Как сирийские крестьяне демаскировали советские ракеты

На улицах сирийских городов можно было узнать немало военных секретов. Фото Брайна Харриингтона Спира

Физкультурная ячейка

Необходимо разъяснение. Дело в том, что под «профсоюзной организацией военного контракта» по каким-то неясным нам конспирологическим причинам подразумевалась партийная организация, объединявшая членов КПСС, коими являлись практически все военные советники и специалисты в Сирии, вышедшие из комсомольского возраста. Причем партийные билеты на период командировки сдавались на хранение в специальный отдел в здании ЦК КПСС на Старой площади в Москве. Для членов же «руководимого партией» комсомола, то есть для молодых советских военнослужащих, откомандированных за границу, опять же по конспирологическим причинам придумали мнимое членство в необычно звучащей так называемой физкультурной организации, которая имела свои подразделения (впрочем, как и «профсоюзная организация») во всех учреждениях, а также частях и соединениях сирийской армии, где работали советские советники, специалисты и переводчики. Кстати, комсомольские билеты также перед командировкой сдавались на хранение, но в ЦК ВЛКСМ. Поскольку из советских граждан, не вышедших из комсомольского возраста, в дивизии нас было всего трое военных переводчиков трех пехотных бригад, нам по прибытии в Сирию было рекомендовано образовать так называемую физкультурную ячейку, так как на «организацию» ввиду малочисленности мы не тянули, и самим избрать ее руководителя-секретаря. Мы поступили очень даже «демократично», кинув на пальцах, кому быть «вождем». Жребий пал на меня. Из не очень уж хлопотных забот раз в полгода я должен был писать «отчет о проделанной работе» и представлять его в Белый дом. В этом мне помогали оба моих друга – Александр К. и Владимир Ж. И на этот раз мы все вместе быстро сочинили перечень мероприятий, которые якобы провели за отчетный период. Я своим почерком переписал их на чистый лист бумаги, подписал и запечатал в пакет. Отчет был готов к представлению.

Тайное-явное

Теперь я задумался о том, как же мне добираться до бригады. Было три варианта. Первый заключался в том, чтобы доехать на такси до штаба дивизии в Катане, в пригороде Дамаска, а затем на попутной военной машине, которую, правда, еще надо было найти, добираться до штаба бригады. По моим подсчетам, это бы заняло как минимум полдня, но приказ был четкий: как можно быстрее прибыть в часть, поскольку обстановка на фронте была неспокойной. Второй вариант, казалось бы, был самый удобный и быстрый, он заключался в ловле такси и – прямиком, в штаб бригады, который находился вблизи стратегического шоссе, связывающего сирийскую столицу и городок Хан-Арнабе, расположенный у подножия Голанских высот, напротив (через нейтральную полосу) оккупированной израильтянами Эль-Кунейтры. Но этот вариант был и самым затратным, поскольку таксомотор в Сирии в те годы был весьма недешев, да и не всякий таксист согласился бы выехать в прифронтовую полосу. И наконец, был третий вариант, в соответствии с которым следовало добираться до пункта назначения на маршрутном такси, следовавшим из Дамаска в Хан-Арнабе. Данный вариант был значительно дешевле, но сопряжен с неудобствами в том плане, что мне, иностранцу, пришлось бы ехать в обычно перегруженной полуразвалившейся маршрутке в военной форме среди крестьян-феллахов с их нехитрым, но, скажем так, не стерильно чистым скарбом. Обсудив с друзьями минусы и плюсы всех трех вариантов, мы сошлись во мнении о предпочтительности третьего варианта.

На следующее утро я автобусом быстро доехал до Белого дома, сославшись на занятость в бригаде, передал дежурному запечатанный в пакет отчет для замполита и отправился на площадь перед знаменитым на весь Ближний Восток рынком Сук аль-Хамедия, где сосредоточивались маршрутки, изготовившиеся к движению из сирийской столицы во всех направлениях. Я быстро нашел нужную маршрутку, оказавшуюся полуразрушенным экземпляром производства какой-то ныне уже не существующей западной автофирмы конца 1940-х годов, удивительно напоминавшей наш представительский ЗИМ того же периода изготовления. Купил билет у шофера и уселся в салон в окружении мужчин в национальной крестьянской одежде, женщин неопределенного возраста с закрытыми паранджой лицами, каких-то мешков, коробок и даже пары клеток с петухами-курицами. В таком соседстве, правда, не вызывая никакого любопытства у спутников, я отправился в путь в надежде не сильно опоздать в место назначения.

