Моя подруга Афалина

Подготовку по военной программе в Советском Союзе проходили разные жители моря. Данная фотография сделана в 1982 году в бухте Витязь, Японское море. Фото с сайта www.vl.ru

История эта началась в конце 70-х годов прошлого века. Проработав после окончания вуза пять лет в военном НИИ, поинтересовался я однажды у старших товарищей, можно ли мне тоже летом по путевке поехать на отдых в Геленджик или Сочи. Секретарь нашего партбюро Борис Никитович дал мне тогда ясно понять, что я еще молод, а у нас много ветеранов и участников войны.

– Тебе нужно послужить пару десятков лет, показать себя, а потом время покажет, – пообещал он.

И это было совершенно справедливо. С большой благодарностью всегда вспоминаю своих старших товарищей и наставников, у которых проходил «офицерскую» закалку. Никогда не забуду своих первых руководителей и непосредственных начальников. Достойные, умные и преданные своему делу офицеры. С них всегда хотелось брать пример.

И вот прошло еще 15 лет. Вопрос тот же: о лете, Геленджике и Черном море. Секретарь партбюро – уже другой, а ответ примерно такой же: «Пойми: сейчас не время. В стране – перестройка и гласность. Сотрудники увольняются «пачками», уходят в бизнес, молодежь к нам на службу ничем не заманишь, предпочитают идти в кооперативы. Поэтому мы должны позаботиться в первую очередь о молодом пополнении. А вы, ветераны, люди сознательные, закаленные. Как-нибудь уж до пенсии дотяните – деваться вам все равно ведь некуда».

ВСТРЕЧА С «РЕЖИМНИКОМ»

Прошло, однако, буквально пару дней, и ко мне вдруг подошел наш кадровик – всеми уважаемый Сергей Михайлович. Обаятельный, культурный, скромный и на редкость интеллигентный и внимательный к людям человек.

– Извините меня, пожалуйста! Если не ошибаюсь, вы, как мне стало известно, высказывали пожелание отдохнуть у моря, погреться на солнышке, покупаться и порыбачить вдоволь?

– Мечтать пока еще никому не запрещено, – ответил я ему тогда, грустно улыбаясь.

– Так, вот, запишите, пожалуйста, номер телефона моего хорошего знакомого – Александра Алексеевича. Он «сидит» сейчас в 1-м отделе одного из закрытых «ящиков». Я его хорошо знаю, мы с ним познакомились и подружились еще со времен совместной службы в ГСВГ. Позвоните и передайте ему привет от меня. Говорить ему ничего не нужно. Он – в курсе и все, что посчитает нужным, вам сам скажет.

На следующий день я созвонился и помчался на «свидание» с начальником отдела режима и кадров одного из самых таинственных московских «почтовых ящиков».

Александр Алексеевич оказался очень приятным человеком зрелого возраста. Типичный «режимник», как мне по крайней мере показалось. Встретил меня радушно, как старого знакомого, в беседе, хитро улыбаясь, называя меня шутя «коллегой». Убедился, действительно ли я не возражаю побывать на море, позагорать и порыбачить. Его вполне устраивало, что у меня отпуск 40 дней плюс оплачиваемая дорога. Оговорил со мною день выезда на место поездом «Москва – Новороссийск».

– На вокзале вас обязательно встретят, доставят на территорию нашей специальной станции и познакомят с кругом обязанностей, – Александр Алексеевич еще раз хитро улыбнулся и на прощание крепко пожал мне руку.

Так благодаря обстоятельствам я оказался на побережье Черного моря в самый разгар купального сезона.

ГЛАВНЫЙ ПО ОТЛОВУ РЫБЫ

Дальше события развивались следующим образом. С железнодорожного вокзала на служебном «газике» меня доставили на специальный объект, располагавшийся в одном из живописных ущелий морского побережья Северного Кавказа, где-то между Кабардинкой и Архипо-Осиповкой. Где точно, уже не помню, да и разглашать не имею права – давал подписку.

