0
5336
Газета Заметки на погонах Интернет-версия

25.02.2021 20:30:00

Апельсиновый прибой

Морские приключения сухопутного майора

Олег Бучнев

Об авторе: Олег Валентинович Бучнев – писатель.

Тэги: россия, пограничная служба, ленинград, корреспондент


россия, пограничная служба, ленинград, корреспондент Случилось чудо: ярко-оранжевая волна позволила военнослужащим на острове разнообразить свой невеселый рацион всю зиму. Фото Pixabay

Я нахожусь на мостике пограничного сторожевого корабля проекта 205. Мы покинули базу в Высоцке, но до цели еще чапать и чапать. Идем в район острова Гогланд, где экипажу предстоит 15 суток нести вахту по охране морских рубежей. Ну а мне дня за три-четыре – вникнуть в специфику службы, чтобы выдать потом убойный репортаж.

На Каспии я и близко ничего подобного не видел. А здесь на траверзе то справа, то слева маячат ржавые остовы сидящих на мели судов. Какие-то совсем разбиты, а некоторые на вид еще ничего. Кажется, вполне можно стащить на воду и починить. Но, видимо, специалисты так не считают.

– Вон, видишь? Это швед. Не повезло ему, на банку во время шторма наскочил, – кивает на распавшийся надвое сухогруз Володя Богданов, командир корабля. – А вон рыжий камень. Видишь? Он обитаемый. На этом островке наш пост технического наблюдения. Ни одного дерева, только два здания: одно жилое, другое с аппаратурой. Зимой туда только вертолетом попасть можно. Ветра постоянные и тоска. Ну так вот…

И Володя поведал мне сказочно красивую морскую байку.

Судно должно было доставить в Питер груз шведского сливочного масла в больших картонных коробках. И еще марокканские апельсины в хлипких дощатых ящиках. Но попал швед в сильнейший шторм. И то ли капитан сам принял решение на мель выброситься, то ли направление потерял в ночном бушующем море. А только не заладилось у него: разломилась посудина пополам.

Груз поплыл самостоятельно. Но не в Питер, конечно. А команда под утро снялась на спасательных ботах. Вот она-то как раз и направилась в Северную Пальмиру. Ибо до Швеции было от коварной мели намного дальше.

Утром на рыжем камне случилось чудо. Вышли пэтээнщики на улицу по какой-то надобности, огляделись и обомлели: вокруг острова – ярко-оранжевый прибой! А в этой апельсиновой волне – частыми квадратными островками – притопленные картонные коробки. И обломки тонких дощечек.

Сначала-то наблюдатели обалдели от запредельной сюрреалистичности пейзажа, а потом… Был самый авральный из всех авралов. Люди вылавливали неожиданные дары моря. И даже вроде бы прилетали на рыжий камень чьи-то жены. Чтобы на месте переработать массу апельсинов в варенье и джем.

И всю зиму на островке и на материке везучие пэтээнщики, их семьи и знакомые ели бутерброды. С толстым слоем шведского сливочного масла и оранжевой шапкой из апельсинового джема.

Мне представилось это гастрономическое буйство. Аж передернуло. Наверняка должны были те бутерброды за целую-то зиму жутко надоесть…

Володя строго смотрел на меня честными глазами. А мог бы и не делать этого. Я во всякое такое с удовольствием верю. Потому что люблю все про море. И чтоб красиво, лихо и с настроением.

Уже на подходе к Гогланду вахтенные матросы обнаружили в море финскую рыболовную сеть. Кто-то теряет, кто-то находит – закон жизни. Сеть оказалась очень качественной и совершенно целой, вполне пригодной к использованию.

Тогда я еще больше в историю про апельсины поверил.

Как по бульвару

Шторм на Балтике. Небо низкое, серое, дождем плачет. А мы идем на пограничном сторожевом катере в точку рандеву. Там нас, журналистов, призванных освещать международные учения по спасанию терпящих бедствие на море, подберет ПСКР проекта 10410 – пограничный сторожевой корабль второго ранга.

А пока мотает порядочно. По окнам ходовой рубки стекают косые струи воды. Крупные, сорванные ветром с гребней волн брызги смешиваются с мелкими каплями дождя. Вообще-то мореходные качества нашего «Грифа» таковы, что при волнении свыше трех с половиной баллов ему полагается быть на базе. А если уж шторм застал в походе – по возможности искать укрытие. За островами, например, каковых тут не столь уж и мало.

Но волнение на море подбирается к четырем баллам, а до базы или ближайшего острова расстояние значительно больше, чем до ожидающего нас сторожевика. Хотя катер еще и перегружен. Нами же, акулами пера.

А моя персональная ситуация усугубляется приступами морской болезни. Тошнит, попросту говоря. Периодически я спускаюсь в матросский кубрик и вытягиваюсь на койке. Когда становится легче, возвращаюсь наверх. И пытаюсь разговаривать с офицерами и матросами, свободными от вахты.

