Бездельник

Некогда грозные тачанки наводили ужас на врага, но постепенно роль коня в армии свелась к парадам и помощи по хозяйству. Фото Reuters

Об авторе: Борис Федорович Миланов – ветеран Вооруженных сил, полковник в отставке.

Жил-был конь. Жил – не тужил. И не где-нибудь, а на территории одной из подмосковных воинских частей, расположенной где-то в Подольском районе. Даже ветеран части старший прапорщик Рыбоконь, будучи уже на заслуженном отдыхе, так и не смог с уверенностью вспомнить, какое же было у коня официальное имя: «Кажется, Орлик». Да, наверное, по-другому и быть не могло после легендарного Орлика из полюбившегося всем с далекого детства фильма «Застава в горах». А за глаза коня все называли просто – Бездельник.

НЕ ЖИЗНЬ, А СКАЗКА

В целом конь устроился недурно. Летом он с удовольствием щипал сочную травку на антенных полях дальней коротковолновой радиосвязи. Частенько заглядывал и на территорию подсобного хозяйства части. С особым интересом любил наблюдать, как трудятся на свиноферме и птичнике хозяйственники-животноводы и шефы из Москвы, периодически приезжавшие отрабатывать субботники. В такие дни коню, естественно, кое-что перепадало вкусненького, когда зверски уставшие гости собирались, чтобы перекусить после ударного труда, расположившись на травке в тени деревьев.

В зимние месяцы коня можно было видеть чаще всего около здания столовой. На завтрак, обед и ужин ему перепадало по ведерку отменных пищевых отходов со столов личного состава. Коня можно было увидеть и в компаниях офицеров, собиравшихся порой после напряженного сменного дежурства перекусить на свежем воздухе. Орлик всегда был тут как тут, обладая особым чутьем на подобные мероприятия. Он составлял компанию и в качестве «третьего лица» и всегда являлся душой большой компании, отмечавшей более серьезный повод. Справедливости ради нужно отметить, что от поступавших обычно предложений «принять на грудь по маленькой» конь всегда категорически отказывался. В то же время хорошей закусочкой никогда не брезговал. Колбаску, сырок, помидорчики, зеленый лучок и даже соленые огурчики кушал с удовольствием.

В связи с таким подозрительным поведением коня отдельные любители отдохнуть после смены в теплой компании высказывали совершенно абсурдные опасения, что тот якобы может «постукивать» руководству части, в партком или даже в особый отдел. Поэтому в присутствии коня, естественно, старались в беседах секретных тем и острых политических вопросов не затрагивать. Разговаривали в основном про женщин и автомобили, травили анекдоты, правда, не всегда приличные. Ненормативная лексика тоже частенько проскакивала. Ну и что из этого? Без нее никак в армии не обойдешься. А то, что кто-то когда-то поведал о том, что якобы засек коня выходящим из кабинета секретаря парткома, – что тут скажешь? Скорее всего это чушь собачья: просто кому-то, по-видимому, померещилось «с устатку» после напряженного ночного дежурства за радиоаппаратурой. Чего только во время службы не бывает. Но все же…

ПЕРЕСТРОЙКА

Между тем конь принципиально не обращал никакого внимания на злые языки, жизнью был весьма доволен и прекрасно ощущал себя в роли общепризнанного бездельника. Людей он знал всех в лицо, что было на руку охране закрытого объекта. Личный состав в своем большинстве его любил и баловал. Некоторые даже ему, пожалуй, тайком завидовали.

И вот однажды наступила перестройка. Нет, пока, слава богу, еще не горбачевская, а научно-техническая революция. Застоя, в общем-то, наверное, в армии никогда и не было. Старую электронную аппаратуру списывали, ломали, относили на свалку, утилизировали. Новую технику, уже следующего поколения, заказывали, получали, монтировали, налаживали и вводили в боевую эксплуатацию. Заканчивался век ручной, механической и полуавтоматической работы, все активнее управление на себя брали компьютеры. С ними приходили и совершенно новые формы работы, требующие более современных профессиональных знаний, навыков и умений. Одновременно уходили и профессиональные заболевания, связанные с сидячей работой и постоянным напряжением зрения и слуха. Поэтому выполнять работу, связанную с эксплуатацией и обслуживанием аппаратуры, становилось легче, удобнее и интереснее.

