Юрий Сосинский-Семихат Среди развалин Старого города находилось невзрачное здание с надписью «Сохнут», что означает «Еврейское агентство». Раз надпись есть, значит, мне сюда. Я тщетно подергал дверь. Не открывается. А я стою на жаре. О, кнопка посреди засохших веток и вечных камней. «Дулун, дулун», – нажимаю я на крохотную кнопочку. Жду. Откуда-то раздается голос тети-моти: «Да. Вы к кому?» – «Сохнут а идиот! Ой… В смысле сохнут а иудит… Это самое… Я новый репатриант», – взволнованно говорю я, обливаясь потом. На солнце уже все сорок градусов по Цельсию.
Внутренний дворик, в нем каменные скамейки, кактусы и кулер. Попил холодной водички. Уже легче. Осмотрелся. Внутри строение образует букву «П», в каждом крыле есть своя входная дверь. Кое-где встречаются увядающие декоративные растения. Зайдя в здание, я сразу почувствовал легкую прохладу. Всюду сновали улыбчивые еврейские бабушки и уборщицы-китаянки.
Тетенька, которая назвалась Зинаидой, дала мне заполнить анкету на трудоустройство и протянула какую-то толстую брошюру о службе в ЦАХАЛе, написанную на непонятном языке. Опять же, с моей точки зрения, это была скорее формальность. Она пролепетала что-то невнятное, по типу того, что иногда у них в базе данных бывают вакансии, и то в основном на низкооплачиваемую физическую работу. Завершая беседу, женщина сообщила мне радостную весть: через 15 минут сюда подъедет официальный представитель Армии обороны Израиля, консультирующий будущих призывников. Я начал составлять список вопросов...
Но вот наконец появилась девушка в военной форме с черным беретом на правом плече. Она опоздала на полчаса, но шла не спеша, вразвалочку, попивая «Миринду». Даже зная наших оболтусов, я не думал, что израильскую армию вполне официально будет представлять такая простая в своих манерах девица. Я стал гадать: израильтянка она или русская. Оказалось – ни то ни другое. Как обычно говорят в нашей холостяцкой компании, «обызраильтянившаяся русская».
Через три минуты я был уже у нее в кабинете. Девушка-офицер – она представилась Ханой – окинула меня беглым взглядом, лениво переложила с места на место какие-то брошюры на столе и спросила:
– Ата мивин иврит тов? На иврите гаваришь?
– Честно говоря, не совсем. Я в стране недавно...
– Поньатно. Харошо. Но кагда ты призываешься в армию, надо многа учить иврит. – Моя наставница говорила на русском прилично, но с акцентом, как и многие наши соотечественники, приехавшие в страну около десяти лет назад.
Я начал задавать вопросы о службе в армии:
– А как проводятся тренировки и стрельбища? Сколько времени они занимают?
– У всех по-разному. Каждая группа распределяет для себя тренировку, и эта самая группа учитса бегат; пока она не заканчивает тренировку, она не может никак выходит домой.
Такая тирада заставила меня на секунду задуматься, но затем я понял, что ничего особенного здесь нет. Ребята что-то говорили о курсе, который проводится в полевых условиях вдали от дома. Разговор стал занимательным, и я задавал новые вопросы.
– А если я пойду служить, сколько увольнительных у меня может быть в месяц?
– Понимаишь, у всех по-разному. Неделя раз. И каждый солдат имеет командир, он ему все рассказывает. Если ест у солдата проблема дома, он таки может отпускать его на один дэнь, – как умела, объяснила Хана.
– Недурно, недурно, – обрадовался я, – у нас солдаты по полгода не видят дома, а тут можно отпроситься.
– Ленивый солдаты у нас. Не хотят ночевать на база, – пожаловалась девушка.
– От чего зависит распределение по службе? И чем занимаются солдаты на базах после окончания курса молодого бойца? – спросил я.
– Точно не магу тэбэ сказать. Таки у всэх по-разному.
– И все-таки?
– Мить унитазы. Дэлать кушать.
И тут я вдруг понял, что в нашей беседе наступил момент истины. Стоило ли ехать сюда и ждать, чтобы услышать эти слова?
До моего призыва в армию оставалось еще семь или восемь месяцев. Я и понятия не имел, что меня там ждет.
Много позже, когда армейские будни были уже позади, мне позвонил хороший друг, с которым мы вместе учились еще на курсах иврита. Он сказал, что приедет вечером вместе со своей девушкой Ханой. Скоро они собирались пожениться.
Каково было мое удивление, когда в этой девушке я узнал ту самую девушку-офицера, которая когда-то проводила со мной ознакомительный сеанс по подготовке к армейской службе.
– А как вы познакомились? – спросил я.
– На консультации для призывников.
– Надо же, что армия с людьми делает, – по-дружески засмеялся я, не зная, что еще сказать.
– Таки у всэх по-разному, – ответил мне знакомый голос.
Хана и Дани улыбались мне, а я только удивлялся, как неожиданно порой складываются судьбы. Теплый ветерок шевелил верхушки пальм, а мы втроем брели куда-то по улицам маленького военного городка, слушая вой сирен и гул проносящихся мимо армейских джипов.