На объекте меня встретили хорошо, хотя и с нескрываемым любопытством. Дело понятное: чужак, уже немолодой, свалился незнамо откуда, да к тому же, как оказалось, на весьма «блатное» место. Меня сразу ввели в курс дела. Задача оказалась «чертовски проста» – мне предстояло курировать «процесс организации вылова живой рыбы и кормления ею дельфинов». Своеобразная рыбалка в водах Черного моря. Закрытый объект – научная станция пряталась в живописной балке с выходом на море. Кругом – красивые скалы, реликтовые сосновые рощи, дикий виноград, алыча, полно ежевики и кизила. Бьют «черепашьи» родники с чистейшей пресной ледяной водой. Рай, одним словом. Умели же раньше в СССР подбирать места для проведения научных исследований!

Американский флот тоже готовит себе дельфинов-разведчиков. Фото с сайта www.navy.mil

На территории станции шла почти круглосуточно напряженная работа, собирался и предварительно анализировался важный научно-исследовательский материал для последующей обработки в зимний период на вычислительном центре НИИ в Москве. Всего на объекте вместе со мною было занято человек 25, включая водителя, связиста и двух сотрудников, отвечавших за безопасность объекта и режим секретности. Остальной персонал – старшие и младшие научные сотрудники, инженерные работники и лаборанты. Официально объектом руководил начальник научной станции в ранге заместителя директора НИИ по научной работе. Из результатов труда коллектива добывались «золотые крупицы» для кандидатских и докторских диссертаций. А кое-кто, в основном военпреды, за эту работу даже «хватали ординишки».

А теперь о самом важном. Данный объект занимался изучением, воспитанием, обучением и специальной подготовкой дельфинов. Хотя на дворе и была холодная война, но порох требовалось держать сухим даже на морских просторах. В этих целях дельфины готовились на объекте по двум основным специальностям: диверсионно-боевая работа и разведывательная деятельность. Работа кипела. Технари постоянно возились со своими сонарами, ультразвуковыми излучателями и приемниками, микрофонами и магнитофонами. Записывали и отцифровывали сигналы с помощью аналого-цифровых преобразователей.

Наша оборонка от технического прогресса никогда не отставала: для работы имелись не только мощные свистки Гамильтона, излучатели ультразвуковой энергии на основе сердечников из никеля, чистого железа и пермендюра, экспоненциальные концентраторы, но и более перспективные устройства на кварцевых и композиционных материалах. Специалисты уже тогда понимали, что вся эта техника не пропадет даром – все разработанное очень пригодится и для гражданских целей: для УЗИ в медицине, для связи и сигнализации, для эхолотов и подводных локаторов, для рыболовства, для систем неразрушающего контроля материалов и т.д. Хочется сказать спасибо за это отечественным ученым и инженерам-акустикам.

Мне же приходилось ежедневно заниматься своими непосредственными обязанностями – кормежкой наших подопечных курсантов, или слушателей – кто как их называл. В помощницах у меня числились две девицы-студентки – Машенька Кузнецова, дочка замдиректора по хозяйству, и Лизонька Миланченко, дочка ученого секретаря Института. Обе – шатенки и обе – красавицы, чем-то похожие друг на друга, с голубыми и зелеными глазками соответственно. Целый день с «кассетником» они возлежали на пляже в мини-бикини, слушая современную эстрадную музыку, и очень даже смотрелись. Все их любовно называли невестами, а я их к своей работе старался редко привлекать. Во-первых, они помогали сестре-хозяйке Раисе Петровне по организации питания личного состава научной станции, а во-вторых, у меня имелись еще два помощника – студенты-дипломники, «красавцы-ковбои» и, конечно, чьи-то сыночки. Они непосредственно занимались выловом рыбы и при этом работали отлично. Ловить рыбу им официально разрешалось даже сетями и в любое время суток. В штормовую погоду и при плохом лове мне, правда, приходилось выезжать с пограничниками в кефальное хозяйство, куда-то в сторону Тамани, и там получать рыбу по «безналичке». Это были интересные с познавательной точки зрения поездки по территории чудесного Краснодарского края. При умелой системе хозяйствования он вполне бы мог еще тогда претендовать на «жемчужину» Причерноморья.

ХВОСТАТЫЕ ДИВЕРСАНТЫ И РАЗВЕДЧИКИ

Вернемся, однако, к дельфинам – сородичам нашим. В группу диверсионной подготовки набирались физически крепкие «парни». Задача у них, как мне тогда казалось, была несложной – минировать суда и объекты вероятного противника. На спины животным приспосабливался рюкзачок с муляжом магнитной мины. Дельфину предписывалось подплыть к заданной цели и освободиться от мины естественным образом. Мина прилипала намертво к металлической обшивке военно-морского транспорта «вероятного противника». А дельфин с пустым рюкзачком и держателями на «липучках» благополучно возвращался на базу, докладывал о выполнении задания и получал положенное вознаграждение в виде, например, свежей кефали или форели.

