Андрей Макаров
На борту кипели страсти, а кругом – морская гладь да благодать.
Кадр из фильма "Полосатый рейс"
Напишешь повесть или рассказ – и услышишь авторитетное от какого-нибудь знатока: «так в жизни не бывает». А хотите знать, как бывает?
ПОСЫЛКА НА РОДИНУ
Обычный поход на полгода. Только вышли – у одного из научных работников сердце прихватило. Он неделю терпел, пока не ушли подальше от родных берегов. Он в очереди в этот рейс в своем научном институте пять лет стоял. Когда таблетки кончились, научный работник пополз сдаваться. Дополз до изолятора и рухнул.
Мы уже вышли в Атлантику, потому завернули к Канарским островам, в Лас Пальмасе пришвартовались на 15 минут, погрузили немощное научное тело в санитарную машину, отшвартовались и пошли дальше. Дальше – больше.
Работали у экватора. В машинном отделении и в Арктике – тропики, а тут и вовсе душегубка. Потому в «машине» душ есть. Моторист после вахты встал под прохладную воду, сердце прихватило и умер.
Зашли на Кубу – простились – отправили. При всей печальности процедура отработана и подробно расписана в разных приказах и наставлениях. Госпиталь на берегу – морской агент, обслуживающий суда – цинковый гроб и деревянный ящик. Первым рейсом на родину, только валюту и платите.
Но в этот раз с телом решили отправить сопровождающих. Одного инженера, которого подозревали, что у него в море «крыша поехала». Инженер старательно записывал в тетрадку: кто, что и по какому поводу сказал и на огромном листе ватмана чертил разноцветными фломастерами схему взаимоотношений в команде с какими-то стрелками, плюсиками, вопросительными и восклицательными знаками.
На всякий случай его решили отправить домой, сказав, что командование оказало ему высокое доверие – сопроводить умершего от холодного душа. Инженер долго сопротивлялся, доказывая свою полную психическую нормальность, ныл про какой-то магнитофон, который хотел купить в Дублине.
Ему твердо пообещали, что после выполнения столь ответственного задания все лучшие походы будут его, он сам будет выбирать и пароход, на котором пойдет в море, и должность, которую займет. Если, конечно, пройдет медкомиссию. Уговорили!
Но нельзя же отрядить сопровождать гроб сумасшедшего! Потому вместе с ним отправили радиооператора. Тот в море сам принял адресованную себе телеграмму. Его извещали, что сосед по коммуналке (70 лет) топором зарубил его жену. И жена сейчас в больнице, а малолетний ребенок у родственников.
В результате после траурного митинга на родину отправились гроб с покойным, его сопровождал подозреваемый в сумасшествии инженер и радиооператор, муж зарубленной топором жены, который смотрел уже за инженером.
ОТНЯЛИ СМЫСЛ
Мы уже снова болтались где-то в Центральной Атлантике, когда на пароход пришла возмущенная телеграмма из МИДа. О том, что два наших сопровождающих тело моториста товарища в ожидании авиарейса устроили в гостинице пьяный дебош. Разбили какое-то зеркало и кричали лозунги, порочащие кубинскую революцию и лично товарища Фиделя Кастро. Потому покойник улетел на родину один, а буйная парочка перевезена на наш эсминец, где и будет ожидать отправки на родину.
Телеграмма из главного штаба ВМФ была куда менее эмоциональной. В ней предписывалось научные работы провести в сокращенные сроки. Заходы в иностранные порты нам отменили, пополнить запасы предстояло не в иностранном порту Дублин, а на базе Северного флота Полярный. Потом еще раз Полярный и далее следовать по месту приписки в Кронштадт.
Не так страшно было сокращение сроков похода, как два захода в Полярный. Было дурацкое правило: если в рейсе идут два отечественных порта подряд, то за этот отрезок валюта команде не выплачивается.
С борта во все инстанции пошли телеграммы, что коллектив осудил поступок своих недостойных товарищей, что неизбежен срыв научных работ и т.д. Телеграмм было много, все уже и не упомню.
То командир похода, то командир судна, то начальник экспедиции по очереди скрывались в каморке ЗАС, нажимая на все кнопки и дергая за все веревочки, до которых могли из океана дотянуться.
Своего они добились, Дублин нам вернули. И тут пришла телеграмма от ученого, которого сдали в предынфарктном состоянии на Канарских островах. О том, что он находится в Испании без средств к существованию и просит выслать на посольство его расчет по валюте.
Оказалось, этот засранец и даже секретоноситель до сих пор до родины не добрался и мало того, что самовольно шастает по Европе, так еще и деньги требует!
Худо-бедно, но поход завершался. На прочие мелочи уже никто внимания не обращал. Потеряли гидрологический буй, утопили десяток батометров. Напоследок у одного из матросов случился приступ аппендицита.
Наш доблестный майор-доктор, взяв в операционные сестры поварих и буфетчиц, несколько часов копался в его животе, выгружая из него все лишнее в тазик, но аппендикса так и не нашел. К счастью, берег был недалеко, внутренности из тазика вернули в больного и сдали его на Азорские острова.
Насупившись, мы шли домой. Ла-Манш, Северное море, Датские проливы, Балтика. В нужном месте на несколько часов легли в дрейф, чтобы «валюта закрылась» следующим днем. Утром пошли дальше.
Начальство боялось. Средний комсостав ждал предстоящих разборок с любопытством. Матросам и мотористам все было по фигу. Но было начало 90-х и еще большему начальству стало уже не до нас. Пожурили, погрозили пальчиком и поставили на прикол.
Последний подлый удар ждал на берегу. Пока мы покоряли моря и океаны, пересекали взад-вперед меридианы и параллели, и в Кронштадте, и в Ленинграде появилось множество киосков, заваленных ширпотребом, который везли на продажу моряки.
Оказался никому не нужен прибор, который изобрели и испытывали в море бакинцы. Пока мы были в походе, закрыли научную тему, которую разрабатывали армяне, и вообще многое пошло прахом, поскольку┘ ладно, хватит о грустном. Лучше найдите карту того похода.
Ходили же люди! – скажут те, кто увидит исчерченные красными линиями походов моря и океаны. Если карта уцелела. Ведь парохода давно нет – несколько лет спустя распилили зачем-то наше самое новое в военной гидрографии судно.
