Василий Окулов
В парижских кафе агенты спецслужб двух стран могут оказаться просто соседями по столику.
Фото Reuters
В 1950-е годы оперативная обстановка во Франции, как и в других странах НАТО, оставалась напряженной. Все наши учреждения и жилые дома находились под постоянным наблюдением контрразведки. Сотрудники резидентуры и даже неискушенные в разведке дипломаты и работники других советских ведомств довольно часто обнаруживали за собой слежку в городе. Временами она велась грубо и демонстративно. Складывалось впечатление, что противник, используя ее в комплексе с провокациями, осуществляемыми антисоветскими эмигрантскими организациями, и враждебными кампаниями в средствах массовой информации, пытается оказать на нас психологическое давление, запугать и деморализовать. Мы не исключали также, что контрразведка приучает нас к грубой манере слежки, чтобы в какой-то подходящий – с ее точки зрения – момент осуществить профессионально организованное скрытое наблюдение за тем или иным разведчиком и выявить его связи и агентов.
«ПОБЕДА» КРЕПЧЕ «СИТРОЕНА»
Как-то, выезжая из дома, я обнаружил за собой хвост, о чем по приезде в посольство доложил резиденту. Поехал обедать, и хвост – за мной. Вместе мы и в посольство вернулись. К счастью, в тот день у меня не было никаких мероприятий в городе даже по прикрытию.
Часов в пять заходит ко мне резидент:
– Василь, ребятам надо выезжать по делам. Ни за кем, кроме тебя, слежки с утра сегодня не было, а твои «друзья» стоят. Может, тебя ждут, а может, кого-нибудь другого. Попробуй увести их за собой.
Выйдя улицу, увидел, что машина сотрудников наружного наблюдения (наружки) припаркована чуть впереди моей. Сел за руль, выехал. Контрразведчики, пропуская меня, улыбаются. Водители, как диктуют правила хорошего тона, должны быть взаимно вежливы, улыбнулся и я. Вначале они шли в параллельном ряду, а на Больших бульварах, где движение очень плотное, много улиц и переулков справа, в которые наблюдаемый может уйти, а они, не успев перестроиться, его потеряют, пристроились прямо за мной. Машин много, не быстро, но едем, не останавливаясь. И вдруг маленькая «Рено», шедшая впереди меня, резко затормозила. Я, естественно, тоже по тормозам – и тут же получаю достаточно сильный удар по заднему бамперу. Меня это не слишком расстроило: в тот день я ездил на «Победе», машине необыкновенно прочной. «Ренушка» пошла вперед. Запоминаю на всякий случай ее номер, включаю первую скорость и тихонько трогаюсь. И тут же слышу: «Дзинь! Дзинь!» Все ясно: у «Победы» задний бампер был поставлен несколько выше, чем у автомобилей западных марок. А на переднем бампере «Ситроена», на которых работала наружка, были наварены «клыки». При ударе бампер «Ситроена» самортизировал и «клыки», проскочив под бампер моей машины, зацепились за него, а когда я тронулся, один за другим отвалились. Останавливаюсь. Выхожу из машины. Выходят и мои «спутники». Происходит приблизительно такой разговор:
– Здравствуйте, месье! Сожалею, что так получилось, – сказал я.
– Здравствуйте! Это наша ошибка. Мой друг засмотрелся и не успел своевременно затормозить, – ответил мне старший по возрасту и, видимо, по должности.
– Неудивительно! Столько красивых женщин за рулем, – смеясь ответил я. – Моя машина оказалась прочнее вашей, и каких-либо повреждений я не вижу. Но, думаю, надо вызвать полицию для составления протокола о дорожно-транспортном происшествии. Это в ваших интересах, поскольку его от вас потребует страховая компания.
– Не беспокойтесь, месье, это мелкий ремонт, мы его сделаем сами. А если свяжемся с компанией, потеряем много времени, дороже будет.
– И все-таки, месье, лучше все сделать по закону. Я иностранец, дипломат и обязан строго соблюдать законы страны пребывания. Я не прав?
– Вы абсолютно правы, месье, но, посмотрите, мы уже создали пробку, давайте пожалеем собратьев-водителей.