В разведотделении обучался другой контингент. Кандидатов отбирали психологи и ихтиологи. Физически внешне они выглядели более хилыми, сегодня их бы называли «ботаниками». Попадались среди них и «дамы», но их было меньше. От разведчиков требовалось хорошее понимание обстановки, умение анализировать, хорошо разбираться в типах морских судов, правильно и четко излагать свою мысль.

Если дельфины-диверсанты были в основном молчуны, то вокруг разведчиков вертелись научные сотрудники станции с широкополосными микрофонами и диктофонами, которые для целей оборонки давно уже выпускались. Имелись даже накопители информации на лазерных пластинках – прообразах нынешних СD-дисков. Последние представляли большой секрет, так как на Западе их еще и в помине не было, хотя для «больших руководителей» на базе этих пластинок уже тогда изготавливали в единичных экземплярах музыкальные и видеопроигрыватели.

Однако вернемся к дельфинам-разведчикам и аналитикам. Задачи перед ними ставились посложнее: требовалось умение запоминать графические образы всех видов боевых кораблей и судов, а потом распознавать и идентифицировать их на морских просторах, к тому же все подсчитать и оперативно передать полученные сведения на берег. За добытую ценную информацию дельфины-разведчики получали и достойное вознаграждение – ценную породу рыбы и кое-что еще вкусненькое из того, что в море не водилось. Лакомства подбирались индивидуально. Специалисты знакомили дельфинов с методами сбора информации путем наблюдения, слежения, обучали приемам маскировки и скрытой передачи сигналов.

По настоянию заказчиков преподаватели и инструкторы пытались включить в сетку обучения дельфинов политзанятия с четким описанием злейшего врага всех народов – американского империализма. Технари и «эмэнэсы» скептически относились к этим идеям, но благоразумно помалкивали в кругу старших товарищей. Тем более к нам периодически приезжали проверяющие – «научные туристы» из Москвы. Пару раз приезжали и представители идеологического сектора парткома Института. И мы всегда пытались быть на высоте, хорошо принимая гостей. А порадовать их всегда было чем на берегу теплого южного моря…

Научные сотрудники пытались доказать, что дельфины все отлично понимают. В знак одобрения миролюбивой политики нашей страны они якобы кивают головами и даже обмениваются между собой мнениями по данному вопросу. При этом в качестве доказательств предоставлялись целые кипы распечаток АЦПУ с записью расшифровок ультразвуковых сигналов и результаты их анализа, сделанные с учетом корреляции и дисперсии. На полном серьезе уверяли «партидеологов», что для повышения культурного уровня слушателей неоднократно показывали им кинофильм «Человек-амфибия». Последние якобы всегда смотрели его с большим интересом и вниманием.

Что уж ученые там нарасшифровывали, я до сих пор не знаю и, если честно, особенно не доверял их наработкам. Но мне, безусловно, были подарены судьбой замечательные и незабываемые дни. Между делами, научными и техническими, мы хорошо проводили время: купались, загорали. Вечером допоздна сидели у моря, любуясь заходом огромного ярко-оранжевого солнца, а затем восхищались огромными звездами на ночном южном небе. Молодежь под гитару пела у костра любимые студенческие песни. (Исключительная привилегия разведения костра в прибрежной зоне после 21.00 была любезно предоставлена нам пограничниками с санкции руководства Новороссийского погранотряда.) Сочиняли и веселые частушки на злобу дня.

ДЕЛЬФИНИЙ АВТОРИТЕТ

Занимаясь своим делом, я целый день находился в гуще событий, кое-чему подучился у технарей и научных сотрудников, успел завоевать некоторый авторитет у дельфинов и даже подружиться с ними.

Так, ко мне часто подплывала моя подруга Афалина. Мне нравилось нежное итальянское звучание ее имени, хотя я уже знал, что это слово обозначает на латыни всего-навсего разновидность дельфинов, обитающих в водах Черного моря. Афалина появлялась для того, чтобы просто пообщаться. Для поддержания связи с ней коллеги-технари смастерили мне из обычного судейского свистка ультразвуковой излучатель, загнав звуковой сигнал в неслышимый для нормального человеческого уха диапазон (более 20 кГц).

