Братья Шаталовы

Гавриил Шаталов.
Фото из семейного архива
Михаил Шаталов.
Фото из семейного архива

Фотографии, которую бережно хранят в семье Шаталовых, без малого сто лет. На ней – дети экспедитора грозненской нефти и нефтепродуктов Андрея Ивановича Шаталова. Их шестеро – четыре мальчика и две девочки. Каждый из них прожил отпущенный ему век и давно покинул этот мир. Если написать все о семье Андрея Шаталова, то получится увлекательная книга. Моя же задача – очерк, поэтому я решил писать только о двух братьях Шаталовых, старшем – Михаиле и младшем – Гаврииле. Почему именно о них? Потому что эти двое станут отважными воинами, которых 20 лет разделяли идеологические баррикады, но которые в судьбоносную годину заслонили собой Отчизну от жестокого и беспощадного врага, вторгшегося в ее пределы.

БЕЛОГВАРДЕЕЦ МИХАИЛ

Миша рано понюхал пороха. В 17 лет из патриотических побуждений, никому ничего не сказав, двинул на Западный фронт – драться с немцами (началась Первая мировая война). Вернулся со шрамами от ранений и погонами прапорщика. Окончилась мировая, началась Гражданская. Пришли деникинцы и моментально мобилизовали боевого офицера в свою армию.

В широкой степи под Орлом развернулись друг против друга две лавы: Первая конная армия Буденного и корпус белого генерала Мамонтова. Развернулись и понеслись навстречу друг другу. Оскаленные лошадиные морды, занесенные для удара шашки, вопли раненых и матерщина тучей. Буденновские маузеристы в упор расстреливали опытных рубак Мамонтова. Пуля обожгла грудь Михаила пониже правой ключицы. Он повалился на шею коня, ухватившись за гриву. На землю сполз уже тогда, когда конь вынес его из боя. Очнулся в госпитале у красных.

– Значит так, поручик, – сказал ему чекист, сотрудник военной контрразведки. – Будем мы тебя проверять. Если установим, что нет на твоих руках рабоче-крестьянской крови, что не убивал ты мирных жителей, не пытал, не насиловал, не грабил, отправим тебя восстанавливать народное хозяйство, разрушенное беляками, развязавшими братоубийственную войну. А если есть на тебе кровь, в распыл пустим. Но вначале вылечим.

– Я никого не грабил и не убивал.

– Ты не грабил! А почему же тогда за вашим корпусом тянулся обоз с награбленным добром длиною в 60 километров, а?

– Не знаю…

Выручил батя, которого большевики чтили за то, что он наладил в Грозном снабжение Красной Армии горюче-смазочными материалами. Михаила выпустили из фильтрационного лагеря под расписку о том, что больше никогда не будет воевать против красных. Он задержался в Орле, поскольку встретил там девушку, которую полюбил на всю жизнь. Она была беженкой из Польши. Красавица, умница, языки знала, книг прочла уйму, играла на фортепьяно. Первая мировая лишила ее отца с матерью. В Орле родилась у них дочь Нина. Вскоре Михаил сообразил, что при новой власти ему как бывшему белогвардейцу все пути в жизни заказаны. Он вернулся на Кавказ и уехал с семьей в дальний горный райцентр, где много лет работал маленьким служащим. Большевиков и советскую власть, мягко выражаясь, он недолюбливал.

КОММУНИСТ ГАВРИИЛ

А как же младший брат Гавриил? У того все пошло совсем по другим рельсам. Комсомол, агитбригады, самодеятельные концерты, спорт, хорошая интересная работа. У него с детства проявился талант художника. На должность художника-графика его и взяли в республиканскую газету «Грозненский рабочий», где он трудился много лет до и после войны. Женился. Растил сына и дочь. Вступил в партию и до конца жизни оставался убежденным коммунистом.

И вот началась война. Смертельная опасность нависла над страной. Как поступили братья Шаталовы? Их на свободе двое осталось. Иван болел туберкулезом и умер молодым, а Никита валил лес в ГУЛАГе, получил десятку, сам не зная за что. С учетом того, что он добывал нефть на Сахалине, пришили ему шпионаж в пользу Японии. ГУЛАГ спас его от фронта. Вернулся Никита домой заядлым сталинистом и жил очень долго. Пережил всех братьев и сестер Шаталовых.

