Город спасателей, не спасших родные нивы

30-и километровая зона отчуждения – «заповедник мирного атома». Фотографии предоставлены автором

В белорусском райцентре Хойники, на Гомельщине, на пустыре вблизи трассы, которая соединяет «старый» и «новый» город, есть скромный памятник, выполненный в тонах мучного цвета. Его установили в 1996-м. На переднем плане – высокая фигура скорбящей женщины с покрытой головой в длиннополом одеянии; веки ее смежены, а в руке, поднятой на уровне груди, она держит белоснежного голубя, как бы не хотящего улетать, приютившегося в ладони. По-за ней – дугообразная мраморная стела в виде ленты, на которой слева направо читаешь: «Гнездёнка, Оревичи, Погонное, Новокухновщина, Гряда, Красноселье…» Это названия 24 сел и деревень Хойникского района, на которые 26 апреля 1986 года пришелся наиболее сильный урановый ливень рванувшей Чернобыльской АЭС. Их жителей эвакуировали в первые дни-недели после этого «дождичка в субботу». А выпавшие ядерные осадки «решили» залечь в этих местах на многие тысячелетия. И 30 лет назад едва ли не каждый хойничанин в той или иной мере стал спасателем тех самых деревень. Спасти вот их только не удалось, благо хоть всех людей вывели. Поэтому здесь каждый год 26 апреля у мемориала Скорби по выселенным деревням проводятся памятные реквиемы.

«А ВДРУГ ОБОЙДЕТСЯ!» НЕ СЛУЧИЛОСЬ

«…Ломачи, Слобода, Новопокровск, Ломаш, Кожушки…»

В 1986 году в этих и других деревнях Хойникского района проживало 45,6 тыс. человек, а сейчас в урезанном 30-километровой зоной отчуждения районе проживает лишь 19,5 тыс. населения, при этом 12,7 тыс. – это жители самого райцентра…

Вообще трудно вообразить, как в апрельские-майские дни 1986 года, в самый разгар колхозно-совхозных полевых дел и личной огородной страды сотням и тысячам людей вдруг сказали: «Живо с родных обжитых мест, «мирный атом» пришел, спасайтесь!..» Паники не было: не война ж с фашистами, не цунами ж, не торнадо… кто этот уран – невидимую смерть – видит?! Но люд тянулся с нажитых мест, как колонны беженцев в 1941 году. Вроде никто не погиб, но селяне рассеялись, как растворились; и в этом смысле скульптурную композицию можно сравнить с известной всем «Хатынью»… Об этом обозревателю «НГ» рассказали здешние чернобыльские ветераны.

Журналисты идут к могильнику радиоактивных отходов в Масанах.

Автор этих строк оказался в Хойниках в рамках пресс-тура, посвященного 30-летию трагедии на ЧАЭС. Поездку организовали Постоянный комитет Союзного государства (ПК СГ) при поддержке Международного информационного агентства (МИА) «Россия сегодня» и Национального пресс-центра Республики Беларусь. Неукротимую боль беды с хойничанами к мемориалу приехал разделить государственный секретарь СГ Григорий Рапота. Здесь он недолго общался с массмедиа, сказав лишь: «Когда находишься в подобных местах, связанных с чернобыльской катастрофой, лишний раз убеждаешься в том, что потребуется еще очень много времени, чтобы ликвидировать все последствия случившегося... Поэтому сотрудничество Беларуси и России в рамках Союзного государства для решения задач по минимизации этих последствий ни в коей мере не должно ослабляться».

Пока официальная делегация возлагала венок и цветы, довелось пообщаться с некоторыми проживающими в Хойниках ликвидаторами. Председатель Хойникского совета ветеранов Виктор Васькевич, профсоюзный активист Иосиф Григорович, начальник отдела культуры Хойникского райисполкома Валентин Баранов и врач Виктор Кабылко давно перешагнули 60-летний рубеж. Обозреватель «НГ» в числе других журналистов задавал им вопросы – что ощущали они, что делали в те трагические для района дни, какие эмоции испытывали. «Да по большому счету было не до них, эмоций этих, – ответил под согласное кивание своих товарищей Виктор Васькевич, в 1986-м руководивший общим отделом Хойникского райкома партии. – Сначала гонялись за информацией – толком же никаких данных не поступало, даже не из-за желания сокрыть их, как сейчас некоторые пишут, а из-за полного непонимания обстановки поначалу ни гражданской обороной – тогдашним МЧС, ни учеными, ни военными, ни руководством».