В очередной раз поднявшись в рубку, увидел в квадратном окне ожидающий нас сторожевой корабль. Мы быстро сближаемся. И вот рискованные маневры у борта сторожевика завершены. Теперь этап второй: надо удерживать «Гриф» на волне таким образом, чтобы он не столкнулся с бортом корабля и не отходил от него дальше, чем на метр. По-моему, при таком волнении – это высший морской пилотаж.

И вот нам дают команду на пересадку. Катер взлетает на волне, и на краткий миг его палуба зависает вровень с палубой ПСКР. Прыгаешь с катера на корабль, где тебя с двух сторон подхватывают под руки страхующие матросы. Всего и дел-то!

Смотрю, как коллеги перескакивают через играющую размерами щель между разноустойчивыми бортами. Не каждый решается прыгать сразу. Некоторые упускают момент и вместе с катером ухают вниз, ждать следующей попытки. Но процесс все-таки идет. Взлет – можно! – прыжок.

Я попал в темп с первой попытки и сиганул на палубу корабля второго ранга, подхлестнутый снизу холодными брызгами. Ощущение как будто с качелей на асфальт соскочил. ПСКР практически неподвижен. То, что для «Грифа» шторм, для этого красавца – легкое волнение.

Какое же умиротворение наступает в душе! Идешь по палубе как по бульвару. И не тошнит. А главное, работая, можно не сталкиваться на каждом шагу с вездесущими шустрыми коллегами.

Великое дело – связи

Сошел на вокзале с поезда и направился в метро. Настроение отличное. Только что прибыл из недельной командировки. Работал в глуши и тиши, одичал немного. Теперь с удовольствием возвращаюсь к цивилизации. Сейчас на Невский выберусь и через четверть часа буду дома. Жил я тогда у родственников на Малой Морской, в семи минутах ходьбы от Дворцовой площади.

– Здравия желаю, товарищ майор! Предъявите документы!

Это офицерский комендантский патруль, невесть откуда вынырнувший, меня тормознул, безжалостно убив романтический настрой.

– А в чем дело?

– Почему нарушаете форму одежды? Вы же знаете, что в центре города запрещено ходить в полевой форме!

– Знаю, но только что с поезда, возвращаюсь из командировки, уезжал в нее в этом же камуфляже. Работа на границе не предполагает ношения парадно-выходной формы. Сейчас возвращаюсь домой на Малую Морскую.

– Ну и тем не менее… Предъявите, документы, товарищ майор.

Патруль армейский, старший – подполковник, младшие – капитаны. Смотрят победительно, сверху вниз. Ну как же, заловили злостного нарушителя дисциплины. Комендатурскую разнарядку по задержаниям выполняют. А вот я расслабился, бдительность потерял.

Домой шел злой и мрачный. В понедельник вышел на службу, втянулся в работу, забыв про инцидент. Так Володя Захаров, начальник типографии, напомнил:

– У меня, это, слышь, друг в гарнизонной комендатуре служит, тоже старший прапорщик. Так он, это, твою светлость в «черном списке» видел. Список на неделе придет к нам в управление…

– Та-ак. Ну спасибо, что предупредил.

– Пока рано спасибо говорить.

– А когда не рано будет?

– Дак через минуту! Я же ведь, это, друга-то попросил, чтобы он тебя из списка вымарал... От теперь говори.

– Спасибо большое, Володя, выручил.

– Спасибо – много, хватит три рубля! В смысле, пиво с тебя.

– Пятница, вечер, «Три медведя». Идет?

– Без вопросов.

Все-таки междупрапорщицкие связи – великое дело. Они эффективны и максимально скрыты от посторонних глаз. Вот, майора спасли, например.

В «Трех медведях» мы знатно посидели. Никого не опасаясь. Поскольку в гражданской были одежде. А по телевизору показывали матч «Зенита». Причем «Зенит» выиграл.

Ноги девай, куда хочешь

Я вновь на корабле, на том же сторожевике проекта 205. Не знаю, как морякам, а мне он нравится. Единственное, что не нравится: поселили меня в каюту штурмана, который сейчас в отпуске.

Каюта небольшая, но максимально функциональная. Мне здесь несколько суток жить предстоит, наблюдая жизнь боевого корабля в ходе несения пограничной службы в районе острова Гогланд.

– Тут в общем нормально, – говорит командир, с которым мы в одном звании, с поправкой на мою сухопутность. – Здесь свет включается, почитать можно или там пару строк в блокноте черкануть. Койка не очень удобная, но зато у тебя есть свобода выбора – ноги девай куда хочешь. Ладно, устраивайся, я попозже заскочу, планы твои обсудим.

Капитан вышел из каюты, а я стал осмысливать свободу выбора. Койка сама по себе обычная. Но в ногах очень низко подвешен настенный шкафчик. Я лег и попытался вытянуть ноги. Не вышло – уперлись в шкафчик.

А вот если их развернуть ступнями в разные стороны, они как раз под шкаф помещаются. Развернул, поместил, потерпел с минуту и вынул обратно. Больно стало. Был бы я Чарли Чаплин, который в фильмах постоянно ходит с развернутыми ступнями, тогда не вопрос.

