Владимир Галахов
Двустволка требует бережного отношения. Фото Reuters
Местность, указанная нам для охоты, была мало что незнакомой, так еще и весьма неровной – холмы, лощины, овраги, мелкие озерца и болотца. В целом картина не маслом, а именно грязноватой акварелью. Конец зимы, подтаявший снег, проталины. Именно здесь развернулись события очередного охотничьего «триллера».
ДУРЕМАР
Кликуху автор произошедшей подставы до конца службы получил обидную – Дуремар. Кто ему сказал, что бескурковую двустволку можно закрывать, предварительно спустив курки, – не знаю. Но, стоя на крайнем номере загонщиков, этот деятель производил манипуляции со своей двустволкой, когда ее надо было вообще оставить висящей за спиной. Короче, еще не прозвучала команда «Загонщики, пошли!», когда на краю загона хлопнул выстрел.
«Все смешалось в доме Обломских». Пока разобрались, кто стрелял, пока старший загонщиков вернулся на свое место, чтобы подать в принципе уже бессмысленную команду на движение, прошло некоторое время. Но загон, хоть уже и формальный, надо вести. И пошли. Мой был третий номер, если считать Дуремара первым. Между нами шел товарищ в коричневом бараньем полушубке. Обычно загонщики идут редкой цепью и друг друга за деревьями не видят. Главное, шуметь. Мой «зауэр» висел за спиной, варежки согревали руки, а к губам я периодически подносил что-то среднее между горном и рогом, чтобы извлечь из него звуки, весьма немелодичные, но реально громкие.
Через десяток минут под рукой с горном я разглядел что-то коричневое среди ярко-рыжих стволов сосен. Мысль простая пришла в голову первой – быстро что-то сосед сбился с курса. Опустив горн вниз и наведя резкость на пятно, я перевел мозг в режим атаки. Как показалось уже потом, рука с горном двигалась вниз слишком медленно, еще медленнее с нее стряхивалась рукавица, вторая рукавица просто прилипла ко второй руке, «зауэр» перемещался из положения «на ремень» в положение «изготовка для стрельбы стоя» недозволительно медленно, палец взводивший курки действовал, как сонная муха весной…
А все это время бык-пятилеток набирал дистанцию между мной и точкой нашей встречи и ускорялся, мелькая между стволами сосен своим коричневым в цвет полушубка боком. Наконец, спустя вечность, ствол «зауэра» повел быка, опережая его и выбирая упреждение… Бах! Скорость быка не изменилась, и он нырнул в лощину. Ствол «зауэра» продолжал свою траекторию за ним, и там, где ожидалось, показалась шея быка, переходящего мелкий полузамерзший ручей. Бах!
Оказавшийся на вершине соседней сопки следующий загонщик закричал: «Дальше в болото пошел!» И тут мозг выключился из состояния атаки. В загоне стрелять нельзя! Все опять остановилось. Прибежал старший загонщик. Вышедший на загон вопреки всей логике лось – явление необычное и нерядовое. Гоним дальше. Понятно, что пусто будет, но дойти до стрелков надо. Дошли, вернулись, вышли на место стрельбы. В лощине было видно, что кровь из раны брызнула в обе стороны. Пробил шею насквозь. Есть шанс, что рана тяжелая и бык заляжет. Но время, время уже половина пятого – через час стемнеет, и идти по кровавому следу за быком не просто бесполезно, но и крайне опасно. Решили идти добирать утром. Ночевка в доме егеря была в полусне. Не давал покоя раненый бык. Я даже успел посчитать отростки его рогов, поэтому точно определил его возраст…
ПОДРАНОК
Утро застало своим рассветом на тропе, откуда предстояло идти добирать подранка. Автор должен был идти по определению. Помощника выделил соседний коллектив. Тронулись. Остальные выбрали участок по соседству, где, не теряя времени напрасно, собирались сделать пару загонов. Если не услышат наших призывных выстрелов.