Как сейчас помнится, в начале января 1978 года в часть поступила очередная партия новейшей и в то время еще очень секретной аппаратуры. Неугомонный комсомольско-молодежный актив, естественно, взял на себя торжественное обязательство установить, отладить и запустить новую технику в боевую эксплуатацию к 23 февраля, к круглой дате – 60-летию создания Советской армии и Военно-морского флота. За дело взялись рьяно, по-военному. Работа сразу же закипела.

Существенные коррективы, однако, в график погрузочно-разгрузочных работ внесла погода. Как всегда, никто не ожидал, что в середине зимы, в январе, пойдет сильный снег. Все замело, в том числе и дорогу от КПП объекта до основного рабочего корпуса. Машине не проехать, на чистку сил и времени не хватало. Руками ящики на морозе не перетаскаешь. И откладывать нельзя: полюбоваться новой техникой в назначенный срок любезно согласилось высокое начальство из «Арбатского военного округа».

Больше всех волновался секретарь комсомольской организации старший лейтенант Величко. У комсомольцев части появлялась прекрасная возможность еще раз во всеуслышание громко заявить о себе. Нужно что-то было срочно предпринимать. И на помощь, как всегда, пришли светлые, в смысле умные, головы.

– А давайте-ка задействуем в мероприятии нашего Бездельника. Сани на полозьях найдем на хозяйственном дворе. Запряжем Бездельника общими усилиями – пусть тоже послужит в конце концов на благо обороноспособности и безопасности родины.

НОЧНЫЕ ГОНКИ

Сказано – сделано. И уже конь – правда, без особого энтузиазма – стоял под погрузкой. Ящики с аппаратурой снимали с грузового «зилка» и устанавливали на телегу. Работа продвигалась с комсомольским задором. Кто-то даже с радостью затянул «Эй, ухнем!».

И, как поется в песне, действительно «ухнули». При очередной загрузке саней кто-то неосторожно повернулся, поскользнулся и придавил деревянным ящиком копыто Орлика. Тот, естественно, обозлился, встрепенулся и неожиданно для всех рванул сани с места в карьер. Но, к ужасу присутствующих, не в сторону рабочего корпуса, а в распахнутые ворота, за пределы строго охраняемой территории военного объекта. И моментально исчез из вида, тем более что уже наступили густые зимние сумерки.

Все растерялись. По снегу догнать без лыж коня, пусть даже с телегой, было просто нереально. Доложили начальнику дежурной смены, тот доложил по команде. Немедленно подняли по тревоге комендантский взвод. На поиски ринулись и неугомонные комсомольцы. Настроение у всех было боевое, но скверное. «Коту под хвост» летели все коллективно взятые высокие обязательства в честь приближающегося праздника, текст которых уже красовался на стенде у входа в столовую. За такое ЧП многим светила реальная возможность схлопотать по-крупному.

После полутора часов безрезультатных поисков пришлось докладывать на самый верх генералу Завьялову.

«Продолжать поиски! – поступило его указание. – Приложите все силы! Вы соображаете, что устроили? Дорогущую и секретнейшую технику просрали! Над нами будет смеяться весь округ, хотя смеху-то здесь совсем мало. Начальнику генштаба придется докладывать. Знаете, чем это попахивает? Головы, погоны и лампасы полетят! Еще как полетят! О ходе поисков докладывайте через каждые 30 минут! В крайнем случае разрешаю задействовать местную милицию. Но строго предупреждаю – только в самом крайнем случае. Для организации расширенного поиска дадим указание командирам соседних частей о выделении личного состава».

В напрасных поисках пролетел еще почти целый час. Обстановка накалялась. Измотанные, разгоряченные и удрученные неудачей молодые офицеры собирались у въездных ворот КПП. Нервно курили и беспрестанно громко и зло матерились в адрес Бездельника, который на поверку оказался не только «лентяем и дураком, но вдобавок еще и предателем, изменником родины и агентом иностранных, скорее всего американских, спецслужб».