– Аргумент весьма веский, месье. Вот вам моя визитная карточка. Если возникнут какие-либо проблемы со страховой компанией, звоните, не стесняйтесь.
– Извините, – сказал старший, – я не взял свои визитки. Пьер, дай твою.
– Я их не ношу с собой. Извините, месье.
– Всего хорошего. Приятно было поговорить!
На этом мы и разъехались. Я поехал своей дорогой и за «друзьями» больше не смотрел. Но на всякий случай, чтобы оправдать свой выезд из посольства, сделал кое-какие давно обещанные жене хозяйственные покупки.
Утром следующего дня за мной неотступно следовала другая бригада наружного наблюдения. Мы вместе съездили в Ассоциацию «Франция–СССР» и еще куда-то. А вечером «друзья» проводили меня до дома. И так продолжалось три дня. Мстили, видно, за своих не слишком ловких коллег, попавших в неприятную историю. Легко представить ситуацию, если бы на месте происшествия появилась дорожная полиция и им пришлось бы при мне предъявлять свои документы, подписывать протокол, а потом отчитываться перед начальством. И тем не менее забавная на первый взгляд история причинила мне много хлопот. Три дня постоянной слежки выбили меня из колеи. Были сорваны заранее обусловленные встречи, и, следовательно, надо было выходить позже на запасные, а тут появлялось что-то новое и, как правило, срочное.
«ДОГОНЯЙТЕ, РЕБЯТА!»
Не часто, но бывали и приятные минуты, когда удавалось красиво уйти от этих злыдней, особенно если это было крайне необходимо.
Отъехали мы как-то с двумя коллегами от посольства, повернули в первый переулок, и в хвост нам тут же пристроилась машина наружки.
– Ребята, – сказал я, – нас уже взяли. Что будем делать – работать или прогулку совершим? Слово за вами.
– На этот раз, Василь, надо попытаться уйти. Дело срочное.
– Хорошо, подходящие места для этого на примете есть. И времени достаточно. Попробуем.
Настроение, конечно, было испорчено, но всегда есть какая-то, хоть и маленькая надежда, что сумеешь уйти так, чтобы контрразведчики не поняли, что это был заранее спланированный отрыв. Иногда в таких ситуациях выручает не только умение водителя грамотно использовать знание улиц и переулков, но и везение, а также его величество случай. Так произошло и в этот раз.
Метрах в 60 от выезда на бульвар Сен-Жермен оказался огромный грузовик. Улица узкая, справа и слева припаркованы машины, на тротуар не въедешь. Разминуться, казалось, невозможно. Грузовик остановился. Зрение и глазомер были у меня в то время отличные, и я решил рискнуть:
– Ребята, смотрите за правым бортом. Потихоньку проползем.
И на малой-малой скорости стал продвигаться вперед. Моя машина, «Ситроен-11», была на 20 сантиметров уже, чем «Ситроен-15», на которой велось наблюдение.
Нам удалось проехать, а сотрудникам службы наружного наблюдения оставалось только кусать себе локти, глядя на то, как мы красиво, не нарушая правил дорожного движения, уходили от них. Обвинить нас в преднамеренном отрыве они не могли. Можете себе представить, как мы развеселились, когда влились в плотный и многорядный поток машин. Так и хотелось крикнуть: «Догоняйте, ребята!»
Все, что было запланировано, мы сделали. И когда с одним из товарищей в восемь часов вечера мы приехали домой, машина наружного наблюдения ждала нас на противоположной стороне улицы. После того как мы поставили машину в гараж, она уехала. Сотрудники наружной разведки тоже люди, их, как и нас, ждут жены и дети, им тоже надо отдыхать.
ПОЛЕЗНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Понятие о конспирации у сотрудников парижской службы наружного наблюдения было, мягко скажем, примитивным. Контрразведчики, работавшие против советских дипломатов, ожидая, когда объект наблюдения выйдет из посольства, собирались в кафе на углу улиц Гренель и Бак. Мы ежедневно посещали его, и с его хозяином, французом, и его женой, веселой и доброжелательной итальянкой, у нас были самые добрые отношения. Нам нравилась их приветливость, а они видели в нас постоянных клиентов, которыми надо дорожить. Сидя у стойки, мы частенько беседовали с ними на самые различные темы. И как-то мои коллеги заметили, что в кафе много клиентов-мужчин, которые, судя по их поведению, знакомы друг с другом. И тут экспансивная итальянка вдруг сказала:
– Да разве это клиенты? Они чашку кофе за весь день не закажут. Эти господа за вами бегают. А в дождь и холод тут греются, да одежду сушат. Противно на них смотреть. Мы с мужем их гоняем, а они все равно лезут. Надоели.