Идти по кровавому следу, озираясь на заросли густого ельника, где зверь мог залечь, – то еще напряжение. Но след шел все дальше и вышел к полузамерзшему лесному болоту. Лось шел прямо по болотине, пробивая копытами лед и проваливаясь. Теперь по этой условной тропе шли мы, проваливаясь в воду почти по колено. Хорошо, что на ногах были болотные сапоги и одеты мы были легче, чем обычно. В расчете на быстрое движение и активные действия. Наконец следы вывели наверх по склону в лес. Лось ломился вперед, явно не чувствуя усталости и потери крови. Молодой, хоть и битый, но полный звериных сил и сильно напуганный стрельбой и болью. А крови вокруг следов становилось все меньше…
Наш энтузиазм начал остывать через три часа погони. Уже захотелось поесть. Что-то было засунуто в карманы курток. Присели и съели, не особенно ощущая вкус. Запили водой из фляги. Дальше, дальше. След уклонился в сторону, и рядом с ним появился еще один – поменьше размером и не такой глубокий… Его подруга встала рядом в тяжелую минуту. Вот они потоптались на поляне. Крови на снегу почти не видно. Она зализывала его рану! Дальше следы шли рядом. Кровь попадалась отдельными каплями. Все! Идти за ним дальше бессмысленно.
А кругом сосновый бор. Высоченные сосны и небольшой подлесок – просто лосиный курорт. А куда идти, чтобы вернуться? Петлять обратно по следу? Это еще три часа движения по зарослям и мелколесью. Не хочется. Самое смешное – у обоих компасы, и ни один не засекал хотя бы примерное направление движения. Не до того было. И оба впервые в этих местах. Дружное решение – идти на север, было продиктовано простой логикой – там большое шоссе, но, насколько оно далеко, неизвестно. Все равно мимо шоссе не пройти, а за ним вообще Ладожское озеро… Это уже из области шизы. И чтобы не ломиться по лесу, встали на просеку.
Шли не очень долго. Просека уперлась в другую. Вопрос, куда поворачивать решился, просто. Я сказал, пойдем на восток, идущий след в след напарник сказал: на восток так на восток. Похоже, он умотался настолько, что ему было все равно. Еще полчаса пути и… следы лося и людей. Присмотревшись, поняли, что это мы и наследили, когда шли по кровавому еще следу. Жить стало веселее, но не очень, поскольку выбор оказался не слишком приятным. Чуть вперед по нашим же следам и начинался спуск в то самое болото, из которого мы вылезли полные сил, но вспотевшие и вымазанные болотной грязью. Надо признаться, за несколько часов движения по лесу эта грязь как-то сама отвалилась.
Альтернативка образовалась сама собой. Ну его к лешему, это болото, которое мы и так изрядно взбаламутили, настоящие герои всегда идут в обход. И пошли обходить. Постепенно спустились по склону на открытую местность. Вот оно, настоящее болото. Но, слава богу, не полузамерзшее и проваливающееся под ногами, а спокойное с устойчивым льдом, по которому идти одно удовольствие. Только вот в какую сторону, кто его знает. И, уж конечно, ни одного пристойного дерева, на которое можно взобраться, чтобы осмотреться. Захочешь – влезешь. А обратно идти и становиться на свой след…
ДЕРЕВНЯ
Так уже час, как идем по равнине. И тут напарника пробил реальный нервяк. Сначала он бубнил что-то едва слышно. Потом стал бубнить громче и стали слышны отдельные фразы. Содержание их не вдохновляло. Потом он просто встал и сказал, что дальше не пойдет. Потому, что мы идем неизвестно куда, мы заблудимся окончательно и замерзнем. Легкая одежда, предполагавшая погоню и прочее, действительно уже перестала помогать. Во-первых, промокла от пота изнутри, во-вторых, промокла сверху от сбитого с деревьев и кустов снега. И останавливаться было себе дороже. Надо было сделать паузу и сбить упадническое настроение.
Однообразный болотный пейзажик кругом не внушал оптимизма. Больше всего я опасался выйти к месту, где будет большая промоина, которая заставит обходить ее или просто возвращаться. Но лесная тишина обострила слух, и на пределе слышимости я понял, что где-то стрекочет трактор. И, поводив ушами, как локаторами, для верности, я определил направление дальнейшего движения. «Пошли, там деревня!» Напарник забубнил, что это может оказаться не та деревня. Мой непробиваемый аргумент – деревня и есть деревня, спросим там, где та, что нам нужна, – заставил его молчать. Но хватило его минут на десять движения. Снова начал бубнить, что до деревни далеко и тому подобное. И тут мы вышли на достаточно свежий след человека. Ночью и днем ни снега, ни ветра не было, поэтому и след смотрелся так, будто человек этот свой след оставил несколько минут назад. Края были неосыпавшимися, а отпечаток совсем четкий.
