Михаил Рябов В 1988 году я повел сына в Центральный музей Вооруженных сил. По ходу, поднявшись на второй этаж, начали смотреть экспонаты, посвященные афганским событиям. И тут меня заинтересовал отдельно висящий под стеклянным колпаком мундир с полковничьими погонами и Звездой Героя Советского Союза. Подошел и прочитал: «Личные вещи Героя Советского Союза полковника Попова Константина Ильича». Догнавший меня сын, посмотрев на меня, на мундир, потом опять на меня, спросил:
– Папа, а ты что, знаешь этого человека?
– Да, сынок. Мы вместе воевали.
– Где?
– В Египте.
И тут 11-летний пацан задал мне, наверное, один из самых сложных вопросов за всю мою жизнь: «А почему же тогда у всех «афганцев» написано, за что они получили свои награды, а у твоего Попова только «за выполнение задания Советского правительства»?!
…Человеческая память – явление удивительное. Порой случается так, что при переводе никак не можешь вспомнить эквивалент какого-нибудь слова, хотя оно регулярно встречается тебе в тексте или постоянно на слуху. А бывает и наоборот. Слово, которое однажды где-то услышал или прочитал, вспоминается практически синхронно, как только встречается тебе второй раз.
Но есть слова, которые запоминаются сразу и на всю оставшуюся жизнь. Именно таким стало для меня арабское слово «аль-Хататба» – название железнодорожной станции, расположенной по соседству с одноименной египетской деревушкой, жадно припавшей своими полями с посевами, как губами, к водам великого Нила. Оторваться нельзя, иначе – мучительная смерть от жажды под палящими лучами африканского солнца. Недаром же на Востоке говорят: «Не земля родит, а вода»!
В августе 1969 года, после всего двух лет обучения в Военном институте иностранных языков (ВИИЯ), я, 19-летний мальчишка с группой своих однокурсников впервые ступил на землю страны пирамид в качестве стажера – военного переводчика арабского языка. В то время между Египтом и Израилем шли боевые действия, получившие название «войны на истощение». По всему фронту, в окопах и штабах вместе с египетскими военнослужащими сидели советские военные советники и переводчики. Эту ситуацию очень емко и пронзительно описал мой друг и тогдашний коллега – военный переводчик, а потом известный радиожурналист Евгений Грачев:
«Стреляют здесь не для острастки,
Гремит военная гроза…
Из-под арабской желтой каски
Синеют русские глаза!!!»
…7 марта 1970 года я получил назначение на новое место службы – военно-воздушную базу Каир-Вест в качестве переводчика дежурного расчета командного пункта одной из бригад советской 18-й зенитно-ракетной дивизии войск ПВО страны, прибывшей в Египет по личной просьбе президента Гамаля Абдель Насера. Дело заключалось в том, что израильтяне получили от США самые современные тогда истребители-бомбардировщики F-4 «Фантом», способные действовать на малых высотах. А на вооружении египетских войск ПВО стояли только зенитно-ракетные комплексы С-75 «Двина», действовавшие против высотных целей. И вот в январе 1970 года, после секретного визита Гамаля Абдель Насера в Москву, высшим военно-политическим руководством нашей страны было принято решение направить в Египет упомянутую дивизию, вооруженную зенитно-ракетными комплексами С-125 «Печора».
Уже в первую ночь спать мне не пришлось: без четверти двенадцать я стоял на КП перед дежурившим в тот день начальником штаба бригады подполковником Э.М. Ржеусским:
– Михаил, знаешь такую железнодорожную станцию аль-Хататба?
– Нет, не знаю.
– А может быть, где-нибудь встречалось тебе это название?
– Нет, не встречалось.
– Тогда слушай приказ…
И начштаба поставил нашей ударной группе из трех человек задачу: добраться до этой самой станции и выяснить, прибыли ли туда «изделия» для дивизионов. Насчет того, куда ехать, было сказано кратко: «Едете по дороге Каир–Александрия по направлению к Александрии. Через 40 км от Каир-Веста будет поворот направо, и потом прямиком до станции аль-Хататба. А там разберетесь…»
После такого исчерпывающего целеуказания нам ничего не оставалось, как только забраться в транспортное средство и, разрезая светом фар почти осязаемую на ощупь «тьму египетскую», мчаться выполнять полученную задачу.
Поворот мы в итоге обнаружили. Правда, не через 40 км, как сказал начштаба, а через каких-то 60… Потом была еще развилка, и мы поехали налево, а оказалось, надо было направо. Но это мелочи. И станцию аль-Хататба нашли. А вот «изделий» наших там не было. По закону подлости они прибыли через несколько часов после нашего возвращения на КП. И потом целую неделю я, будучи единственным переводчиком в бригаде, до обеда дежурил перед планшетом боевой обстановки, а потом на всю ночь уезжал на станцию обеспечивать разгрузку эшелонов и доставку «изделий» на базу. Хорошо еще, что налетов не было. Узнав о нашем появлении, самолеты израильских ВВС долетали только до Суэцкого канала, а через канал не перелетали.
Так закончились мои первые дни на Каир-Весте. Впереди была большая и трудная для всех нас, русских и египтян, боевая работа. Были сбитые «Фантомы», «Скайхоки», «Миражи». Были радость победы и гордость за наше оружие, за тех, кто его разработал, произвел, и тех, кто прекрасно им овладел. Были и ошибки, и стечения обстоятельств, порой трагические. Была, к великому сожалению, и боль утраты от гибели боевых товарищей. Война – жестокая штука. Тем не менее главная цель была достигнута. В августе 1970 года Израиль и Египет подписали соглашение о перемирии.
Сознаю, что строгий критик и согласные с ним будут по-своему правы, утверждая, а стоило ли вообще писать об известной лишь автору и еще нескольким людям маленькой железнодорожной станции, да еще в Египте?! Но… В жизни, наверное, каждого из нас есть некая точка отсчета, которая определяет порой весь твой последующий путь и как человека, и как специалиста. Для меня лично такой точкой отсчета стала служба в упомянутой зенитно-ракетной бригаде. Закалка, психологическая и профессиональная, полученная тем жарким летом 1970 года в пустыне под Каиром и непосредственно на Суэцком канале, очень помогла потом в службе и продолжает помогать в жизни.
А символическим выражением этой самой точки отсчета стало простое арабское слово, название небольшой железнодорожной станции, расположенной по соседству с одноименной деревушкой, жадно припавшей своими полями с посевами, как губами, к водам великого Нила. Именно поэтому помнил, помню и всегда буду помнить свою первую ночь на Каир-Весте и слова начштаба, услышанные перед тем, как подняться из «преисподней» командного пункта на поверхность и сесть в машину: «Не забудь, станция Хататба!»
