Александр Голубев
Поросята молочной зрелости не попадут на стол курсантов, пока курсанты не станут генералами. Фото Reuters
Первый же раз, когда мы заступили в наряд по столовой, мы испытали настоящий шок. Если по-научному, то у всех нас возник когнитивный диссонанс. После наряда половина из нас потеряла аппетит и не ела дня два, наверное. А некоторые даже страдали несварением и запорами. Но потом голод и молодой организм взяли свое. Аппетит постепенно вернулся, и все как-то устаканилось.
А теперь обо всем по порядку.
КОРОЛИ ПОСУДОМОЙКИ
Заступающие в наряд по столовой разбиваются на несколько групп по объектам: на мойку, на овощерезку, на кухню, в зал и на котломойку. Везде количество человек разное. Например, помыть баки может и один человек, а вот накрыть в двух залах на 800 человек – справятся как минимум восемь–десять. Аврал случался каждый раз, и количество людей на объектах варьировалось в зависимости от загруженности.
Раньше на мытье посуды заступать было одно удовольствие. Там стояла специальная посудомоечная машина, которая в промышленных объемах мыла и сушила тарелки. Но это как повезет. Машина чаще не работала, чем работала. Поэтому когда она стояла без движения, то на мойку никто не хотел заступать. Сами прикиньте. Примерно 800 человек на завтрак, обед и ужин. Это надо помыть около 2400 тарелок. Если машина исправна, то трое справятся без труда. Один принимает грязные тарелки, выгребает остатки пищи и передает второму, который укладывает тарелки на транспортер машины, а третий – оперативно выхватывает горячие и чистые тарелки с другой стороны, укладывая их аккуратными штабелями.
Ну, а если машина не работает (работающей я видел ее лишь один раз за все время пребывания в Волшебном университете, специально приходил посмотреть на сие чудо), то трех уже мало. Жутко мало. Поэтому на такой объем тарелок (а еще стаканы и бачки) назначалось от шести до восьми курсантов.
Как мыть? Да очень просто. Надо было наполнить огромные раковины водой (литров на двести, не меньше) с моющим средством и кидать туда тарелки на отмокание.
Я уже говорил, что горячей воды никогда не было? С горячей водой – то же самое, что и с посудомоечной машиной. Скорее нет, чем да. А моющее средство, которое нам давалось в строго нормированном объеме, было изготовлено еще при царе Горохе. О какой чистоте может идти речь, если дай бог успеть прополаскать и смыть намертво присохшую еду со всех тарелок после обеда и до ужина. В наряд мы заступали как раз под ужин. Иногда мытье посуды затягивалось настолько, что уже заступала новая смена, а на посудомойке люди еще работали со старого наряда.
На овощерезке дела были немного повеселей. Не так шумно, и оборудование работало почаще. Оборудование было одно – картофелечистка. Это такое специальное приспособление для чистки картошки в промышленных масштабах. Сразу ведрами можно загружать. Машина представляет из себя центрифугу, у которой стенки выполнены из мелкоячеистой терки, сверху крышка на щеколде, чтобы картошка не выпрыгнула и не дала в лоб оператору машины (слово-то какое модное), а сбоку – шланг для подачи воды.
Если машина работала, то проблем никаких. Загрузил лопатой картошку внутрь и можно отойти в сторонку поболтать, а то шумит страшно. Главное не увлечься беседой, а то все загруженные корнеплоды превратятся в кашу и стекут в канализацию.
Если чудо-техника не работала, то тут уж как в фильме про Максима Перепелицу. Сидим чистим вручную, пытаемся выданным нам тупым ножом соскоблить картофельную корку. Я потом даже из дома привез специально для таких случаев личный нож-картофелечистку.
Был случай один, связанный с машиной по чистке картошки. Его рассказал нам старший курс. Эти умудренные жизненным опытом курсанты делились с нами ценными знаниями. История такая.
С вечера на утро они загрузили в машину полведра картошки и пошли спать. Рано утром сонные возвращаются, не глядя, захлопывают крышку и включают машину. Вдруг слышат негромкий хруст и громкий писк, который тут же оборвался, а из машины потекла бурая вода и какие-то ошметки. Как говорится, приятного аппетита.