А если упереться, как получится, прямыми ногами? Уперся. Только они оказались задранными под углом градусов в сорок пять. Вроде ничего, но затекают быстро. Не расслабишься.

Так что вариантов всего два: на правом либо на левом боку с согнутыми ногами. Ну, потерплю несколько дней. Ночей в смысле.

В первую же ночь разыгрался шторм. Меня кидало на узкой койке. Я то пружинил ногами, упираясь в шкафчик, то летел в борт головой, спасая ее подставленной полушкой. Это когда качка была бортовой. Когда она становилась килевой, я поминутно рисковал слететь на пол.

Спал ли я? Кажется, умудрялся задремать и даже видел короткие рваные сны. Но сквозь сон все равно штормовал по вышеописанному варианту.

Где-то часа в три меня подняли. Сам командир и поднял:

– Слушай, ты по-английски шпрехаешь?

– Смотря что надо сказать…

– Спросить, откуда идут, куда идут, зачем?

– Ну-у… Не знаю, какие устойчивые обороты предусмотрены в морском деле… Но могу попробовать – может, поймут?

– Давай, а то у нас тут с английским вообще беда. Я в школе немецкий учил, и то ни черта не помню, кроме «Анна унд Марта баден». Сколько раз просили организовать на базе курсы английского – все без толку.

И вот я воздвигся на открытом ходовом мостике. Закутан в штурманскую плащ-накидку. У меня в руке мегафон, и я во все горло «шпрехаю»:

– Веа фром ю гоу? Вотс нэйм оф ер сипот? Веа ду ю гоу? Вот фор?

По-моему, это должно означать следующее:

– Откуда идете? Порт приписки? Куда идете и зачем?

Удивительно, но на яхте меня поняли. Идут из Котки, порт приписки Котка. Следуют в Питер. Цель – туристическая поездка. Я перевел это командиру.

– Еще что-нибудь надо?

– Да не, все нормально. Мы их номер сверили, следуют рекомендованным курсом. Скажи, могут быть свободны.

– Ю мэй би фри-и! Гуд лак ту ю!

Когда ПСКР и яхта разошлись левыми бортами, офицер попросил меня записать на бумажке все, что я наговорил, и как примерно должны звучать ответы.

– Давай утром, а? Как я сейчас писать-то буду, такой шторм?

– Да какой там шторм? Балла четыре, не больше. Ладно, давай до утра.

А вообще-то мне понравилось капитанить на мостике. Черный развевающийся плащ. Черная ночь, разрезаемая лучом корабельного прожектора. Сильный косой дождь, волны, ветер, холодный мегафон в руке. Веа фром ю гоу, сукины дети?! Полный улет!

Потом опять девал ноги куда хотел. Но заснул крепко.

Под утро волнение более или менее стихло. Я честно сделал на листке блокнота «английскую» запись в русской транскрипции и вручил командиру.

На завтраке пища в рот не лезла. Потому что мы стояли на якоре, а стояночная качка меня добивает гораздо быстрее, чем ходовая или штормовая. Обидно! Завтрак даже на вид был вкусным. В конце концов я решил не мучиться и прогуляться по палубе, воздухом подышать. В кают-компании меня напутствовали:

– За леера держись и ноги пошире ставь!

– То есть теперь девать их не куда хочу, а куда надо?

– Ну, раз шутишь, значит все путем.

Пять дней я терроризировал экипаж, набирая фактуру для материалов и делая снимки. Пять дней меня терроризировала Балтика. А потом за мной пришел «Гриф». Я покидал борт сторожевика в раздраенных чувствах. Все-таки было интересно. Но и устал за неполную неделю, как ишак трофейный... Впрочем, давно известно: морская служба не каждому по плечу.

Напоследок задал командиру мучающий меня вопрос:

– Слушай, а у тебя штурман маленького роста?

– Не совсем чтобы маленького, но тебе чуть выше плеча.

– Значит, ему не надо никуда девать ноги?

– Ему не надо, – засмеялся офицер. – Приезжай еще!

«Гриф» набрал хорошую скорость. Я спустился в кубрик и с наслаждением завалился на свободную койку. Ноги млели от радости. Но и сквозь сон я продолжал опасаться зацепить острые углы шкафчика. Подсознание пока не переехало из штурманской каюты. 


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Региональная политика 11-14 марта в зеркале Telegram

Региональная политика 11-14 марта в зеркале Telegram

0
1111
Лебеди Летнего сада

Лебеди Летнего сада

Елена Клепикова

Рассказ о буквах и цифрах, земляничном мыле, статуях и мороженом

0
1197
Проект "Украина – анти-Россия" в энергетическом противостоянии

Проект "Украина – анти-Россия" в энергетическом противостоянии

Станислав Жизнин

Вашингтон стремится ослабить позиции РФ на сырьевом рынке

0
5055
Фильм "Летучий корабль" представили в павильоне "Роснефти" на ВДНХ

Фильм "Летучий корабль" представили в павильоне "Роснефти" на ВДНХ

Татьяна Астафьева

Экспозиция компании позволила гостям выставки больше узнать не только о новом фильме, но и о Ханты-Мансийском автономном округе

0
3222

Другие новости