Советские военные в Сирии и женский вопрос

Танцевальные вечера были важнейшим элементом культурной жизни советских офицеров. Фото РИА Новости

Мой знакомый сирийский переводчик, служивший в штабе дивизии на Голанских высотах, Валид Хагур, предки которого переселились на Ближний Восток с российского Северного Кавказа в конце XIX века, как-то изрек «мудрую» мысль о том, что быстро научиться иностранному языку можно в том случае, если близко познакомиться с девушкой (а лучше не с одной), носителем этого языка, и интенсивно общаться с ней (с ними). В качестве доказательства Валид приводил свой личный опыт, когда, будучи командированным в числе группы сирийцев в Одесское артиллерийское училище на организованные при нем курсы по изучению русского языка для иностранцев, он со своими товарищами, используя увольнения в город, «плодотворно» проводил свободное время в обществе девиц-одесситок. И действительно, судя по тому, как Валид бойко говорил по-русски, причем на разные темы, его «мудрая» мысль была не далека от истины.

Местная специфика

У нас же, советских военных переводчиков-холостяков, направленных в воюющую Сирию в начале 70-х годов прошлого века, возможности пообщаться с местными девушками не было. Это, кстати, с сочувствием признавал и Валид. Трудности обусловливались не только отсутствием желания или свободного времени из-за загруженности работой в подразделениях и учреждениях, где мы проходили службу, но и относительно жестким режимом (так называемый комендантский час и сопутствующие ему «рекомендации» политорганов), установленным для советских граждан нашим же руководством.

Но были, конечно, и другие, может быть, даже более существенные проблемы, характерные именно для данного региона и особенно почему-то для Сирии. В частности, в силу обычаев, воспитания и менталитета местного населения представительницы прекрасного пола были ограничены в возможностях знакомиться и тем более проводить время не только с иностранцами, но и с местными молодыми людьми противоположного пола. На первый взгляд более раскованные сирийки из христианской общины в своем поведении мало чем отличались от соотечественниц-мусульманок. Во всяком случае, ни днем, ни тем более вечером практически невозможно было встретить на улице, в кафе, ресторане или в кинотеатре местных девушек, праздно проводящих время без мужского сопровождения. Сопровождали же их, как правило, родственники или слуги, а также, если позволяли средства семьи, специальные охранники. Представительницы слабого пола, в одиночку или даже с подружками прогуливающиеся по вечерним улицам, могли нарваться по крайней мере на неодобрительный взгляд, громкие замечания, а то и подвергнуться откровенно грубым нападкам. Но это было скорее исключением. Во всяком случае, мне лично за относительно долгое время, проведенное в странах Арабского Востока, не доводилось сталкиваться с подобными ситуациями, хотя от своих товарищей я слышал о такой реакции на «неподобающее поведение» представительниц женского пола. Но это относилось не к Сирии, а к другим арабским странам.

Более того, и для иностранок гулять по вечерним улицам сирийских населенных пунктов, включая даже такой «цивилизованный» город, как Дамаск, было также чревато разного рода неприятностями, в том числе публичными замечаниями и оскорблениями со стороны бдительных местных граждан, осуждающих «западную распущенность» и пекущихся о «ценностях исламской морали». В подобной ситуации как-то оказался и я, когда по просьбе своего дежурившего в дивизии товарища провожал поздно вечером его жену, задержавшуюся по каким-то делам в штабе главного советника («Белый дом»). Невдалеке от их дома нас неожиданно остановили вооруженные автоматами люди в гражданке, которые в грубой форме начали нас отчитывать за «неурочное и неприличное поведение», выражавшееся в «слишком близком» расстоянии между мной и моей спутницей. И лишь благодаря объяснению на арабском цели так называемой прогулки и предъявлению удостоверений личности наши «обидчики», оказавшиеся боевиками одной из просоветских палестинских группировок, извинившись, отстали.

Выход из положения

Мы же, молодые люди, волею судьбы оказавшиеся в «суровых условиях иной цивилизации», были вынуждены каким-то образом приспосабливаться и искать выход из сложившейся не в нашу пользу ситуации. Тем не менее такой выход был быстро найден благодаря наличию расположенного вблизи нашей виллы-общежития («Красный дом») клуба при советском посольстве в Дамаске, где мы время от времени и коротали не так уж часто случавшиеся свободные вечера, в том числе с представительницами слабого пола. Атмосфера «уличного дискомфорта» заставляла советских женщин, как жен сотрудников посольства и других советских учреждений, так и незамужних делопроизводительниц и секретарш, собираться в клубе, проводить время в библиотеке, смотреть советские фильмы, одним словом, общаться, в том числе и путем участия в организованной «сверху» самодеятельности. Благодаря, скажем так, «спортивному интересу» к неформальному общению, а также методу кнута в виде «обязательных к исполнению комсомольских поручений» в эту самодеятельность, руководимую женой одного из дипломатов, были вовлечены и мы, холостые военные переводчики. Кому-то достался танцевальный ансамбль и хор, кто-то был привлечен к участию в театральных постановках. Благодаря клубному времяпровождению для тех военных переводчиков, которые «базировались на Дамаск», в принципе вопрос об «общении с женским полом» был решен более или менее удовлетворительно. Во всяком случае, замполитам головной боли они не доставляли.

