Похождения Герасима

Военная форма всегда шла у туристов нарасхват. Фото РИА Новости

Гера – симпатичный улыбчивый паренек среднего роста и изящного, спортивного сложения. Однокашники по Военному институту иностранных языков (ВИИЯ) любили его за легкий, добродушный характер и очень переживали, когда он в очередной раз попадал в неприятную историю. А происходило это потому, что спиртное действовало на него каким-то невиданным, фантастическим образом.

После стакана легкого пива Гера начинал весело чудить, после кружки становился совсем пьяным, а до обидного малая доза водки приводила его в состояние тихого помешательства. Но главная его беда заключалась в том, что в таком состоянии он обязательно попадался на глаза начальству. За это Геру распределили не в длительную загранкомандировку, о которой тогда мечтали многие советские граждане, а в Казахстан.

ССЫЛКА

Конечно, его папа, крупный партийный функционер, мог подыскать для сына более комфортное место, но именно он попросил отправить его на перевоспитание в глубинку. Папа был человеком старой закалки, к тому же  он изрядно намучился с отпрыском в прежние годы, пока тот валял дурака сначала во ВГИКе, потом в Литературном институте и наконец в ВИИЯ.

Но и в Казахстане Гера не научился пить. Не пить тоже не научился. Неоднократно пытался, но держался только до вечера. Почти каждую ночь он куролесил с друзьями, а когда утром после инструктажа из зала удаляли прапорщиков, чтобы объявить взыскание офицеру, Гера бледнел, сползал по креслу и бормотал:

– Все! Это меня! Мужики, что я вчера делал?

Слыша, что наказывать собираются другого, Гера осторожно, словно змея из кувшина, высовывался вновь и изумленно хлопал глазами. Здесь, в отличие от института, ему невероятно везло. Казалось, фортуна устыдилась своей прежней строгости к нему и теперь прощала Гере более крупные прегрешения.

Он то и дело возвращался в ведомственную гостиницу на автопилоте, но каким-то мистическим, необъяснимым для себя образом обходил все засады, в отличие от более трезвых и осмотрительных постояльцев. Гера был одним из немногих, кто успешно преодолевал эту непростую дистанцию, оставаясь без взысканий. Начальники ставили его в пример и даже собирались назначить пропагандистом здорового образа жизни среди коллег.

Преуспевал он и в других областях. Зарабатывали переводчики неплохо, но наиболее жизнерадостным зарплаты хватало лишь на неделю. Оставшиеся три они жили за счет великодушия друзей и подруг, чутко принюхиваясь к витающим по гостинице съестным ароматам. В этом Гере не было равных, и он легко обеспечивал себе ежедневное трехразовое питание, причем не всухомятку.

Стоило в самой отдаленной комнате откупорить бутылку и разложить закуску, как в дверь уже скребся Гера, хотя минуту назад его невозможно было сыскать по всей округе. Переводчики могли надежно укрыться от начальства, но они были бессильны против Герасима. Казалось, он видит сквозь стены. Но самое главное, Гера нашел средство борьбы с безденежьем!

Он пустился в ту самую коммерцию, которой вскоре, в 90-е, волей-неволей пришлось заняться очень многим россиянам. Герасим не зря слыл продвинутым и прозорливым человеком. Он с раннего детства тяготел к частному предпринимательству наперекор советским «социалистическим» установкам, за которые всю жизнь боролся его номенклатурный папа.

Уже в семь лет октябренок Гера брал на перепродажу цветы и жареные семечки и увлеченно торговал ими у рынка, хотя рос в обеспеченной семье, где никто никогда его этому не учил. Так он «бизнесменил» не один год, имея хорошие для пацана деньги, но однажды угодил в милицию и был безжалостно высечен отцовским ремнем.

Папа направил его в ВИИЯ в надежде, что армия отвадит сына от частной коммерции, называемой тогда «незаконным обогащением». Но не тут-то было! Очутившись в Казахстане, Гера почувствовал себя в родной стихии. На Востоке всегда царил дух торговли, даже во времена СССР.

ТОРГОВЛЯ ИДЕТ В ГОРУ

Возвращаясь как-то утром с дежурства, Гера, голодный и трезвый, забрел на городской рынок. Торговавший урюком дехканин оглядел его форму и спросил, не продаст ли он ему хромовые сапоги. Предложенная цена показалась Герасиму настолько привлекательной, что он едва не разулся прямо тут же, у прилавка.

