Как иорданская контрразведка ловила сероглазого араба

В Аммане в 1970-е годы можно было встретить немало выпускников советских вузов, занимающих важные государственные и армейские посты. Фото с сайта www.natashatynes.org

Согласно международным правилам, военный атташе – полномочный представитель министра обороны своего государства в стране пребывания. Так же как каждый посол – представитель главы государства.

Офицер-разведчик

Зарубежные аппараты российских военных атташе по всему миру решают много задач, которые условно можно разделить на две обширные области – представительскую и информационную. Представительская деятельность – это посещение официальных мероприятий, участие в работе ассоциаций, клубов и т.п. Вторая область – легальная разведка – относится к повседневной работе каждого зарубежного аппарата.

Давно не секрет, что вся военно-дипломатическая служба (ВДС) сосредоточена в руках Главного разведывательного управления (ГРУ). Именно этот аспект заставляет местные органы контрразведки быть настороже к деятельности офицеров зарубежного атташата. Поэтому и подготовка оперативных офицеров к выезду в заграничные командировки столь тщательна. Как правило, сотрудники дипломатической службы – выпускники Военно-дипломатической академии Российской армии (ВДА).

Арабское поприще и жернова ГРУ

В начале 1970-х годов в академию попал и я. До начала занятий ни один слушатель не знает, какой он будет изучать язык и какова страна будущего назначения. 31 августа 1972 года я пришел в библиотеку ВДА, нашел свою стопку книг и обнаружил на самом ее верху серую книжку «Хрестоматия для чтения текстов на арабском языке». Больше ни одного слова по-русски в книге не было. Так я стал специалистом по арабским странам. На удивление, сложный язык Корана пошел у меня довольно легко. Все это, а также знание четырех европейских языков потом очень пригодилось в моей работе за рубежом.

После ВДА меня ожидали жернова ГРУ. Мои командиры-воспитатели быстро обнаружили во мне способности информационного аналитика. Еще в школе я пробовал писать статьи, совершенствовался в формулировании политических проблем. В ГРУ умеют замечать людей, владеющих пером. Заметили и меня. Так я попал на «пожарную вышку» ГРУ офицером Командного пункта (КП).

Пожарная вышка

В это время в ГРУ шло становление крупнейшей информационно-аналитической службы, у истоков которой стоял «маршал разведки» – генерал армии Петр Иванович Ивашутин. Был создан Командный пункт – орган для ежедневного доклада высшему военно-политическому руководству страны информации, в первую очередь по горячим точкам. В КП было четыре дежурных смены офицеров-аналитиков, работавших круглосуточно. В одну из смен как арабист попал и я.

Середина 1970-х годов была разгаром войн на Ближнем Востоке, в Азии, Африке. За сутки смена обрабатывала более полутысячи информационных телеграмм со всего мира. Это не считая донесений от служб радиоперехвата, разведок видов и родов вооруженных сил. Каждое утро для доклада готовились три документа: трехстраничная справка в ЦК КПСС, военно-политическая сводка руководству ВС и военная разведсводка о действиях и мероприятиях государств – вероятных противников. Цековскую справку утром один из наиболее опытных офицеров отвозил в аппарат Министерства обороны, где ее визировал начальник Генштаба, подписывал министр обороны. Если не было замечаний, документ направлялся в Кремль главе государства и высшему партийному руководству.

Единая информационная методика

Мы с высоты КП отчетливо видели все положительные стороны и недостатки информационной работы каждого нашего разведаппарата за рубежом. Для правильной оценки обстановки в горячих точках явно не хватало офицеров-аналитиков. Зачастую руководители разведаппаратов составляли доклады и донесения, используя только открытые источники информации – прессу, радио, телевидение. К сожалению, это прикрывалось приписками, что «сведения получены от надежных источников». Некоторые донесения составлялись наспех, многословно. В результате более половины трудов наших аппаратов шло в корзину. Все это побудило нас принять срочные меры. Так родилась идея создания единой методики составления и написания информационных телеграмм.

Руководство поручило разработать такую методичку мне. Когда документ был готов, его разослали по всем зарубежным аппаратам. Результаты сказались довольно быстро. Шквал телеграмм удалось резко сократить, с ними стало легче работать, стиль написания стал унифицированным.