Вдруг неожиданно все заметили бегущую со стороны основного корпуса в своей рыжей шубке из ламы молоденькую секретаршу руководства Леночку. Из-под капюшона развивались на морозном воздухе ее красивые светло-русые волосы. Большие серо-зеленые глаза светились радостью. От быстрого бега она часто дышала, щечки покраснели, отчего она казалась еще привлекательнее. Хотя в нее и так было влюблено более 97,5% мужской половины личного состава части.

– Мальчики! Мальчики! Быстро сюда! Бездельник стоит около кухни!

– А телега?! – заорали все разом.

– Телега с ним! Скорее!

Загнанное, уставшее, голодное и изможденное до неузнаваемости животное стояло у заднего входа в кухню. От него валил пар, на губах выступила пена, глаза бешено бегали. Помотавшись по лесу в окрестностях объекта, да еще с телегой, конь с непривычки изрядно устал. Сообразив наконец, что подкрепиться зимой в лесу нечем (не будешь же елки щипать), вспомнил о вкусной столовской пище. Обитая на территории воинской части, он прекрасно усвоил, что «война – войной, а прием пищи – по расписанию». На душе у Бездельника стало грустно и даже стыдно за свою идиотскую выходку. И вот, совершив немалый кружок по заснеженному лесу, он рысью поскакал на кухню принимать пищу, где и был в конце концов обнаружен.

К счастью, ящик с аппаратурой никуда не делся, оказался на месте, был опечатан и никем не вскрывался. Никто из участников поиска тоже не замерз и не потерялся в темном зимнем лесу.

ВЗЯЛИ НА ПОРУКИ

Ребята радостно матерились. До самого большого руководства история, кажется, не дошла, не вышла за пределы объекта и не стала достоянием широкой общественности.

Командование части, естественно, понаехало. После проведенного служебного разбирательства за устроенную всему личному составу нервную встряску «получили по мозгам» самые активные и непосредственные участники описываемых событий.

Больше всех досталось, как всегда, стрелочнику в лице нашего Бездельника. Дело не было спущено на тормозах. Наказать Бездельника своей властью было поручено начальнику охраны объекта – старшему прапорщику Елетдинову. Кстати – большому обожателю конины.

Но здесь в который раз, причем весьма вовремя, заявили о себе комсомольцы. Они взяли Орлика на поруки. Решение принималось коллегиально. Состоялся комсомольский актив с приглашением коня. Стрелочнику было высказано в глаза все, что о нем думает коллектив. Конь, кстати говоря, и не оправдывался. Вел себя скромно, не ерепенился, стоял тихо, только периодически кивая головой. Гривой не тряс, копытом не стучал. Решением собрания актива ему рекомендовалось занять более активную жизненную позицию, включиться в общественно-полезный труд, серьезнее обратить внимание на исправление имеющихся недостатков.

Орлик сделал правильные выводы. Заметно подтянулся и изменился в поведении. Его все чаще можно было увидеть не на кухне, а в деле. Запряженный в старую телегу, он перевозил то катушки с кабелем и ящики из-под аппаратуры, то корма для подсобного хозяйства.

Руководство же затаило на Орлика обиду и до конца не простило его. А в удобный момент постаралось избавиться от него, переведя на другой участок работы – «пас в сторону с повышением». Таким образом, конь был откомандирован подальше – в распоряжение одного из домов отдыха Министерства обороны, расположенного где-то на Валдае. В то время там производился очередной капитальный ремонт, и работы было непочатый край. Орлик не роптал, трудился на совесть: возил стройматериалы, инструменты и оборудование, продукты питания на кухню, обслуживал тепличное хозяйство и даже катал детей. Он быстро завоевал заслуженный авторитет у обслуживающего персонала и отдыхающих военнослужащих и членов их семей.

Однако через некоторое время конь, к сожалению, снова оказался в центре громкого скандала. Правда, не по своей вине. Но это уже совершенно другая история.