Такой вот получился у моих коллег полезный разговор с хозяйкой кафе.
Под наружное наблюдение мы попадали не только в Париже, но и на периферии. Несколько раз по делам службы мне приходилось выезжать на восток страны – в Реймс, Верден, Мец. Это, кстати сказать, почти такой же популярный туристический маршрут, как на Лазурный Берег. До Реймса, главного города провинции Шампань, ведет очень живописная «королевская дорога». Это название она получила потому, что с половины XI и до середины XIX века по ней ездили все французские короли и императоры на коронацию в Реймский собор.
Для нас, русских, Реймс памятен тем, что в 1916–1918 годах в тяжелейших боях под Верденом и на холмах Шампани сражались, защищая Париж от немецких войск, солдаты и офицеры Русского экспедиционного корпуса. И тем, что 7 мая 1945 года в здании его Военно-исторического музея представители вероломных союзников – командование американских, английских и французских войск – подписали сепаратный, без участия Советского Союза, акт о капитуляции Германии. В ответ на это последовал жесткий ультиматум Сталина. Союзникам пришлось забыть про этот акт и подписать 8 мая окончательный Акт о полной капитуляции Германии в пригороде Берлина Карлсхорсте на наших условиях и на нашей территории.
Коллеге в Реймсе предстояло провести встречу с ценным источником. И чтобы легче провериться, мы решили въехать в город не по главной, а по второстепенной дороге. Во-первых, потому, что на дороге с небольшим движением это легче сделать, и, во-вторых, нам казалось, что если местные спецслужбы предупреждены о нашем возможном появлении в городе, то скорее всего они будут ждать нас на главной дороге. Возможно, что тот же ход мыслей, но в обратном направлении был и у французов. И они перекрыли второстепенный путь: нас взяли под наблюдение в сердце винодельческого района – в городке Эперней, что в 26 километрах от Реймса.
Мы понимали, что отрыв от наблюдения может закончиться для нас как минимум расшифровкой, а как максимум – провалом: у местных спецслужб достало бы сил перекрыть все выезды из города и устроить на нас облаву. Встреча срывалась, это было ясно. И теперь нам не оставалось ничего другого, как играть привычную роль любознательных туристов. Мы посетили собор Нотр-Дам, осмотрели дворец То – резиденцию королевской семьи во время пребывания в Реймсе – и с аппетитом пообедали на веранде маленького уютного ресторанчика. Там же, с картой в руках, обсуждали дальнейший маршрут.
«Гулять так гулять! Едем в Верден, – решили мы. – А заодно и «друзей» прокатим. Вдруг они, занятые службой и домашними делами, там еще не бывали. Это всего километров 120, и по автостраде чуть более часа езды».
Развернувшись не торопясь, чтобы не нервировать «друзей», тем более что машина у нас была более мощная, чем у них, мы поехали в Верден. При выезде на автостраду увидели ту же автомашину, что взяла нас под наблюдение в Эпернее, только теперь в ней была еще женщина.
Надо отдать должное французским «коллегам»: они с таким же, как и мы, интересом осматривали дворец епископа, в котором находится великолепная библиотека древних рукописей и миниатюр, прошли вместе с нами по укреплениям и заросшим травой траншеям Первой мировой войны. Там же – огромное военное кладбище, уходящие вдаль длинные ровные ряды белых каменных крестов. Под Верденом Франция потеряла 400 тысяч солдат и офицеров. В одном из боев там был тяжело ранен молодой офицер Шарль де Голль, ставший позже президентом Республики. В Вердене поставлен величественный памятник Победы. В его траурном зале хранятся триста больших книг, на страницах которых записаны имена всех павших солдат, офицеров и генералов.