Заходя на кухню, главное было не поскользнуться. Там пол всегда был скользкий от вечно чего-то пролитого. Жир настолько впитался в бетон, что даже во время одного из ПХД начальник столовой решил провести над нами эксперимент. Он расщедрился и выдал нам несколько килограмм сто лет как просроченного моющего средства и приказал отмыть пол до нормального состояния. Мы честно терли швабрами жирный пол под его команды. Давали полу отмокнуть, а порошку – впитаться, и снова терли. Не пожалели времени и даже вскипятили ведро с водой, чтобы кипятком окатить все это. Но тщетны были наши усилия и его надежды. Все впустую. Пол до сих пор как каток блестит.
СКЛАД НАЛЕВО
Когда на склад завозили продукты, то половина наряда шла разгружать машину. То еще удовольствие. Мне довелось отгружать полкоровы, которая была убита и глубоко заморожена еще до моего рождения. Это было видно по синему клейму с датой и гербом СССР.
Сам склад был так хитро спроектирован, что крупы, свекла, картошка, сахар и тому подобное невкусное, но питательное мы носили направо, а икру минтая, печень трески, сгущенку и другие деликатесы – налево. То есть уже на этапе строительства все было спроектировано, как надо.
А еще на складе работала тетя, которую мы прозвали Ходячий Желудок. Сам неоднократно видел, как она боком входила в дверной проем. Задевая при этом оба косяка. Прямо у нее не получалось проходить.
Кладовщик был ей под стать. Но ему его килограммы помогали двумя могучими ударами топора перерубать коровью тушу пополам. А тетка, когда сидела, табуретку под ней не было видно. Совсем. Ни с одной из сторон света.
Начальник столовой тоже был типом прелюбопытным. Он никак, кроме как на матерном языке, не общался. И все его прекрасно понимали. Без переводчика. Хотя и использовал он всего одно могучее русское слово.
Как-то застал его, когда он устроил разнос одному из моих товарищей по несчастью. С вашего позволения я заменю одно слово другим, но смысл вы и так легко поймете: «Ты на хрена этой хрени в ту хрень нахреначил?!»
Кто не совсем понял, о чем конкретно идет речь, перевожу. Это он отчитывал курсанта за то, что тот очень много красного перца насыпал в солонку вместо соли. А что, по-моему, и так все кристально ясно, о чем идет речь.
ВОСКРЕСЕНЬЕ В СТОЛОВОЙ
Лучшее время нести службу для себя лично, ну и для желудков других курсантов было с субботы на воскресенье. Не страшно, что вместо увольнения получаешь не самое лучшее в мире дежурство. Но тут уж в силу вступает другой принцип. Если изнасилование неизбежно, то лучше выбирать меньшее из зол.
Понимаете, ведь заступать в наряд приходится в шесть вечера субботы, когда основная масса посетителей столовой радостно ушагала в очередное увольнение. Потом наступает утро и день воскресенья, когда вообще все, кто могли, находятся в увольнении. Так что в столовой, по сути, делать нечего. Кого кормить-то? Процентов 80 личного состава отсутствуют, а из тех, кто остался, половина в столовую не ходит. Предпочитают ходить через забор в соседний продуктовый. Поэтому на стандартные 800 порций хорошо, если 100 человек наберутся.
В пустой столовой (начальство тоже отсутствует) скучно и гулко. А, как известно, скука – враг порядка. В пустые часы между ужином и отбоем или между завтраком и обедом, когда все обязанности по столовой досрочно выполнены, наведен внешний марафет и относительный порядок, а вся посуда помыта, то надо просто тупо находиться на объекте. Положено так. Это же армия.
А у нас как? Если ты справился с поставленной задачей точно и в срок, то тебя не накажут. А если удалось справиться с теми же обязанностями раньше положенного времени, то тут, к гадалке не ходи, получишь от начальника еще какое-нибудь увлекательное занятие. Лишь бы без дела не сидел. По принципу чем бы курсант ни занимался, главное, чтобы задолбался.
По воскресеньям в столовой особенно пусто и скучно. Бодрое начальство, которое лезет в каждую щель в поисках недостатков, отдыхает от недельной суеты. Еще бы. Это же так утомительно орать и гонять курсантов. Сами курсанты, которые по различным причинам пролетели мимо увольнения, как я уже сказал, в основной своей массе игнорируют столовую. И все. Один наряд по столовой живет в этой столовой.
