Я стою, а со всех сторон в мой адрес поднялось «задушевное» шипение в таких выражениях, что я умолчу. Общий смысл – делать тебе не хрен, у тебя здание одноэтажное, а мне три этажа мазать надо! Но пришлось выполнять.
Через несколько месяцев на «3Д» приехал генерал-лейтенант Герман Степанович Титов, первый заместитель командующего военно-космическими силами. Голубой цвет технической территории ему очень понравился, и он рекомендовал (рекомендация генерала – приказ) этот цвет и для других частей КИК. . Приехавшие с Германом Степановичем Титов. Титовым сановитые начальники с подозрением смотрели на Петрова (уже полковника), а он ┘ улыбался. Позже, когда он был на высокой должности на полигоне Байконур, голубым цветом окрасилась техническая территория и там.
Надо отметить, что этот колер оказался очень устойчивым, и те здания, которые уцелели после расформирования части, до сих пор хранят голубой цвет неба.
«ПРИ ПОПЫТКЕ ПЕРЕПОЛЗТИ...»
Произошла эта история в конце января 1972 года, когда закончилась зимняя сессия третьего семестра обучения нашего курса в Академии Можайского. Счастливые и довольные курсанты (кто успешно сдал сессию) получали отпускные билеты, деньги и моментально разъезжались по стране, дабы увидать своих родных и близких. Увы, двое ребят из нашего курса так домой и не попали. В тот злополучный вечер они на радостях, что сумели все-таки «спихнуть» теоретическую механику, зашли в один из ленинградских кабачков, да и не рассчитали сил. В итоге они оказались на гарнизонной гауптвахте, где «успешно» и провели свои зимние каникулы.
Ну и что, спросит читатель, банальнейшая история типа «┘каждый год 31 декабря мы с Павликом ходим в баню┘» Но юмор вылез попозже, после отпуска. Первое построение курса после отпуска, стоим в строю, обмениваясь шепотом, как провели время. Входит начальник курса подполковник Гончаров, ему докладывают командиры учебных отделений, он приветствует нас, мы дружно рявкаем «Здравия желаем!» Юрий Семенович дает команду двум курсантам выйти из строя.
Они выходят из строя, головы понуро опущены вниз. Юрий Семенович начинает нам доводить информацию, что вот «┘эти самые голуби сизокрылые┘» принесли и себе и всему курсу соответствующие неприятности, начинает зачитывать вслух приказ об их наказании, мерах по искоренению и прочее. И вот очередь дошла до рапорта милиции, который прилагался к многочисленным бумагам. Гончаров читал его спокойно, даже равнодушно, и мы, стоявшие в строю, начали зевать. Внезапно начальник курса вдруг хмыкнул, потом начал смеяться по нарастающей, смех буквально душил его. Одолев приступ смеха, Юрий Семенович все-таки зачитал следующую фразу рапорта: «Курсанты ┘.. и ┘┘ в 01.20 были задержаны нарядом милиции в районе ┘┘. при попытке переползти трамвайные пути!»
Что тут началось! Смеялись и басом и тенором, с надрывом и без, в том числе и сами «герои» этого происшествия. Даже с нижнего и верхнего этажей казармы заглядывали, что у нас произошло.
А сами «герои» этого происшествия стали своеобразными достопримечательностями нашего курса, каждый раз вставая при упоминании своих фамилий на каждом подведении итогов дисциплины в академии, на факультете и курсе, вплоть до присвоения лейтенантских погон.
...Прошло уже много лет с тех пор, но человеческая память так устроена, что в ней остаются те или иные воспоминания, и, в первую очередь, не о грустном┘