Поразмыслив немного, Михаил и Гавриил пошли в военкомат, хотя один был белобилетчиком, а второй – прикрыт бронью. Михаила оформили рядовым красноармейцем пехоты. Опытный боец, он уцелел в жутких передрягах первых месяцев войны. Оборонял Москву, а затем громил и гнал немцев прочь от столицы. Где-то на границе Московской и Смоленской областей был тяжело ранен: оторвало осколком руку. Написал из госпиталя жене и дочери, что стал инвалидом, негодным к строевой службе, и как только подлечится, вернется домой. Да не тут-то было. Госпиталь разбомбили немцы, и след Михаила затерялся.

Много лет искали потомки его могилу. И вдруг нашли в Интернете информацию о том, что близ села Мокрого за Можайском на средства сельчан и спонсоров сооружен мемориал в память воинов, павших в тех местах. На тридцатиметровой кирпичной стене таблички с фамилиями и инициалами 1700 захороненных здесь солдат и офицеров. Поехали туда и увидели его фамилию… Огромное спасибо и низкий поклон следопытам, администрации Можайского района и жителям села Мокрое за то, что так бесхитростно и бережно хранят память о павших воинах.

Теперь о младшем брате. Военкомат направил его учиться в Грозненское военно-пехотное училище (ГВПУ). Летом 1942 года личный состав училища был снят с учебы и брошен под Сталинград.

На фронте Гавриил вел дневник, хоть это было запрещено, и делал зарисовки эпизодов военной жизни. Многие из них были исполнены по заказам фронтовых многотиражек. Весь этот бесценный материал погиб во время чеченской войны. В дом попали две мины и ракеты, он сгорел. Слава богу, что Гавриила Андреевича к тому времени уже не было в живых.

Был младший брат будто заговоренный. Прошел сквозь Сталинград, Курскую дугу, форсировал Днепр, брал Будапешт и Вену, воевал с японцами и остался жив. Правда, ранен и контужен был многократно. На Рейхстаге не расписался. Не довелось, а вот на Великой китайской стене свою фамилию оставил.

ИЗ ФРОНТОВОГО ДНЕВНИКА

ГАВРИИЛА ШАТАЛОВА

1942 год, 12 июля. Четким строем маршируют курсанты по знакомым улицам Грозного. Грузимся в вагоны. Весь личный состав училища под командованием полковника Ситникова направляется на защиту Сталинграда. В составе 64-й армии генерала Шумилова мы приняли участие в первых боях.

22 июля. Утром на командный пункт батальона привели пленного фашистского офицера. С иголочки одетый, холеный, он смотрел на нас с наглой усмешкой. Впервые курсанты так близко увидели врага. Вот он, прошагавший по Европе и прошедший пол-России, какой кровавый след тянется за ним!

– Расстрелять гада! Сколько наших уложил, – крикнул кто-то, и все зашумели.

«Расстрелять» – это русское слово, видно, было знакомо гитлеровцу, его словно обожгло. Посерел сразу, громко заговорил, видно, просил пощады. Мерзкая картина… Стоят курсанты вокруг, молчат, а сами думают: вот какой он, фашист! Да у него кишка тонка, за жизнь свою как дорожит.

29 июля. Войска противника непрерывно атакуют наши позиции, забрасывают окопы гранатами. Взвод несет большие потери.

8 августа. Непрерывные бои. Минуя линию фронта, армада вражеских самолетов бомбит город. С наступлением темноты видно зарево пожаров в Сталинграде.

13 августа. Рано утром на «кукурузнике» прилетел офицер связи 64-й армии. Приказано отступать с боями к Сталинграду. Полк окружен. Вызвали в политотдел: мне необходимо вынести из окружения и сохранить партийно-комсомольские документы.

2 сентября. Лейтенант Павел Глушко – командир взвода разведчиков. Разведчики на фронте – народ особый. Берегут их командиры. А пошли в разведку, все переживают, о них думают: как там наши ребята? Выполняя задание, Глушков был тяжело ранен и доставлен в санбат. Перенес сложную операцию и выжил. Позвонил мне из санбата:

– Зайди, друг, покажу тебе необычную коллекцию.

В небольшой стеклянной банке я увидел 160 осколков, извлеченных из его тела. 160 носителей смерти, рваные кусочки метала.

7 ноября. Свинцовые тучи, насыщенные пороховым дымом, гарью и копотью, низко висят над Сталинградом. Нескончаемые пожары, грохот рвущихся мин, снарядов и бомб, автоматные очереди до отказа заполняют дни и ночи жесточайшей битвы. Курсантский батальон вгрызся в землю, зарылся под фундаментами разрушенных домов.