Спустя 50 лет я был приглашен в числе ветеранов на наш бывший КП, преобразованный сейчас в Центр. Каковы были мои удивление и радость, когда на столике в музее среди десятка документов оказалась и моя методичка по написанию информационных телеграмм!

Жаркие объятия Арабистана

И вот когда командование сделало заключение, что жернова ГРУ меня достаточно пообточили, было вынесено решение направить меня в Иорданское Хашимитское Королевство в качестве помощника военного атташе. Наш иорданский загранаппарат возглавлял многоопытный 60-летний полковник Георгий Назаренко. Он всегда действовал по принципу «как бы чего не вышло», панически боялся угрозы высылок подчиненных из страны и старался ограничить контакты сотрудников с местным населением. Какие же тут будут источники информации?! Офицеры сидели в посольстве, обложившись местными газетами, и строчили телеграммы в Центр. За месяц аппарат умудрялся насочинять по 30–40 «телег». Перед поездкой меня и нацеливали, чтобы я переборол эту пресловутую имитацию.

Далеко не секрет, что разведчику за рубежом воевать приходится не только с реальным противником, он еще ведет борьбу с Центром и начальниками, постоянно доказывая им и обосновывая правомочность своих действий.

Оперативная информация

Прибыв в Амман, я активно включился в работу. Мне удалось убедить Георгия Назаренко, что 30–40 объемных телеграмм в месяц просто немыслимо. Теперь все информационные донесения аппарата шли только через мои руки. За первый месяц мы отправили в Москву 20 телеграмм. Через пару недель получили результат – все два десятка телеграмм (100%) были доложены командованию. Это высшая оценка для оперативной информации. К сожалению, товарищ Назаренко уже через полгода начал править некоторые телеграммы в своем старом стиле, делать оперативные приписки. С этим я ничего поделать не мог. Результативность через несколько месяцев несколько снизилась.

Параллельно с любимой информационной работой я продолжал изучать столицу – город Амман. Разрабатывал маршруты передвижения пешком и на автомобиле. Совершенствовал свой разговорный язык на местном диалекте. Довольно много приходилось встречать иорданцев – выпускников наших вузов. Некоторые были женаты на советских женщинах. Мы часто встречались семьями. Многие иорданцы занимали немаловажные посты в государстве и армии. Это очень помогало нам в информационной работе. Центр всегда интересовали не только наши оценки фактов и событий, но и определенных местных военно-политических кругов, вплоть до королевской власти. Такие ссылки только повышали ценность наших сведений.

На фоне наступившего улучшения оперативной обстановки в стране офицеры аппарата могли добывать больше нужной, интересующей Центр информации. Но наш шеф Назаренко был верен себе, упрямо цеплялся за стремление держать весь наш коллектив в стенах посольства и заставлял народ утюжить местные газеты.

Арабская рубаха и поиски сероглазого «террориста»

Почему-то Назаренко особенно не нравился один мой иорданский друг – Нази Наждауи. Он окончил вуз и аспирантуру в Москве, защитил диссертацию, был членом бывшей Компартии, его жена была русской. Все мои отчеты о встречах с Нази шеф дописывал, выражая всякие нелепые сомнения, стараясь посеять подозрения и в Центре. Весьма подозрительной ему казалась информация, которую Нази рассказывал мне, а я использовал для своих информационных материалов в телеграммах и справках.

Как-то жарким летним днем мне позвонил Нази и предложил встретиться – просто попить пивка. Я согласился, но спросил: а что мне делать, ведь такая жарища, почти 40 градусов в тени? Нази рассмеялся: «У тебя же есть диш-даше! (длинная до пят легкая белая арабская рубашка)». Я одобрил идею, заскочил домой, переоделся и вышел на улицу уже настоящим арабом, в длинной белой рубахе с косынкой-куфийей на голове. Мы встретились с Нази в центре Аммана в кафе, где всегда подавали хорошее пиво. Мой друг одобрил мой внешний вид:

– А что – вполне за палестинца сойдешь, у них полно светлоглазых.

– А не будет проблем? – возразил я, дав понять, что за нами может быть слежка местного мухабарата (контрразведки).

Нази рассказывал, что за ним периодически ведется слежка. Его Компартия была разгромлена королевскими спецслужбами еще в начале 1970-х годов, он сам отошел от партийных дел, занявшись цивилизованным бизнесом. Так что предъявить Нази было, по сути, нечего, за исключением того, что он открыто дружил со мной – помощником советского военного атташе. Но это не было запрещено.