Другое дело переводчики-холостяки из так называемых периферийных гарнизонов. Пребывание в полуизоляции в свободное от службы время по причине почти полного отсутствия в сирийской провинции мест для расслабления, приемлемых именно для советских граждан, весьма существенно ограничивало возможности неженатых военных переводчиков. Ведь в их распоряжении были разве что кинотеатры с редкими европейскими фильмами-вестернами с арабскими субтитрами. С другой стороны, такое воздержание способствовало накоплению финансовых средств, которые ждали момента, чтобы быть частично обмененными на так называемые чеки для реализации в Союзе в торговой сети валютных магазинов «Березка». Но чаще деньги тратились в различных целях в зависимости от фантазии владельца в ходе периодических наездов в «столичный град» Дамаск.

Восточная экзотика

Один из моих близких товарищей Александр К., проходивший службу в захолустном городке Дэръа на иорданской границе, как-то зимой в начале 1972 года вырвался в столицу на пару дней под предлогом решения «хозяйственно-материальных» вопросов. Естественно, переночевать он остановился в нашем «Красном доме», благо что свободных мест было достаточно, в том числе и в комнате, где мы обитали с другим моим приятелем Владимиром Ж. Александр информировал нас о том, что из газет он узнал о гастролях в сирийской столице известной на весь Арабский Восток танцевальной труппы из Багдада, специализирующейся на танце живота. Сегодня этого рода восточные танцы исполняют сплошь и рядом даже российские танцовщицы чуть ли не в каждом втором московском увеселительном заведении. А в те годы даже у арабов это считалось экзотикой, причем весьма накладной для зрителей.

Наш гость предложил нам посетить представление труппы, которая, насколько он знает, выступает каждый вечер в фешенебельном клубе под названием «Мулен руж» (по аналогии с парижским!), расположенном в центре Дамаска. Расходы на билеты щедрый Александр обязался взять на себя. Загвоздка заключалась в том, что представление начиналось поздно. А значит, нам следовало незаметно покинуть виллу, где на первом этаже у входа круглосуточно дежурил кто-либо из советских советников-преподавателей, прикомандированных к местной военной академии и проживавших с семьями в нашем же квартале. Но самое проблематичное состояло в том, чтобы так же незаметно для дежурного вернуться. Однако и эта проблема решалась за счет выброса по условному сигналу из окна тыльной комнаты второго этажа заранее приготовленной связки простыней. Нас с Владимиром не надо было долго упрашивать.

Договорились стартовать в девять вечера, чтобы в десять (начало комендантского часа!) уже лицезреть представление. На мое невезенье, буквально за два часа до старта дежурный по вилле вызвал меня к телефону, и старший советник бригады, где я проходил службу, приказал мне срочно явиться в «Белый дом» для прохождения совершенно некстати организованного инструктажа по поводу предстоящего через неделю важного войскового учения. Поскольку мой приятель Александр на следующий день должен был отбыть в Дэръу, откладывать мероприятие было нельзя. Я поехал в другой конец города на инструктаж, а мои друзья – в «Мулен руж».

После инструктажа я вернулся на виллу и стал ждать. И вот где-то часа в три-четыре утра в комнату ввалились два возбужденных товарища с бутылкой французского шампанского в руках и, чертыхаясь и проклиная все на свете, перебивая друг друга, начали рассказывать о том, что с ними приключилось.

Поначалу у них все складывалось как по маслу. Они на такси подкатили к клубу, купили дорогущие билеты и вошли в сопровождении метрдотеля в зал, уставленный столиками, на которых громоздились легкие закуски и бутылки с шампанским. Моих приятелей по их просьбе усадили за столик, примыкавший непосредственно к сцене. Как потом оказалось, это стоило дополнительных денег. Но на это приятели, возбужденные атмосферой зала, заполненного в основном аравийскими шейхами в национальных одеждах и курящих кальяны, а также небольшим количеством европейцев, не обратили внимание.

Почти сразу началось представление. На сцену по одной и группами без перерыва выходили танцовщицы и под восточную музыку исполняли завораживающий и возбуждающий танец живота. Два моих приятеля, сидящие непосредственно у сцены в раскованных позах, явно привлекли внимание танцовщиц. Через некоторое время к ним подошел человек и предложил уединиться в одной из лож, примыкавших к сцене, с «любым количеством танцовщиц». Приятели опешили и радостно сказали, что «ничего не имеют против уединения с солисткой», показавшейся им самой привлекательной.

Уже через пару минут их пригласили в ложу, где также был накрыт столик и уже сидела звезда варьете. Она, укутанная в легкую шаль, приветствовала гостей, предложила им присесть и тут же, без умолку говоря обо всем на свете, начала с невероятной скоростью употреблять шампанское с закусками, постоянно заказывая все новые и новые порции, которые в основном сама же и поглощала.

В конце концов приятели начали осознавать, что такое развлечение влетит им в копеечку. Да и танцовщица через некоторое время увидела озабоченность приятелей, подсчитывающих свои «капиталы», и поняла, что «эти европейцы отнюдь не миллионеры», с которыми «можно иметь дело», и под предлогом ее очереди выхода на сцену оставила незадачливых друзей одних в ложе. Приятелям не оставалось ничего другого, кроме как расплатиться за «удовольствие побыть в компании со звездой». Выложив все наличные, которые у них были, причем не только у «щедрого» Александра, но и у, скажем так, «не столь богатого» Владимира, они ретировались из клуба. Правда, в утешение захватив с собой бутылку дорогого шампанского. Была поздняя ночь, а денег не осталось ни копейки. Пришлось добираться до виллы пешком, на что у них ушла пара часов.

Когда я выслушал их печальную историю с «динамическим концом», мне не оставалось ничего другого, как выразить им глубокое сочувствие. И все же мои друзья не были бы настоящими переводчиками-профессионалами, если бы не извлекли даже из такой не самой позитивной истории полезный урок.

А заключался он в том, что, оказывается, «иракский диалект арабского языка удивительно похож на сирийский»!