Все четверо все же не отрицают, что ощущение огромной надвигающейся беды и непреходящая тревога за людей, проживающих в деревнях близ погибшего и изрыгающего смертоносные выхлопы реактора, поселились в сердцах и душах сразу. Команды немедленно переселять, однако, все не поступало, теплилась надежда: а вдруг обойдется! – хотя дозиметры и в Хойниках уже хорошо шкалили изотопы. А когда наконец задача была поставлена, к делу приступили незамедлительно. И действительно не думали о своих жизнях, здоровье и уж тем более о какой-то передышке в горячке тех нескольких майских дней и ночей подряд, когда приходилось работать, почти не смыкая глаз.

НАД ЯДЕРНЫМ ЗАРЕВОМ КРУЖИЛИ ВЕРТОЛЕТЫ

«…Радин, Борщёвка, Синцы, Лесок…»

«К нам в район приехало больше 300 автобусов с номерами всех областей Белоруссии, – вспомнил Васькевич. – Поехали за людьми в те деревни. Паники не было. Объясняли им то, в чем сами были убеждены: мол, мера – да, вынужденная, но временная, поэтому берите с собой только документы, деньги и самые необходимые вещи: там одеть что, снедь какую… Не все были согласны, не слушались… А у нас уже информация была, что реактор может еще раз взорваться, уже капитально, и тогда… Поэтому мы торопились как могли… Где-то накануне того Дня Победы услышал, что взрыва не случится: те, кто работал непосредственно на 4-м блоке, ликвидировали эту опасность, и только тогда мы с небольшим облегчением вздохнули, подумали, что худшее позади».

Валентин Баранов в дни катастрофы заведовал радиационным отделом Хойникского райкома партии: «Я так понимаю, что если бы не соорудили саркофаг-укрытие, то, наверное, от части нашей Белоруссии вообще ничего бы не осталось. Потому что дозы были очень большущие. А роза ветров все несла на нашу Гомельщину, на республику».

«А мне сказали, что на Чернобыльской станции что-то не так, рыбаки с Припяти: идут, улов несут, говорят, большое зарево видели, а потом вертолеты без конца кружили… Подробности ж скрывали даже от районного руководства, – уточняет Иосиф Григорович. – А потом поставили задачу эвакуировать население. Мне поручили бригаду из семи автобусов. Поехали… а дороги там, среди лесов, сами представляете какие… Сначала, конечно, детей спасали, женщин кормящих… Взять с собой не разрешалось ничего, кроме паспорта и денег: все ж уже под радиацией было, йод, говорили, выпал, дозиметры щелкали вовсю... И людям уже начали выдавать йодосодержащие препараты – от рака щитовидной железы. Но все и впрямь думали, что максимум через недельку вернутся, когда дезактивацию в домах сделают, а оно вон как оказалось».

Виктор Кобылко, который в тот год работал заместителем главврача Хойникской райбольницы, подтвердил, что доктора «начали проводить йодопрофилактику уже через двое суток – из Обнинска были спешно доставлены нужные препараты, процентов на 15–20 мы людям помогли».

Мемориал в райцентре Хойники.

«МИРНЫЙ АТОМ» ВЫЖИГАЕТ НАВСЕГДА

«…Масаны, Чамков, Молочки, Уласы, Дроньки…»

Спасали тогда не только людей, но и скот, причем в массовом количестве. «А как же, племенное поголовье тоже надо было спасать! – вспоминал еще один хойничанин, Александр Бондарь. 30 лет назад ему было 24 года, и два из них он работал в одном из крупных хозяйств инженером по охране труда и технике безопасности, а за четыре месяца до трагедии его избрали председателем профкома. – Сначала колхозный скот грузили, а затем животину сельчан. Сколько было слез пролито хозяйками, не передать словами. Людям выписывали документы, что скот сдан государству, чтобы потом можно было получить деньги…»

«Сотовых телефонов тогда не было, – переживает он давнее, – семьям все три дня о себе сообщить не могли. А они за нас очень волновались... Домой мне удалось попасть только на третьи сутки ночью. Всю одежду, в которой был, сжег во дворе... Спустя 30 лет из восьми человек, с которыми тогда работал на эвакуации, в живых осталось только четверо».

«…Бабчин, Воротец, Буда, Хвощёвка» – 24 деревни только в Хойниковском районе Гомельщины. Свой аналогичный мемориал есть и поблизости, в другом райцентре – Наровля, всего лишь в 33 км от Хойников. На его обелиске – названия еще выселенных 36 деревень. А всего их исчезло с карты Беларуси после грянувшей в апреле 1986 года беды 479… Война столько не забрала. Даже в сожженные дотла немцами селения люди возвращались, вновь их отстраивали. А тут – не вернешься: «мирный атом» выжигает хоть и не пламенем, но тихо и навсегда… Разве что души человеческие ему выпалить неподвластно.

Москва – Гомельская область