– Не накаркай, – заметил Назии. – Правда, один официант, кажется, смылся, наверняка звонить будет куда следует. Ты же знаешь, вся палестинская братия в Иордании для властей потенциальные террористы. Король подавил в свое время палестинское восстание, когда их лидеры во главе с Арафатом захотели сделать здесь свое государство. С тех пор им заговоры палестинцев так и мерещатся. Кстати, вот уже вокруг нас зашевелились.

Я и сам заметил, как пара крепких парней со специфическим цепким взглядом пристроились недалеко от нас и старались послушать, о чем мы говорим, хотя разговор шел на русском языке. Видимо, как раз этот факт местных и насторожил. Я тихонько сказал Нази, что нужно мотать отсюда. Найдем другое место. Мы поднялись и покинули заведение, оставив на столике деньги за выпитое.

Прошли пару кварталов и разместились за столиком спокойного и уютного кафе. Но не прошло и четверти часа, как в помещении опять появились те два господина, которые уже нарисовались перед нами в прошлом заведении.

– Не отстают, – заметил я. – Не дадут посидеть.

– Да, как-то демонстративно, – пожал плечами Нази. – Пошли-ка по домам. У меня ничего срочного нет. Просто хотел по мелочам посоветоваться, но лучше потом.

Мы пошли по домам, но я заметил, что мухабаратчики разделились. Один последовал за Нази, а другой, видимо, решил уточнить, что это за человек в арабском одеянии говорил на иностранном языке с иорданцем, поэтому увязался за мной. Когда я через минут 20 вышел из дома, шпика уже не было видно. Наверное, интерес ко мне служба контрразведки потеряла.

Прибыв в посольство, доложил о встрече с Нази, но опустил факт своего пребывания в городе в арабской одежде, посчитав, что начальник не разделит мою дань уважения к местным традициям. Назаренко не упустил возможности сделать замечание за то, что я провел несогласованную встречу со своим знакомым, который не боится почему-то открыто встречаться с помощником советского военного атташе в центре города. Что только подкрепляет подозрения, что этот Нази может быть связан с мухабаратом. Я тщетно попытался доказать шефу, что это не было оперативной встречей, где мы что-то передавали бы друг другу – какие-то предметы, документы и т.п. Поэтому она не готовилась с выходом на маршрут, петлянием по городу и прочими нашими оперативными прибамбасами. Но мои доводы были бесполезными. Господин «Какбычегоневышло» оставался самим собой.

Тем не менее та моя встреча с Нази аукнулась, только со стороны Управления внешних сношений (УВС) иорданского Минобороны. Его возглавлял тогда подполковник Аднан. Мне довелось побывать у него через насколько дней после контакта с Нази. Я привез ему какой-то официальный документ от нашего аппарата. Произошел интересный краткий диалог.

– А зачем вы, господин Онищенко, когда выходите в город, переодеваетесь в баляди (местная одежда, платье)? – ни с того ни с сего спросил Аднан.

– А разве это запрещено, господин подполковник? – удивился я. – При такой жаре диш-даше – это лучшая одежда и спасение. Прекрасная традиция, которую я уважаю, как и все ваши обычаи.

– Это все так, Владимир, – покачал головой мой визави. – Но вы переполошили нашу службу. Вы встретились с человеком, о чем-то с ним шептались не по-арабски. Вас приняли за палестинца, а они у нас, как известно, на особом подозрении. Правда, наши ребята быстро поняли, что вы не террорист, а военный дипломат из советского посольства. Но прошу вас больше не шутить так и не будоражить нас – ваших коллег. За уважение к нашей одежде и традициям вам большое спасибо. Вообще я раньше не встречал ни одного иностранного дипломата в Аммане, который бы надел местное платье. От греха подальше – лучше одевайтесь на людях по-европейски. Не будет лишних вопросов.

Я пообещал Аднану прислушаться к его совету, хотя позже все же частенько надевал арабскую рубаху в свое личное время при выездах в город – на базар, в магазины и другие общественные места.

Что касается моей вылазки в город для встречи с Нази под видом араба, думаю, именно выбор кафе на центральной улице был неудачным и стал причиной интереса к нам контрразведки. С высоты прожитых лет я об этом весьма сожалею.