Подумав, он поспешил в гостиницу, нашел там бесхозные сапоги и в тот же день совершил выгодный гешефт. После чего повел друзей в ресторан и устроил им пир с хорошим вином и ароматным пловом.

На вечеринке Гера ликовал. В 80-е годы советские магазины пустели день ото дня, и населению, особенно сельскому, приходилось туго. А он, Герасим, нашел чем порадовать людей.

Спрос на военную атрибутику у местных сельчан оказался велик. Помимо сапог котировались плащи-накидки, зимние куртки и теплое нательное белье. Все это добро не один год скапливалось в офицерской гостинице, бросаемое уезжающими навсегда переводчиками. Гера регулярно обходил номера, собирал оставленное коллегами имущество, грузил его в такси и вез на рынок.

Товар уходил влет. Покупатели, правда, пытались расплатиться черносливом, изюмом и прочими дарами юга, но такой продукт его не интересовал. Гера проявлял твердость и всегда выбивал у них наличность.

Вскоре стоявшие на рынке продавцы сухофруктов выглядели небольшим воинским подразделением без знаков различий. Вслед за ними стараниями Герасима экипировались и другие торговые ряды. А когда гостиница полностью освободилась от залежавшегося барахла, Гера обрел поставщиков в лице оборотистых прапорщиков, позволивших существенно расширить предлагаемый ассортимент.

Хозяин мясной лавки заказал ему несколько полевых биноклей, требовавшихся его братьям-чабанам для розыска потерявшихся в горах овец. Заказ был выполнен. Виноградарям Гера впаривал общевойсковые защитные комплекты с противогазами, заверяя, что в них они смогут безбоязненно обрабатывать свои виноградники самыми страшными ядохимикатами.

В ход пошли даже старые шинели – их Гера относил в мастерскую, где шустрый портной, часто пьяный как сапожник, шил из них уродливые домашние тапочки.

ЖЕНА И ДЕВУШКИ

К разбогатевшему Герасиму начали массово липнуть девушки. Он очень любил свою жену, но та была далеко, и Гере приходилось выплескивать свою нерастраченную любовь на кого-то еще. По вечерам после тяжелого трудового дня и полноценного ужина он садился у гостиничного телефона, листал непослушным пальцем потрепанный блокнот, набирал номер и тарахтел в трубку:

– Здравствуйте. Будьте любезны… эту… – он вновь заглядывал в блокнот и продолжал: – Галю! Будьте любезны…

Иногда ему отвечали молодые мужские голоса, что было вполне естественно: девушки обзаводился новыми бой-фрэндами, а то и выходили замуж. В этом случае разговор получался короткий и однообразный:

– Это с работы звонят, – бубнил Гера. – Уже спит? А вы разбудите… Ладно, сам пошел!

Он нажимал на рычаг и, покачиваясь, набирал очередной номер. Коллеги весело стыдили его:

– А как же жена, Герасим?

Он отвечал уверенно, не задумываясь:

– Морально я ей не изменяю!

– Ты изменяешь ей аморально! – шутили друзья.

Они знали, что Гера действительно любит свою супругу. Все помнили, как он радовался и волновался перед ее недавним приездом сюда. Незадолго до этого у них родился сын, и Гера искал для него коляску, потому что тащить ее из Москвы было непросто. Но в тех краях детские коляски, как, впрочем, и многие другие товары, были в дефиците, и Гере пришлось обегать весь город, прежде чем он нашел нужную вещь у своего коллеги.

На радостях он так обмыл с ним покупку, что в той же коляске Геру и доставили в гостиницу, благо его комплекция позволила это сделать.

Столь резонансное событие не осталось незамеченным со стороны начальства, и Геру решили не оформлять в заветную загранкомандировку. Сказали, что он, оказывается, еще не изжил в себе тягу к спиртному, за которую сюда и угодил.

В отчаянии Гера обратился к отцу. Тот легко мог вытащить оттуда сына, но, выяснив, что стряслось, отказался это делать. От расстройства Гера запил и стал ежедневно звонить родителю, умоляя его изменить решение. Подобно чеховскому Ваньке, он взывал:

– Папа! Забери меня отсюда! Я не выдержу!

