Станислав Змачинский
Моряки понимают толк в рыбных деликатесах.
Фото РИА Новости
Начну издалека: в определенных флотских кругах есть мнение, что рассыльный – лицо того, кого он представляет: командира, дежурного по кораблю, вахтенного офицера. Подготовленный рассыльный незаметен, не задает лишних вопросов, получаемые приказания понимает с полуслова и выполняет их молниеносно, если же он что-нибудь «накосячит», по заднице получает его начальник.
Подготовкой рассыльного, его учебой, проверкой внешнего вида (подстрижен, гладко выбрит, рабочее платье – чистейшее и выглажено, в ботинки можно смотреться, как в зеркало) должен лично заниматься его начальник.
Мне удалось воспитать, не побоюсь этого слова, идеального рассыльного. Это был приборщик моей каюты – Сашка. Ростом Сашка был где-то под 180, худой, добродушнейшая физиономия густо усыпана веснушками, особая примета – сильно оттопыренные, крепко загорелые уши.
Внешним видом Сашка неуловимо напоминал бравого солдата Швейка, но мозгами спокойно мог сравниться с Наполеоном. Заприметил я Сашку еще зеленым салажонком. В то время он в разговоре заявил, что мяса ему, видите ли, не хватает. Я разобрался: на бачке полный порядок, Сашку никто не объедает.
Стал с ним разбираться.
– Сашка, – говорю, – получаешь ты то, что положено по норме. Можно подумать, что мама тебе мяса давала больше.
Сашка в ответ:
– У мамы я за стол без утятины не садился!
Стал я выяснять, где бедная мама брала столько птицы.
– Где-где, – обиженным тоном ответствовал Сашка. – Я с охоты приносил.
– Так ведь, – говорю, – это надо целыми днями охотиться!
– Да вы че? Взял лодку, вышел в заводь, а там – воды не видно – одни утки. Е....л дуплетом: все улетели, а тебе, как дробь летела, – на воде две дорожки из уток. Собрал штук сорок – и хорош, на семью хватит.
Как оказалось, Сашка был потомственным рыбаком и охотником. Родился и жил он в дельте великой русской реки Волги, под Астраханью. Служили мы с Сашкой образцово. Он даже удостоился самой дорогой для матроса срочной службы награды – отпуска с выездом на родину. Командир бригады поощрил его отпуском за то, что он во время одного из учений с торпедными стрельбами первым на крейсере обнаружил сработавший КСП от выстреленной торпеды, причем сделал он это, стоя на палубе бака, грамотно: указывая рукой на работающий КСП и крича дурным голосом во всю мощь своего нетихого голоса:
– Вижу КСП!!!
Комбриг оценил Сашкин «подвиг» потому, что он с палубы увидел то, что сигнальщики не заметили, находясь метров на 10 выше. Если некоторые читатели подзабыли с годами, что есть КСП, поясню. Это контрольно-сигнальные патроны, отстреливаемые учебной торпедой, прошедшей положенный путь и всплывшей так, что из воды видна только ее полосатая носовая часть. КСП – маленький разноцветный фейерверк. КСП и пребывание торпеды на плаву – величины не бесконечные, поэтому, обнаружив КСП, к торпеде немедленно направляют катер-торпедолов для извлечения ее из моря. ЧП флотского масштаба, если торпеда вовремя не будет поднята и утонет!
Короче, отгулял свой отпуск, вернулся Швейко-Наполеон, привезя из родных мест много рыбных вкусностей, в том числе шар паюсной икры размером с футбольный мяч, завернутый в пергамент. У меня от вида такого количества дефицитнейшего продукта глаза на лоб полезли, а Сашка засмеялся и сказал:
– Теперь нам с вами будет чем червячка заморить.
Так мы и стали бороться с «червячком», особо не афишируя свою «борьбу». Я же, со своей стороны, внес в общее дело растворимый кофе, остродефицитный в те славные годы.
Прошло время. Начался сбор-поход Черноморского флота. Вышли на внешний рейд, встали на якорь. Мы – флагман, на борту – ВПУ (выносной пункт управления) командующего ЧФ. И понеслось: учения, тренировки, зачеты и прочая, прочая... Мы с Сашкой несем службу... Вот в одну из ночей я несу ходовую вахту на мостике. Обстановка спокойная: на горизонте – чисто, на рейде – никаких шевелений.
Говорю Сашке:
– Спустись в каюту, испей кофею, принеси на мостик бутерброд да стакан погорячей.
Через какое-то время в ходовой рубке появляется довольный жизнью Сашка. В одной руке у него обмотанный полотенцем дымящийся стакан кофе, в другой – бутерброд из свежеиспеченного хлеба с паюсной икрой. Передав мне «дары природы», Сашка поудобнее устраивается в командирском кресле (знает, что я никогда не сижу: вахтенному офицеру – запрещено). Наблюдая за рейдом, наслаждаюсь бутербродом и кофе, присел на комингс, лицом в рубку. Через мгновение чувствую на плече чью-то руку, оборачиваюсь: капитан 1 ранга, проверяющий из штаба флота! Поднимаюсь на ноги, доложить не могу: в правой руке стакан, в левой – недоеденный бутерброд, во рту – он же, но только недожеванный.
– Вы что себе позволяете, товарищ вахтенный офицер?! Вы не только сидите на вахте, но еще и жрете!
Ответить я смог коротким:
– Виноват!
Боковым зрением вижу, что мой рассыльный без разрешения исчез из рубки. И тут у капраза начался со мной разговор на «вы» (вызвал, вы..ал, выгнал):
– Доложите свои обязанности согласно корабельному уставу, доложите дислокацию кораблей на рейде, доложите тактико-технические характеристики средств воздушного нападения вероятного противника на театре военных действий, доложите... доложите... и прочая, прочая, прочая...
Капраз истово взялся выворачивать мне наизнанку орган, которого у меня отродясь не было. Сколько длился неожиданный экзамен, имеющий целью доказать мою полную несостоятельность как вахтенного офицера, не скажу: пространство и время для меня перепутались странным образом.
Вдруг в проеме двери рубки возникает рассыльный – Сашка с подносом, накрытым салфеткой (где он ночью добыл их, до сих пор загадка для меня). Сашка с ангельским выражением на физиономии обращается к проверяющему, заставив того на мгновение непроизвольно прервать мой допрос:
– Товарищ капитан 1 ранга! Испейте кофейку!
Жестом фокусника он снимает салфетку, и на подносе открывается дымящийся стакан кофе и огромный бутерброд, покрытый слоем икры пальца в три толщиной.
– А это что намазано на хлебе? – примирительно спрашивает проверяющий.
– Икра, товарищ капитан 1 ранга! – гордо докладывает Сашка.
Капраз молча берет поднос, уединяется на командирском кресле минут на 15 в темном углу рубки. Покончив с трапезой, молча покидает рубку.
Как потом оказалось, этой ночью крейсер проверяли 10 офицеров штаба флота. При разборе на фоне общей удручающей картины состояния дел в лучшую сторону по подготовке к несению службы был отмечен и поощрен вахтенный офицер.
