Охота начинается с ружья

Сохатый – желанный трофей любого охотника. Но добыть его сложно. Фото Reuters

Покупал я свое ружье, получив от жены благословение, – пусть мужик по лесу побегает, энергию лишнюю сбросит, может, чего и добудет. Даже финансирование мне открыла. При этом не из экономии, а по стечению обстоятельств и везению, я уложился в меньшую сумму, определив остаток в известное место, в мужском лексиконе именуемое «заначка».

Заранее определив, что новое ружье начинающему охотнику ни к чему, отправился я в комиссионку, где и купил задешево, потому что – «конфискат», старое немецкое ружье фирмы «Зауэр и сыновья» со стволами из настоящей крупповской стали «Три кольца» и внешними курками, над которыми сначала потешались все мои товарищи, а после пары случаев с бескурковками начали интересоваться, где бы и им такой антиквариат прикупить.

ПУЛЯ-ШМУЛЯ

Прикупив вместе с ружьем небольшой патронташ с патронами, я обнаружил в нем четыре пулевых патрона, снаряженные разными пулями. Была там одна «турбинка», одна Бреннеке и два «спутника». Вот с эдаким набором и оказался я на линии стрелков рядом с номером, на котором обосновался замкомандира, который был заядлым охотником не только на лосей, но и на молодых баб, но это его пристрастие не входит в рамки моего повествования.

Стоим тихо, никого не трогаем. Слышим, загон пошел. Тут уже глаза – наружу, уши в трубочку, готовность к выстрелу в любую секунду. В тот раз я лося даже не увидел. Он прошел много левее, между замом и следующим номером. Но то, что выстрел был сделан не в угон и не навстречу лосю, это я понял. Зам стрелял под опасно острым углом к линии стрелков. Оказалось, стоявший за ним охотник так притулился в ельнике, что еловые ветки напрочь перекрыли ему видимость в нужном направлении. В итоге лось, как полагается в таких случаях, махнул ушами в приветственном поклоне и отбыл. Зам облаял последними словами олуха, который вместо стрельбы лупил глазки на елочку.

А мне было любопытно посмотреть результат выстрела, потому что пуля, сбив длинный волос с холки лося, продолжала двигаться прямо, отвалила полствола от осины, срубила треть ствола у следующей осины и, отбив приличную щепку от третьей, плюхнулась в снег в виде размятой свинцовой плошки. Подержав ее в руках, я оценил устойчивую траекторию, и пошел к заму с вопросом о пуле. Тот достал еще пару патронов с таким же снаряжением. Это была появившаяся тогда в продаже пуля Полева. Еще пару пуль в полиэтиленовых обтюраторах мы долго рассматривали и оценивали. Привычные к 12-му калибру ружей пули весили около 40 грамм. Эта была немного легче, но отличалась формой с хвостовиком, который и работал как стабилизатор. После этого случая только такие пули я стал покупать для снаряжения своих патронов. Потому что рикошет прочих пуль – вещь непредсказуемая и крайне опасная в лесу, где не ожидаешь, что и откуда прилетит.

Именно так было на одной охоте, когда я шел в загоне, а какой-то торопыга, не дождавшись, пока лось пройдет через линию стрелков, чтобы стрелять в угон, выпалил в подходящего лося и промазал. Сложность была в погоде. Сильный ветер создавал мощный шумовой фон, поэтому лось уходил от загона медленнее, чем это обычно бывает в тихую погоду. И поэтому линии загонщиков и стрелков сошлись достаточно близко, когда лось оказался на линии огня.

Особенно это расстояние показалось небольшим мне. Сам по себе выстрел из ружья 12-го калибра – вещь внушительная, а когда этот выстрел происходит в твою сторону – уже не просто внушительная, но и заставляющая задуматься: а туда ли я иду? А вот когда пуля весом около 40 грамм проходит, раздвигая собой воздушную среду достаточно близко, чтобы это ощутить в виде гудения, – песня совсем другая. То есть песенка пули – она вполне мажорная, а вот человек, оказавшийся на подпевках в этом дуэте, сминорит однозначно. Ситуация вогнала меня в некий полуступор – присел, но не затем, о чем вы подумали. Долго, секунд несколько думал – а не залечь ли от греха подальше? Вдруг вторым стволом добавит. Но эти секунды работали против стрелка. Лось за это время преодолевает в испуге достаточно большое расстояние. В итоге не залег – не лось, конечно, я, – а рванул за ствол ближайшей толстой березы. Отсиделся еще десяток секунд и перебежками рванул дальше – в сторону стрелков. Но как-то все рывками двигался – от ствола к стволу и все зигзагами больше. С прицела сбивал, однако.

НЕ ПЕЙ… КОЗЛОМ СТАНЕШЬ

Коллектив военных охотников готовился к выезду. Погода не задалась, но все надеялись, что в районе Ладоги будет холоднее, снег будет посуше. Проверенный состав команды уже получил… хотел сказать, наставления от политотдела, но вспомнил, что в те времена этот орган уже канул в Лету. Короче, инструктаж старшего выезда прошел при полной ответственности и осознании роли руководящей и направляющей силы в лице опытных охотников. К тому времени некоторые решили, что они жуть какие опытные охотники, и перевооружились, став многократно опаснее для окружающих, чем для объектов охоты, а именно лосей. Пока я «прохлаждался» на Кубе, если там вообще можно хоть как-то прохладиться, часть сняла с вооружения имевшиеся самозарядные карабины Симонова калибром 7,62 мм, получив разрешение реализовать их собственному коллективу охотников.