При этом даже простое слово «папа» давалось ему с трудом, и отец, слыша это, оставался непреклонен.

СВИДАНИЕ

Ситуация выглядела безнадежной, но произошло чудо. Гера вдруг увлекся очаровательной машинисткой, работавшей в их бюро переводов. Эта веселая, общительная особа с удовольствием принимала его ухаживания, и их отношения крепли на глазах. В том числе на глазах начальства и стукачей.

Все свободное время Гера просиживал в машбюро, отвлекая девушку от работы томными взглядами и жалобами на свою непроглядную жизнь. Начальник бюро переводов регулярно выпроваживал его оттуда, напоминая Герасиму о его семейном статусе и намекая на новые санкции. Но тот уже не мог остановиться. Это было верхом легкомыслия, поскольку Гера нарушал не только священную заповедь «не прелюбодействуй», но и мудрое житейское правило: не заводи романов на службе. Поэтому угрозы начальника выглядели вполне реальными.

На красотку машинистку заглядывались многие, но не у всех хватало смелости добиваться ее расположения. Гера же окончательно потерял голову. Однажды, провожая ее домой, он предложил девушке погулять в воскресенье в парке и отужинать в ресторане. Та охотно согласилась.

Поздняя осень в тех краях напоминает сентябрь средней полосы России, но погода в предгорьях меняется быстро. Собираясь на встречу, Герасим оделся легко, поскольку день стоял теплый и солнечный. А когда он прибыл на место, подул ледяной ветер, и температура упала до нуля. Гера моментально замерз и забежал в расположенную рядом пельменную. Там он не удержался и махнул для согрева стаканчик портвейна, после чего сомлел, размечтался и не заметил, как настал час свидания.

Когда Гера с небольшим опозданием выскочил из пельменной, девушки на месте не оказалось. То ли она ушла, обидевшись на непунктуальность кавалера, то ли вообще не приходила. Герасим прождал ее с полчаса и, окончательно задубев на холоде, отправился к ней домой. Ему не терпелось узнать, что случилось, и принести извинения, если он виноват. Для убедительности Гера купил по дороге цветы, шампанское и торт.

Калитку частного владения открыла ее старшая сестра.

– А она пошла с вами встречаться, – сообщила женщина, с состраданием глядя на дрожащего Геру. – Подождите ее здесь, а то совсем окоченеете.

Она провела гостя мимо лающей собаки, впустила в дом и, указав, куда идти, удалилась.

В комнате машинистки было тепло и уютно, но Гера быстро заскучал в одиночестве. Промаявшись часа два, он не выдержал, извлек из пакета шампанское, наполнил стоявший на столе стакан, выпил и стал думать, как быть дальше. Возвращаться по холоду восвояси не хотелось. Алкоголь подействовал на него своим обычным образом, и Гера решил, что разумнее всего будет заночевать здесь. Довольный своей находчивостью, он разделся, улегся в постель машинистки и, гася висевшую у изголовья лампу, подумал: «Уж так-то мы точно не разминемся».

РАЗВЯЗКА

Проснулся Гера от звука открываемой двери. «Пришла!» – мелькнуло у него в голове. Он нащупал в темноте лампу, включил свет и похолодел. Первым желанием Герасима было забиться под одеяло с головой: на пороге стоял начальник бюро переводов и таращил на него ошалелые, растерянные глаза. Увиденное походило на кошмарный сон, но это, увы, была кошмарная реальность.

В следующую же секунду начальник развернулся и вышел. Было слышно, как щелкнула входная дверь, стукнула калитка, и все стихло.

Гера вылез из-под одеяла. Часы показывали десять. В доме царила полная тишина. Герасим оделся, заправил кровать и вышел во двор. Сидевшая у крыльца собака негромко залаяла для порядка. «А на начальника не лаяла! – тоскливо подумал он. – Свой здесь человек!»

Гера полагал, что теперь шеф сожрет его живьем, но получилось наоборот: со следующего же дня Герасима начали оформлять в длительную загранкомандировку. При этом начальник с ним не разговаривал и даже не смотрел в его сторону. Все распоряжения передавал через заместителей. И самое поразительное, он написал Гере блестящую характеристику! Поистине любовь творит чудеса!

Кстати, с тех пор у Герасима все в порядке.