Руки фронтовика – грубые, окрепшие, грязные от кирпичной пыли, копоти, не мытые много дней, пропитанные запахом махорки и пороха. Кажется, все мирное, любимое забыто, смотри только в оба, крепко держи в руках автомат, умей бросать гранату, колоть штыком, снопом падать на землю, на упругие, хорошо расставленные пальцы рук. Так хочется рисовать этими огрубевшими руками!

Ночь. Противник рядом, только балка Купоросная отделяет нас от фашистов. Слышится мелодия, наигранная на губной гармошке.

А иной гитлеровец, сложив рупором ладони, кричит: «Рус, меняю автомат на буханку хлеба!» Подтянули они свои пояса в октябрьские холодные дни!

А тут до зарезу нужен «язык». И фашист рядом, и кричит, и торговлю устраивает, а достать его нелегко.

Вызывает меня как-то начальник штаба.

– Рисовать портреты умеешь?

– Умею.

– Что для этого нужно?

– Материал, краски, подрамник и сам оригинал.

Быстро все подготовили. Из санбата принесли две чистые простыни. Саперы смастерили подрамник. Задание необычное. Нужно нарисовать два плаката. На одном – портрет Гитлера, на другом – руки союзной коалиции сдавливают горло бесноватого фюрера. Нарисовал. Ночью наши саперы установили эти плакаты лицом к противнику, на некотором расстоянии друг от друга. У портрета фюрера вырыли окоп для разведчиков.

Наступило утро. Увидев наше «творчество», фашисты несколькими пулеметными очередями буквально срезали карикатуру на Гитлера, а по портрету не стреляли. Им была непонятна наша затея, а портрет Гитлера, видно, понравился. Ночью они решили перетащить к себе портрет. С этой целью поползли к нему и попались в руки наших разведчиков, спрятавшихся в окопе. Хороший улов: два «языка».

19 ноября. Этот день не забудет никогда ни один защитник Сталинграда. Вначале мощная артиллерийская подготовка, которую поддержала наша авиация. Началось!

Началось великое контрнаступление трех фронтов Красной Армии под Сталинградом. Трудно передать чувства солдат, командиров.

2 февраля. Завершился разгром немецко-фашистских войск под Сталинградом. Никогда не забуду последние дни боев за каждую развалину, колонны пленных фрицев, клочки белых флагов в руках грязных промерзших вояк и тысячи разноцветных ракет в небе в первую тихую ночь победы. Фронт ушел далеко на запад, и вдруг наступила тишина. Но тишина не успокаивает. Многомесячное напряжение воли, натянутые, как струны, нервы все еще живут войной. А воевать придется еще долго.

4 февраля. Мы бродим по местам, где проходили ожесточенные бои. Спустились к Волге. Всюду лежат погибшие воины – они били фашистов на ледяной глади замерзшей реки. Мое внимание привлек боец в белом маскировочном халате. Подошел ближе. Видно, сильным, волевым был парнем. Наверно, смертельно раненный, он, упав на колени и опустив руку с автоматом на лед, еще пытался встать. Но сил не хватило, и он так и примерз ко льду. Лицо его было покрыто инеем, нос и рот – ледяной порошей.

В обращении Верховного главнокомандующего, с которым он обратился к советскому народу 9 мая 1945 года, есть такие слова: «Великие жертвы, принесенные нами во имя свободы и независимости нашей Родины, неисчислимые лишения и страдания, пережитые нашим народом в ходе войны, напряженный труд в тылу и на фронте, отданный на алтарь Отечества, не прошли даром и увенчались полной победой над врагом… Три года назад Гитлер всенародно заявил, что в его задачи входит расчленение Советского Союза и отрыв от него Кавказа, Украины, Белоруссии, Прибалтики и других областей. Он прямо заявил: «Мы уничтожим Россию, чтобы она больше никогда не смогла подняться». Это было три года назад. Но сумасбродным идеям Гитлера не суждено сбыться – ход войны развеял их в прах. На деле получилось нечто прямо противоположное тому, о чем бредили гитлеровцы. Германия разбита наголову. Германские войска капитулируют. Советский Союз торжествует победу… С победой вас, мои дорогие соотечественники и соотечественницы!

Слава нашей героической Красной Армии, отстоявшей независимость нашей Родины и завоевавшей победу над врагом!

Слава нашему великому народу, народу-победителю!

Вечная слава героям, павшим в боях с врагом и отдавшим свою жизнь за свободу и счастье нашего народа!»