И тут в ряды охотников полился поток людей, которые читали про охоту у Тургенева в школьные годы и оттого решили, что знают про эту забаву все, что необходимо. Быстренько сдав все зачеты, миновав требование на владение гладкоствольным оружием в течение пяти лет, эти новоявленные «трапперы» оказались перед выбором – бегать за лосем или стоять на номере. Все, конечно, хотели стоять, но выдвинутое условие – стрелять исключительно в угон, многих смутило. Одно дело пострелять из автомата ли, из карабина ли по мишени на 100 или 200 метров, а другое дело – найти эту быстро движущуюся мишень, мелькающую среди стволов деревьев, дать нужное упреждение и попасть куда надо. Ряды охотников коллектива стали таять столь же быстро, как они росли при раздаче карабинов. Я к этой раздаче опоздал, но особого расстройства это не вызвало. Настрелялся я из всего, что стреляет, за долгие годы членства в сборной части по пулевой стрельбе.

Возвращаемся к подготовке к охоте. Отдельные товарищи, не надеясь на будильник и собственные способности на него реагировать, заряжали дежурную службу на телефонное оповещение, чтобы вовремя оторваться от подушек, подхватить подготовленное оружие и шмотки и сесть в грузовик с такими же «неспящими» (не в Сиэтле, конечно). Последним в тот раз перевалился через борт ГАЗ-66 наш начальник склада арттехвооружения. Уютно хрюкнув в наваленное на дно кузова сено, он тут же отключился до самого места назначения.

Изрядно задрогнув за несколько часов езды в кузове, народ спрыгивал на снег, разминался, разогревался. Складской продолжал наслаждаться жизнью. Старший растолкал спящего, ощутив мощный запах последствий ночного возлияния. Но всем на это наплевать, надо выдвигаться в район охоты, а идти туда километра четыре, а то и больше, а дальше – еще и в загон. Стоны от складского раздались через километр движения гуськом по глубокому мокрому снегу. Но дошли. Складской стоял «прислонютый» к дереву и дышал через раз. Решили оставить его на номере. Загон ушел. Через час раздались крики, и на номерах изготовились к стрельбе. Складской остался в положении «прислонютый».

Пустой загон отнял много сил и времени, надо было менять место. Все привычной полурысью вытягивались в цепочку, чтобы иди протоптанной дорожкой. Через 15 минут движения позади раздался выстрел из карабина. От неожиданности все слегка присели…

Складской едва полз по тропе, держа карабин стволом вверх. Не надо объяснять охотникам, что за подобные фортели обычно бьют лицо, причем сильно, но аккуратно. Дождались, пока этот похмельный экземпляр дополз до основной группы. Высказались нелицеприятно. Оказалось, стоя на номере, этот уже окончательно образовавшийся «козел» поправил здоровье из припасенной фляжечки. Поправленное неправильно здоровье оказалось для данных обстоятельств неподходящим. Слегка навесив складскому по шее и отобрав у него карабин, группа двинулась дальше. Но охота уже казалась испорченной. Так оно и оказалось. В искреннем желании закончить свои мучения складской взмолился его пристрелить. Столь же искренне ему заявили, что пули на него, дурака, жалко. Но насколько было плохо человеку, если он простонал: «Тогда ножами добейте…» Комментарии излишни.

До машины он дошел через час после всех. Охота на «минус один» прошла без особого подъема. Лоси уходили из загона в сторону, перебирались через Староладожский канал вопреки здравому смыслу, когда инстинкт самосохранения должен был требовать от них не выходить на открытое место. Из карабинов там можно было их брать на гораздо большем расстоянии. Но они уходили именно тогда, когда на крайнем номере, прикрывающем поле, берег или просто открытое пространство, оказывался именно стрелок с простым гладкоствольным ружьем.  Незамысловатая мудрость: господь всегда дает штаны тому, у кого нет зада.

БЕССМЫСЛЕННАЯ ГИБЕЛЬ

И еще один совсем свежий эпизодик. Только он слишком печальный. Если раньше, до вмешательства в процесс человека с ружьем, численность лосей регулировали волки, медведи и прочие хищники, то, отстреляв волков до грани уничтожения, баланс сил человек нарушил. Много лосей – мало мест для кормления, больше слабых, а значит, больных…

Охотникам не каждый год выдавали лицензии на отстрел лосей. Численность отслеживалась и регулировалась. В советские времена, бывало, лесные наши братья лоси выходили в город. Иногда их ловили аж на Загородном проспекте, в километре от Невского – главной магистрали.

А теперь?

Две недели назад двигаюсь по другой магистрали – прекрасному Новоприозерскому шоссе. Прямое и ровное, без крутых поворотов, направления движения разделены высоким отбойником и забором поверх него. Неожиданно впереди машины снижают скорость, замедляются и ползут, словно в городской пробке. Скорее всего авария… Лучше бы без жертв. Но жертва была – лось. Бедняга без труда взобрался на насыпь скоростного шоссе. Рванулся перебежать, но на пути этот высоченный забор, будь он неладен. Его и отбросило на крайнюю полосу...

Нет ничего грустнее, чем видеть бессмысленно погибшее животное. Мы пересекаем их жизненные пути своими дорогами и трубами, отбираем у них леса и поля. В Финляндии везде вдоль шоссе стоят знаки с изображением лося. Они там ходят, привыкнув к жизни рядом с людьми. Скоростные трассы отгорожены от проникновения лосей высокими заборами. Хотим ли мы отгородиться от братьев наших меньших совсем и забыть о них?