Виктор Литовкин Майор Борис К. приехал в Венгрию, в Южную группу войск (ЮГВ), из Ленинградского военного округа и города Мурманска. Был он там редактором дивизионной газеты. В ЮГВ тоже стал редактором дивизионной газеты в городе Веспрем, точнее, в городке с труднопроизносимым мадьярским названием Сенткирайсабадья (Szentkiralyszabadja), который находился в лесу в двух десятках километров от областного центра. Там располагался штаб 13-й танковой дивизии и несколько ее полков, а также венгерский артполк.
Человеком Борис оказался приветливым, открытым, веселым и доброжелательным. Всех журналистов, которые приезжали в командировку в дивизию из газеты ЮГВ «Ленинское знамя», Боря встречал радушно, и вечером после работы их всегда ожидал у него на квартире накрытый стол и палинка (венгерская фруктовая водка, если кто не знает). Писал он в газету нечасто, но материалы его шли на полосы без проблем. Конечно же, еще и потому, что очередей и большой конкуренции, чтобы пробиться в печать, как это было в «Комсомолке», «Известиях», «Правде» или «Красной звезде», у нас никогда не было. И потому каждое утро на летучках в редакции начиналось с разноса ответственного секретаря: опять какой-то отдел и некоторые журналисты не выполнили своей заявки, и секретариату пришлось стоять на ушах, чтобы закрыть полосы… Словом, все, как везде и всегда.
А потому, когда у нас образовалась вакансия, майора К. позвали на работу в «Ленинское знамя». Он с удовольствием приехал в Будапешт. Получил квартиру почти что в центре города, на улице Дожа Дьёрдя – национального венгерского героя, предводителя крестьянского антифеодального восстания. Дом стоял практически на площади, где в дни революционных парадов проходили основные государственные торжества. Он находился недалеко от советского посольства и посольской школы имени Горького, куда пошел учиться его сын. Все эти обстоятельства и сыграли в судьбе майора К. свою особую роль. А случилось вот что.
После окончания школы ее выпускники, в основном дети посольских работников – дипломатов, торгпредов и обслуживающего персонала, перебрав на выпускном вечере вина или чего покрепче, решили грабануть лавчонку, которую в Будапеште называли «трафиком» и где продавались разные мелкие вещи – от билетов на метро, троллейбус и трамвай до сигарет и жевательной резинки. Мальчишки и полезли за этими сигаретами и жвачкой, наивно полагая, что утром им на поезд (окончивших школу сразу отправляли в Союз) и никто не станет их искать. Наивные не знали, что все магазины и магазинчики в Будапеште находятся под охраной полиции и взлом замка тут же просигналит об этом стражам порядка.
Полицейские подъехали к «трафику», как только пацаны начали набивать себе карманы сигаретами и жвачкой, а когда те выбежали на улицу, их тут же повязали. Сын майора не был ни зачинщиком этой кражи, ни ее участником, просто стоял возле магазинчика, когда его чистили одноклассники. Но вместе с ними оказался в полицейском участке со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но не для себя, а для отца.
Взяли мальчишки из «трафика» не слишком много – несколько блоков сигарет и жевательной резинки, и уголовное дело против них полицейские решили не открывать. Тем более что это дети советских дипломатов, – шум по такому поводу в социалистической Венгрии никому не был нужен. Хотя соответствующие звонки и письма ушли и в посольство, и в штаб группы войск. Не знаю, какие меры против провинившихся предпринял посол, но нашего майора за недостатки в воспитании сына отправили с семьей в Союз в течение 48 часов. Куда отправили? А туда, откуда он приехал.
Приехал майор в ЮРГ, как известно, из Ленинградского военного округа. Там он был, правда, редактором дивизионной газеты, а в Венгрии, в ЮГВ, стал корреспондентом групповой, считай окружной газеты. Нареканий у него за работу в «Ленинском знамени» не было никаких, одни поощрения. И пришлось отправлять майора в тождественное его офицерской должности издание – в газету Ленинградского военного округа «На страже Родины», в город Ленинград, где он потом получил квартиру и служил до самой пенсии, даже получил звание подполковника, если я не ошибаюсь.
Провожали мы Бориса домой, как водится, в корчме – с палинкой и пивом. Нагрузившись этой ядреной смесью, как и все мы, он обнял меня за плечи и, срываясь на хриплый шепот от пережитого в последние дни стресса и выпитого пива с палинкой, сказал:
– Я даже мечтать не мог, что буду жить и работать в Ленинграде. С одной стороны, выдрать сына нужно как следует, а с другой – руки ему целовать…
И я мечтал замениться из Южной группы войск в ЛенВО, в газету «На страже Родины» и в Ленинград, который очень люблю, но не сложилось. Почему, расскажу позже.