«Ну, вот! Теперь идем по следу и выходим к жилью». Но напарника уже заклинило. Он бубнил, что это, может, след, который оставил браконьер, и прочую чушь… Мой аргумент, что браконьеры тоже люди и живут они не в лесу, заткнул его словесный понос всего на несколько секунд. Так продолжалось недолго, потому что через пяток минут мы вышли на затоптанную тропу, с которой утром стартовали в погоню за раненным лосем. След, на который мы встали, чтобы идти к жилищу «браконьера», оказался следом нашего крайнего загонщика. Релакс наступил неожиданно и просто заставил присесть на ближайший пень. Неожиданно дали о себе знать натруженные за день ноги, заныла поясница…
Отмобилизованный на преодоление трудностей организм расслаблялся. У напарника начался приступ деятельности. Он сбегал к проезжей дороге, откуда мы заходили на тот самый загон, и притащил тяжеленный пятнадцатилитровый старый и ржавый бидон. «Надо дать знать нашим, что мы вышли!» Я только успел отползти в сторону, как он открыл огонь пулями по этому несчастному бидону с расстояния метров в десять. Дыры величиной с грецкий орех украсили его ржавые бока. Из-за близкого расстояния пули прошивали бидон насквозь. Ну, расслабляется у человека нервная система таким вот образом. А почему бы и нет? Канонада должна была дойти до ушей наших товарищей всяко. Решил и я внести свою долю в издевательство над бидоном. Тем более приобретенные вместе с ружьем четверка пулевых патронов давно отбыла свой срок пригодности. Поэтому и стрелял я по лосю своими заряженными патронами с пулями Полева. Три патрона проделали такие же отверстия в бидоне, но четвертая пуля – «турбинка» отшвырнула бидон, который весил не меньше 20 килограммов, метра на четыре в сторону от тропы. Вот так эффект. На том и успокоились. Минут через 40 после нашего огнестрельного сабантуя, когда мы уже прыгали на дороге от того, что одежда совсем перестала греть, показались наши машины. Главное, в них были наши теплые армейские ватники и термосы с чаем…
РАЗБОР ПОЛЕТОВ
Парадоксальное поведение лося стало предметом разбора полетов. Сошлись на следующем.
Бык лежал себе и никого не трогал недалеко от того места, где мы начали выставлять загон. Шли мы тихо, легкий ветерок прикрывал наши шаги шумом веток. Лось очень хорошо слышит. Но хлопнувший выстрел в начале загона его поднял и заставил уходить от опасности в направлении нашей стрелковой цепи. От неожиданности и неправильности этого выстрела в цепи стрелков прошло замешательство, и они начали обмениваться мнениями. А лосик напуганный несется по лесу со скоростью 30–40 км/ч. Поэтому и добежал он до места, где услышал хоть и негромкие, но все же голоса достаточно быстро. Ничего ему не оставалось, как повернуть назад. И опять он услышал голоса разбиравшихся с выстрелом загонщиков. Пока лосик решал, куда ему спасаться, загон возобновил движение. И лосику опять ничего не оставалось, как прорываться вдоль линии загонщиков. Их цепь значительно реже линии стрелков. Разрывы между источниками шума большие. Вот и рванул он мимо всех нас. Но шли мы вперед энергично, зная, что все впустую. Вот и встретились мы с ним. Хорошо, что ранил его я нетяжело. Просто пробил шкуру на шее. Там складки шкуры большие, свисают вниз. За одного битого двух небитых дают. Наученный таким образом проживет долго.
Могу предвидеть вопрос от тех, кому было интересно. А сейчас что? Пойдешь за лосем? Что тут ответишь… Да, поползу, коли позовут. Задам себе свой вопрос. А так уж ли было надо добывать лосятинку? Что, нам мяса не хватало? Голодали, что ли? Нет, не голодали, и мясо могли купить в магазине. Да, лосятинка, она много полезнее – витамины всякие и экологически чистое. Только когда я начинал охотничью карьеру, не было такой проблемы – экология. Не было ГМО, может, и было, но не в таком количестве. А уж в мясе лося их точно не было. Но маленький эпизодик в довесок. После самой удачной охоты, когда мяса добыли в избытке, утром я отбивал и жарил куски мяса. Нажарил целую горку. Все завтракали, жевали жестковатое, но вкусное мясо. Когда все встали из-за стола, мой младший сын потянулся еще за одним куском. Разве ты не наелся? Ответ мне дорог до сих пор: «Наелся, но ведь папа так старался…» Понимаете, о чем я?