Но ехали мы медленно из-за неисправностей изрыгавшего черный дым двигателя по причине, видимо, некачественного топлива, постоянно останавливаясь для их устранения лично шофером. Где-то минут через 40 миновали городок Саасаа, находящийся на полпути к цели. За ним в качестве ориентира на каменистом холме замаячил оазис с примкнувшей к нему довольно большой деревней палестинцев, переселившихся сюда еще в 1948 году после проигрыша в ходе первой арабо-израильской войны и изгнания с родных земель.

По секрету нам, советническому аппарату, буквально накануне сообщили, что с тыльной стороны этого оазиса с соблюдением всех мер маскировки и секретности был развернут дивизион ЗРК С-75«Двина», который должен был прикрывать тыловой район нашей дивизии и западные пригороды Дамаска. Каково же было мое удивление, когда при приближении к оазису и примкнувшей к нему деревне шофер вдруг объявил: «Остановка «Ас-Саварих» (то есть «Ракеты»)! Кому надо, вышли из авто, а мы так же не спеша поехали дальше.

Правду не скроешь!

Наконец, не доезжая совсем немного до поворота, ведущего к штабу бригады, наш драндулет окончательно встал. Старания шофера завести его были тщетны, и я, вспомнив, что приблизительно в километре отсюда находится резиденция начальника тыла нашей бригады и не надеясь на успех шоферских попыток оживить двигатель, двинулся в путь пешком.

Минут через 20 я вышел к скоплению выкрашенных в маскировочные цвета кунгов, между которыми был сооружен небольшой искусственный бассейн с красными рыбками и разбита клумба с цветами, в центре которой возвышался небольшой пьедестал, ранее казавшийся мне совершенно неуместным в прифронтовой полосе. Поначалу я не обратил на него внимания, увидев в стороне группу офицеров, окруживших импозантного полковника – начальника тыла бригады, к которому я напрямую и направился. Надо сказать, что, пережив эпопею с сооружением «образцового» полигона по обкатке личного состава танками, к чему были непосредственно причастны заместитель по тылу, старший советник бригады и я в качестве переводчика, у нас с этим полковником (за давностью лет имя его запамятовал) сложились дружеские отношения («Как солдат Асада бросили под танки», «НВО», 19.06.20). Помимо всего прочего, этот полковник был широко известен в среде советских дивизионных советников своим оригинальным изречением, смысл которого сводился к тому, что, мол, русские потому лучше играют в весьма распространенные среди местных офицеров шахматы, что окружность их голов в среднем на 2–3 см больше, чем у сирийцев. А уж кому, как не заместителю по тылу, знать такие нюансы, если именно в подчиненной ему бригадной пошивочной мастерской изготавливались по персональному заказу головные уборы как для сирийских офицеров, так и для советских советников!

Полковник тепло поприветствовал меня и спросил, какими судьбами я очутился в его владениях. Я не успел ответить, как услышал звук, напоминающий слабый стон. Повернувшись, я обомлел, заметив на пьедестале посиневшую от холода (декабрь – и в Сирии зимний месяц!) человеческую фигуру в одних трусах. Полковник, увидев мое удивление, спокойно, без эмоций изрек: «Нарушитель воинской дисциплины. Еще пару часов померзнет и осознает, как себя правильно вести!» Мне ничего не оставалось делать, как оставить его слова без комментариев – таковы уж были неписаные правила наших взаимоотношений с местными военнослужащими. («Неуставные отношения по-арабски», «НВО», 04.10.19; «Неуставные отношения по-арабски – 2», «НВО», 11.10.19). Я вкратце изложил полковнику свою историю и выразил удивление по поводу имевшего место «разглашения информации о развертывании ЗРК вблизи палестинской деревни». Полковник усмехнулся и сказал: «От народа ничего не утаишь!» На этом наша беседа завершилась, я попросил его дать мне машину с шофером, чтобы добраться до штаба бригады. Что заместитель командира бригады по тылу и сделал.

Через несколько минут я уже был в расположении командования бригады, доложил о своем прибытии главному советнику и информировал его о контактах с сирийским полковником. По поводу «ракет» советник сказал, что моим «докладом одному из заместителей командира бригады о факте демаскировки можно и ограничиться», а в ответ на рассказ про экзекуцию лишь пожал плечами: ничего, мол, не поделаешь – местная экзотика!