ГОНКИ, РЕГБИ И ДРУГИЕ
РАЗВЛЕЧЕНИЯ
Иногда мы устраивали стритрейсеровские заезды на время или просто на круги. Иногда играли в регби или футбол. Чаще гонялись друг за другом или давили массу по углам, то есть спали. А теперь обо всем подробнее.
Какие заезды в столовой, спросите вы? Самые обычные. На тележках. Чтобы в будние дни успеть накормить 800 человек, еду развозят на специальных жестяных тележках с двумя секциями. По выходным тележки сиротливо стоят в специально отведенном для них месте. Не пропадать же добру в воскресный день. Один курсант залезает на тележку, второй становится мотором, ему бежать сзади и толкать «болид». Для того чтобы зрелище сделать зрелищем, а заезд – менее травмоопасным, в зале раздвигали в стороны столы и стулья, расчищая дорожку для заездов. Обязательно должны быть судьи, болельщики и призы. Все как у людей.
Покататься всем хотелось, поэтому иногда особо умных в тележку набивалось по двое. Я же говорил, что она была вместительной. А что такое два курсанта? Это полтора центнера живого веса. Или больше. У кого как.
Когда в стародавние времена проектировались данные тележки для развоза пищи, то я больше чем уверен, что инженеры были сугубо гражданскими людьми. Им и в страшном сне не могло присниться, что в тележку можно запихать двух здоровых курсантов, орущих прибавить скорость. После подобных заездов у транспортных средств подламывались хлипкие колесики, прогибались вовнутрь стойки или просто появлялись вмятины по бокам. Начальник столовой в понедельник ругался, но это уже был другой наряд. Стоит ли говорить, что после порчи казенного имущества разносить пищу приходилось уже без применения средств малой механизации. Но нас это не особо останавливало. И вообще тормоза придумали трусы.
Последнее про заезды. Обеденный, он же гоночный, зал представляет собой обширное прямоугольное помещение. С одной стороны, раздаточная и остальные служебные помещения, с другой – две широкие лестницы вниз, так как столовая на втором этаже. Есть еще и третий этаж, но по воскресеньям он закрывался.
В гонках на тележках самым главным было успеть вовремя остановиться перед лестницами. Почти всем ведущим это удавалось. Почти. Не все же прирожденные шумахеры. Бежит Федя с Борей, то есть Боря – на тележке, а Федя – сзади мотором. Всех обогнали. Скорость набрали. Радуются очень, что победили, а соперники глотают пыль. Начинают тормозить. Вдруг лестница. Неожиданно так. Федя не растерялся. Отпустил товарища. Зачем вместе пропадать? На грохот, мат и вопли сбежались все. Даже те, кто шхерился по дальним закоулкам.
Боре повезло, что лестница пологая, широкая и длинная. Каким-то чудом и волей сознания он успел сгруппироваться, и тележка сразу не перевернулась, а пронеслась по лестнице, как сбитый «мессершмитт». Все колесики сложились, тележка приняла аэродинамическую форму и, наверное, спланировала по ступеням. И вот, распластавшись на сложившейся в плоский блин тележке, Боря, оставляя за собой на полу рваные следы, финишировал о стену первого этажа. Расслабьтесь. С Борей все было в полном порядке. Вот если бы он захотел проделать этот трюк сознательно, тогда – да. А так лишь замарался да тележку попортил.
В регби или футбол можно было играть с помощью подручного инвентаря. Откуда у нас мог бы взяться настоящий мяч для регби? Для этого отлично подходили разнокалиберные алюминиевые бачки, предназначенные для супов, каш и прочей еды. Мы придумали им новое применение. Открыли в них, так сказать, незадокументированные возможности.
Вы знаете, что алюминиевые бачки очень легко бьются? При падении на гранитный пол они разлетаются на крупные осколки или в них появляются трещины. Мы тоже не знали. Но нас этот прискорбный факт не сильно останавливал. Может, оно и обосновано, когда начальник дает курсанту лом и приказывает подмести плац. Зачем лом? А чтобы дурных мыслей было поменьше. Крепче спать будет.