У меня всегда находилось для Афалины что-нибудь вкусненькое. Я угощал ее и булочками, и печеньем, и шоколадными конфетами. Она умела виртуозно танцевать, высоко выпрыгивая штопором из воды и издавая какие-то звуки. Любуясь своей подругой, я повторял ей ласково, шутя: «Ну, какая ты, Афалинка, разведчица? Не девичье это дело. С твоими талантами тебе бы в цирке выступать, больше принесла бы пользы. Да и рыбки зарабатывала бы больше, чем на нашей станции. И зарубежные гастроли не исключались бы». В ответ на мои доводы она только смеялась, продолжая свои танцы…

Я также знал, что многие наши специалисты в душе прекрасно понимали, что не все так гладко получалось с дельфинами, как со стройными столбцами цифр на АЦПУ. В конце концов, все это мы наблюдали и ощущали каждый день, но продолжали свою научно-прикладную деятельность, несмотря ни на что. Ведь нам было хорошо, и все мы, особенно молодежь, были довольны жизнью. Результаты же исследований наших специалистов заставляли все больше задумываться и делать неутешительные выводы о том, что наши подопечные далеко не глупее нас. И неизвестно, кто кого все-таки изучал.

Негативные моменты и проявления были налицо. Так, «диверсанты» откровенно «липовали», обманывая своих инструкторов. Стараясь как можно быстрее освободиться от тяжелых учебных мин, они приспособились аккуратно ставить их на прогулочные катера, курсирующие вдоль побережья от Архипо-Осиповки или Джанхота до Геленджика, Кабардинки и Новороссийска. И это в то время, когда им предписывалось минировать в учебных целях прикомандированные к нам «сторожевики» и «охотники» Новороссийского погранотряда. А для наших питомцев, как оказывалось, главное было – это поскорее освободиться от мин и запросить поощрение, да повкуснее.

Дельфины-разведчики тоже «мухлевали». Они с радостью подплывали к стендам с изображениями боевых кораблей, кивали головами, махали плавниками, показывая тем самым, что им удалось обнаружить в наших территориальных водах «корабли противника». По их разведданным получалось, что в бухту Фальшивого Геленджика (ныне – Дивноморское) частенько заплывали целые эскадры ВМС США и ведущих стран НАТО. За добычу этой «ценной» информации дельфины настойчиво требовали свеженькой рыбки, покрупнее, пожирнее да повкуснее.

Для меня тогда (да, наверное, и сегодня) оставалось и остается загадкой, почему дельфины сами не ловили себе всего, чего душе угодно. В чем усматривали они смысл или интерес в наших мероприятиях? Может, смеялись над нами всеми? А может, просто хотели пообщаться с братьями по разуму? Право на жизнь имеет и эта гипотеза.

ПРОЩАНИЕ

С Афалиной я распрощался в самом конце августа. Расставание было трогательным и грустным. Оба чувствовали, что никогда не увидимся. Впервые за годы службы мне как-то даже не хотелось возвращаться из отпуска.

В разгар перестройки «дельфиновую» тему благополучно прикрыли. Объект приватизировал кто-то из «демократов» первой волны. Говорят, что там устроили коммерческий пансионат для VIP-персон. Простым смертным туда уже не попасть.

Мне же перед отставкой после сорока лет службы дали все-таки возможность разок съездить по путевке в Сочи с внучкой Лизой. Там малышка буквально силой затащила меня на экскурсию в городской дельфинарий. Я, по правде говоря, никак не хотел туда ехать – на этих морских млекопитающих я на всю жизнь вдоволь насмотрелся. Но желание любимой внучки для деда, как известно, закон!

В дельфинарии меня поджидал большой сюрприз. Мы сразу узнали друг друга. Моя приятельница Афалина выросла и превратилась в настоящую актрису – «акулу шоу-бизнеса». Она вихрем подлетела ко мне, свечой высоко подскочила из воды. Танцуя, пыталась поцеловать меня, повторяя пируэты, которые когда-то изображала для меня под музыку из фильма «Человек-амфибия». Зрители неистово аплодировали, поедая мороженое.

– Мамка, дывися, дывися! Якой старый кловун, а як гарно гуляэ з дельфинами! – услышал я за спиной голос маленькой украинской дивчины.

А у «старого клоуна» на глазах были слезы.