Владимир Добрин
Моджахеды могли принять любое обличье и открыть огонь в любой момент. Фото Reuters
Это рассказ о параллельных реальностях. Вполне земных и общеизвестных, но разительно отличных друг от друга.
Центральные курсы по подготовке и усовершенствованию авиационных кадров располагались во Фрунзе, столице Советской Киргизии. И предназначались в основном для военнослужащих стран Азии, Африки и Латинской Америки.
День курсанты проводили в аудиториях, на аэродромах и в воздухе, а по вечерам толпами валили в город.
РЕСТОРАН «ПИРУШКА»
Там их ждали развлечения и коммерция. Местный криминалитет скупал у них валюту, ювелирку, сигареты и шмотки, а продавал проституток и гашиш из знаменитой Чуйской долины. Сделки заключались и обмывались в ресторане «Сей-ил», по-киргизски «гулянье» или «пирушка». По вечерам он был забит упомянутым контингентом.
Заведение контролировала мощная преступная группировка, главари которой регулярно его посещали. Их легко было вычислить по отношению обслуги и завсегдатаев обоего пола. Мафиозные боссы всегда сидели в глубине зала, в углу, и зорко следили, как их подручные торгуются с иностранцами и собирают дань с проституток, фарцовщиков, официантов и музыкантов.
Тех, кто пытался утаить доходы, воспитывали в туалете или в вестибюле под лестницей. Как-то главарь уличил в этом певичку, вышел к ней на сцену, взял из ее рук бубен с бубенцами и у всех на глазах врезал им женщине по голове. Бубенцы со звоном полетели в зал, а певичка тут же сбегала в буфет, купила бутылку коньяка и вручила ее гангстеру вместе с требуемой суммой.
Но обычно главари не устраивали шума и даже сами следили за порядком – этого требовала специфика промысла. Скученность и отвязность посетителей, подогретых спиртным, часто приводили к ссорам и потасовкам с битьем посуды, крушением мебели и прибытием милиции.
ДЕЖУРНЫЙ ПО КАБАКУ
Зачинщиками свалок обычно выступали иностранцы. Они не привыкли сдерживать свой темперамент, плохо переносили алкоголь и лезли в драку по любому поводу. И если местные деляги старались избегать массовых побоищ, то чужеземцы отдавались им со страстью и мутузились от души. Чаще всего между собой. Их побитые физиономии беспокоили командование курсов, и оно стало отряжать в ресторан невооруженный патруль в составе офицера-переводчика и двух дюжих солдат. Их задачей было удерживать иностранцев от мордобоя и растаскивать, если процесс уже пошел.
Патрульные обычно сидели в вестибюле, но при первых криках из зала бросались в гущу схватки. Бывало, перепадало и им, но военные переводчики ходили в этот наряд охотнее, чем в обычный патруль по городу. Атмосфера в ресторане была веселая, время текло незаметно, и в любой момент можно было заглянуть в буфет, чем некоторые злоупотребляли.
В одно из дежурств я увидел в зале двух незнакомых парней, сидевших за столиком у окна. Это были молодые крепкие ребята лет двадцати пяти, коротко подстриженные, в обычных рубашках и джинсах. Перед ними стояла бутылка сухого вина, а на тарелках лежали помидоры, сыр и лепешки. Лица у них были трезвые и задумчивые. Парни с интересом поглядывали по сторонам и изредка обменивались между собой короткими фразами.
Столь необычное поведение незнакомцев привлекло не только мое внимание. Присутствовавший в зале главарь – тот самый, что сломал бубен о голову певички, – неспешно подошел ко мне и с кривой ухмылкой спросил:
– Это не ваши красавчики там сидят?
– Впервые их вижу, – ответил я.
– Стрижка у них военная, – пояснил свой вопрос главарь.
Вернувшись за свой столик, он стал подзывать подручных и давать им какие-то инструкции. При этом кивал на чужаков, в которых, видимо, заподозрил оперативников. Вскоре к парням подошла сексапильная путана и с улыбкой спросила их о чем-то. Те улыбнулись в ответ и отрицательно помотали головой.
Затем к ним обратился с вопросом один из фарцовщиков. Реакция была такой же, только без улыбки. Босс хотел выяснить, что понадобилось здесь подозрительным гостям, но сделать это через посредников не удалось, и он лично направился к их столику.
Прихватив по дороге свободный стул, главарь подсел к парням и с нагловатой улыбочкой принялся их расспрашивать. Однако разговор не заладился. Уже через минуту авторитет получил кулаком в нос, опрокинулся вместе со стулом на спину и сделал кувырок назад.
На помощь ему кинулись человек десять. Двое из них помогли боссу подняться, а остальные набросились на его обидчиков. Но тут их ждал сюрприз: два не слишком рослых паренька встали спина к спине и так заработали руками и ногами, что нападавшие и наблюдавшие только диву давались.
От оборонявшихся отлетали все, до кого они дотягивались: толстые и тонкие, низкорослые и долговязые. Самые высокие валились как подрубленные деревья, мелкие укатывались как полешки. Досталось и нескольким иностранцам, спьяну не разобравшимся в ситуации и полезшим защищать своих торговых партнеров.
Атакующие поубавили пыл и начали отступать. В этот момент в зал вбежали милиционеры. Главарь тут же кинулся к старшему наряда и принялся ему что-то втолковывать, тыча пальцем в свой распухший нос. Мне удалось расслышать слова: «Погром устроили!»
РЕДКИЕ ГОСТИ
Отбивавшихся повели на выход. Я поспешил за ними и на улице рассказал милиционерам, как все было. Старший попросил у задержанных документы. Оказалось, что ребята – офицеры-десантники, только что прилетевшие из Афганистана.
На дворе стоял 1980 год. С начала афганской войны минуло всего несколько месяцев, и мы знали о ней крайне мало. Советские и западные СМИ описывали ее лишь в общих чертах и оценивали по-разному. Что-то долетало до нас от летчиков и техников, служивших на тех же Центральных курсах и тоже воевавших в Афганистане. Но их информация была крайне скупой, поскольку руководство СССР запретило разговоры о трагедиях той войны.
Теперь старший наряда смотрел на задержанных другими глазами. С виноватым и одновременно радостным видом он пригласил десантников и меня в автобус и крикнул подчиненному:
– Будь добр, сгоняй в буфет и на кухню и притащи все что надо! На четверых! Потом рассчитаемся!
Старший усадил почетных гостей на широкое заднее сиденье автобуса и расстелил между ними чистое полотенце.
– