Игорь Шелудков
Улететь из Ташкента порой было не очень просто. Фото © РИА Новости
В наших военных городках в Афгане жило много бродячих собак и кошек – места-то хлебные. В столовых пищевых отходов было хоть отбавляй! Однажды на крыльцо женского модуля (название громкое, но это обыкновенный барак) бродячая кошка принесла четырех котят. Они были уже зрячими. Наверное, с ней что-то произошло, но кошка была умная. Пока не убедилась, что всех жалобно мяукающих котят забрали, – не ушла. Наши женщины разбавляли сухое молоко в воде и кормили их из пипетки.
Котята быстро подросли. Двух, правда, загрызли собаки. А один из оставшихся – симпатичный – категорически не захотел жить в женском коллективе и постоянно прибегал в офицерское общежитие. Его относили обратно, но все повторялось снова. В конце концов медсестры отдали нам котенка: «Да забирайте вы своего пацана!»
Взял его к себе в комнату командир полка. Назвал Федей. Вскоре он стал нашим всеобщим любимцем.
Кот очень любил ходить в гости. Сядет возле двери чьей-нибудь комнаты и дожидается хозяина. С первых дней у меня установились теплые и дружеские отношения с Федей. И гостил он у меня довольно часто, хотя жил я немножко в стороне от управления полка. Командир не возражал. А начальник штаба полка кошек не любил, и Федя это быстро понял: друг друга они обходили стороной.
Кот был очень смышленый, веселый. Великолепный охотник – ловил все, что шевелится: и мышей, и крупных тараканов, и, притворившись мертвым, диких голубей – горлиц. А еще Федя был настоящим мачо – для него каждый месяц был март! Ни одной «кошачьей ханум» мимо себя не пропускал.
– Молодец, Федя! – говорил ему командир, – так держать!
На «кис-кис» наш кот не реагировал, так как был «лицом афганской национальности», – только на «кша-кша»…
Но однажды Федя пропал, и все мы загрустили. Где-то дней через 10 командир на утреннем разводе объявил:
– Я верю в лучшее и надеюсь, что с ним ничего не случилось. Его просто кто-то украл. Товарищи! За любую информацию о моем коте назначаю вознаграждение – пять банок сгущенки и две трехлитровые банки яблочного сока.
А еще через несколько дней командир «бодрил» меня в своем кабинете за плохое состояние воинской дисциплины у подчиненных. Вдруг зашел начальник штаба:
– Александр Сергеевич! Из командировки прибыл. На заставах все нормально. Есть и очень хорошая новость для вас. В Герате я зашел в гости к связистам-тропосферщикам и видел там похожего котяру. Такая же наглая морда! Увидев меня, он изогнулся дугой и зашипел. А когда я подошел поближе, он в сторону со скоростью ПТУРа метнулся! Хотел я его в мешок засунуть и в полк привезти, но не поймал…
– Шелудков, – сказал командир, – есть возможность реабилитироваться. Прямо сейчас бери два дежурных бронетранспортера – и мы с тобой едем в Герат на разборки. Переночуем там. Заодно и заставы еще раз проверим, чтобы нюх не теряли.
– Есть! – ответил я. – Разрешите идти?
Но начальник штаба попросил меня остаться.
– Командир, – сказал он, – разговор должен идти при свидетелях. За вашего кота вы приз обещали. Мне не нужны две трехлитровые банки сока. Я согласен на пол-литровую банку, но другого напитка.
– Иди, Гена, иди… За мной не заржавеет, если это будет Федя!
Это оказался он! И что интересно – Федя меня сразу же узнал! Когда я шел к нему здороваться, запрыгнул мне на плечо и стал мурлыкать!
…Через полгода я уезжал по замене в Союз. По этому случаю накрыл стол – это был закон. Среди приглашенных был и кот Федя. Как вспомню про это, так сразу об одном жалеть начинаю – ну почему, почему же я не налил Феде на проводах валерьянки?
СТАКАНЫ ДЛЯ «ЛИМОНОК»
Возвращался я как-то из командировки и в ташкентском «Тузеле» занял очередь для таможенного осмотра. Передо мной стоял старший лейтенант с двумя большими чемоданами. Две женщины-таможенницы с удивлением посмотрели на экран прибора.
– Открывайте чемодан, – приказали они офицеру.
Весь чемодан был заполнен гранеными стаканами. Было их минимум штук 200! Все было добросовестно упаковано газетами.
– Для чего вам столько стаканов? – спросила таможенница.
Старший лейтенант с двумя нашивками за ранения к такому разговору, было видно, готовился заранее. Не моргнув глазом он ответил:
– Это не на продажу. Для друзей везу. Много заказов. Граненые стаканы у нас очень популярны. Из кружек пить неудобно.
Женщины вызвали старшего смены вместе с майором-пограничником. Посовещавшись, старший смены, мужик с наглой физиономией, произнес:
– Оставляйте себе 10 стаканов, а на остальные мы подготовим акт изъятия. Это контрабанда.
– Да неужели! – улыбнулся старлей. – А почему не 20, или не пять стаканов я должен себе оставить? Откуда такие цифры? Это где-нибудь написано? Показать сможете? Вон у вас перед входом в зал в рамочке висит список запрещенных и ограниченных к провозу вещей. Я его внимательно прочитал. Что-то граненых стаканов я там не встретил...
– Неприятностей захотели! – чуть не закричал таможенник. – Мы вам их сейчас устроим. С вещичками на выход в отдельную комнату! Все! Линия больше не работает.
Тут уже возмутился я.
– А что вы кричите? Зачем мне новую очередь занимать? Неприятности это я вам устрою. Что вы к стаканам привязались? Если человек везет их, то, значит, они ему нужны. Хотите, письменную жалобу за ваше хамство прямо сейчас начальнику пункта таможенного пропуска напишу. Под ней кроме меня и старшего лейтенанта вся очередь подпишется. Потом еще в Москву накатаю и во все газеты – громко ответил я, – о премиях можете надолго забыть. В стране начались перестройка и гласность.
Смелым я был потому, что после командировки ничего не вез. Только дипломат с «мыльно-рыльными» принадлежностями. Честно говоря, проблемы этого старлея мне были по барабану. Своих хватало. Но здесь была задета моя личная честь.
Пограничник отвел таможенников в сторону, и, пошептавшись с ними, он в конце концов еле-еле выдавил из себя:
– Ладно, проходите...
В переполненном зале ожидания, который мы прозвали «гадючник», ко мне подошел улыбающийся старший лейтенант и протянул руку:
– Большое спасибо, товарищ майор! Я уже думал, что моя наглость не сработает и стаканы отберут. Как здорово вы их опустили с неба на землю.
– Слушай, а на кой черт тебе столько стаканов? – удивленно спросил я.
– Понимаете, – ответил он мне, – я в досмотровых группах постоянно работаю. На вертолетах за караванами гоняемся. А из граненых стаканов мы бомбочки делаем. Срываешь с «лимонки» кольцо и вставляешь ее в стакан, который прижимной рычаг удерживает. Когда духов встречаем, то с вертолета в них стаканы кидать начинаем. Стакан разбивается, и граната взрывается. У нас такие профессионалы есть, что на ходу первым стаканом в кабины грузовых «Тойот» или «Симургов» попадают. Гранат навалом, а вот со стаканами напряженка. Кто едет в отпуск или командировку, тот по максимуму их и привозит.
– Ничего опять не понял, – ответил я, – ведь наши вертолеты самые мощные в мире. Один встроенный вращающийся четырехствольный крупнокалиберный пулемет чего стоит! Блоки с НУРСами есть, может бомбы брать и так далее. Сейчас мне рассказали, что на вертушках уже автоматические гранатометы АГС-17 устанавливать стали. А вы ручные гранаты в духов кидаете, пускай даже у них и осколки на 200 метров летят.
Старший лейтенант опять улыбнулся.
– Как вам сказать, товарищ майор? Действуем мы строго по инструкции. Встретив караван, вертолетчики дают предупредительные очереди по ходу движения. Если духи не остановятся и не поднимут руки, то после разворота мы их атакуем. Скучно! Надоели все эти «нурсы-шмурсы», хочется хоть какого-нибудь разнообразия.
«Да-а! – подумалось мне. – У военных рационализаторов и изобретателей в Афганистане был непочатый край работы...»
НЕРВЫ АРМИИ
Войска связи называли «нервы армии». Звучало будто бы престижно. Но сами связисты считали свой труд делом неблагодарным, лучшей оценкой действиям войск связи было то, что на подведении итогов учений о них не вспоминали вообще…
Глядя в Афганистане на трофейные духовские миниатюрные радиостанции «Уоки-токи», было понятно, что отстаем мы от Запада основательно. За нашими ротными и взводными лазили по горам, согнувшись в дугу, солдаты-связисты с радиостанциями Р-107 на горбу. Дальность действия связи многих советских радиостанций была явно недостаточной. Однако выход из положения нашли – появились специальные самолеты-ретрансляторы. Через весь Афганистан были проложены линии тропосферной связи. В каждом более или менее крупном гарнизоне находились станции космической связи.
Помню, однажды на совещании перед убытием на боевую операцию начальник штаба дивизии говорил командиру отдельного батальона связи:
– У вас по-прежнему действует принцип «Два «Урала» – два канала»? А если мне четыре канала нужно? Еще две машины брать с собой будете? Вы не нервы армии – вы ее нервотрепка!
Затем начальник штаба дивизии показал нам последний номер журнала «Зарубежное военное обозрение», где была помещена фотография принятой на вооружение Армии США новой станции космической связи. В отличие от внушительного «Урала» с прицепом, на котором размещалась тарахтящая питающая бензоэлектрическая станция, она помещалась в небольшом дипломате и по тактико-техническим характеристикам превосходила наш «Космос» Р-440. К сожалению, это была правда.
Как-то Владимир Жириновский сказал в одном из интервью, что российские ученые изобрели новую бомбу. От ее взрыва на несколько сотен километров все компьютеры из строя выйдут. А у американцев все компьютеризировано, вот, мол, они без связи и управления и останутся.
Этот факт, конечно же, радует: можно было бы поглядеть, кто лучше умеет без связи воевать! Мы, оставшись без связи, берем в руки Строевой устав, открываем приложения, находим сигналы управления. Команды, например, танковой колонне можно отдавать флажками, но если и их нет, то рукой. Ночью – фонариком. Помимо всего прочего управлять войсками можно при помощи сигнальной трубы и ротного барабана. Интересно, а есть ли такие приложения в американских уставах?
ЭТО СЛАДКОЕ СЛОВО «ЗАМЕНА»!
Одной из проблем, с которой сталкивались возвращающиеся домой из Афганистана или следующие в отпуск офицеры и прапорщики, было приобретение билетов на самолет в европейскую часть страны. На Москву билеты купить еще было возможно – все-таки несколько рейсов в день. Пару раз домой я так и добирался – сначала в Москву, а потом в Минск. Но два раза в неделю, по понедельникам и четвергам, был и авиарейс Ташкент–Донецк–Минск на Ту-154. В свободной продаже билеты на него, мне помнится, даже не появлялись. Расходились по спекулянтам.
Правда, все знали, как решить проблему. В документы надо было положить свернутые 25 чеков (эквивалент приблизительно 50 советским рублям) – и у кассира «вдруг», «случайно» появлялся лишний билетик. Вообще-то двойная цена получалась, но почти все этим пользовались. А так…
– Следуйте поездом, а не самолетом!
Пассажирский же поезд кланялся каждому кишлаку, и на дорогу только до Москвы тратилась без малого неделя. А бесплатное воинское требование выписывалось только на самолет. Это означало, что на проезд к месту проведения отпуска и обратно отводилось трое суток. Терялось драгоценное время…
Вопрос произвола кассиров неоднократно поднимался во всевозможных инстанциях, о нем открыто писала окружная военная газета «Фрунзевец». На одной из партийных конференций об этом доложили даже командующему войсками Туркестанского военного округа. Но дело с мертвой точки не сдвигалось.
– Мафия бессмертна! Победить ее невозможно! – шутили офицеры.
Кто-то в сердцах добавлял:
– В нее надо вступать, а еще лучше – возглавлять!
Однако все можно решить. Даже билетную проблему на Востоке. Приземлившись в последний раз на военном аэродроме Ташкента, я увидел что-то вроде киоска, на котором была надпись «Авиакасса». За стеклянным окошком сидел прапорщик с повязкой «Дежурный помощник военного коменданта» и… продавал билеты.
– На Минск что-нибудь есть? – поинтересовался я.
– Минуточку… – ответили мне. – Так точно, товарищ майор! Вылет сегодня в два часа ночи из центрального аэропорта Ташкента. Самолет следует через Донецк. Вы по воинскому требованию или наличными?
«Даст ист фантастиш! – в изумлении подумал я. – Всегда бы так!»
Вместе со мной на этот авиарейс билеты взяли два капитана. Земляками оказались! На часах было только четыре часа дня. Втроем на такси мы отвезли наши чемоданы в камеру хранения аэропорта, потом опять же на такси отправились на ужин в ресторан «Заравшан». Там еще встретили земляков-белорусов и пассажиров этого рейса – девушку-телефонистку и подполковника. Летели из славного города Ташкента счастливыми и веселыми.
комментарии(0)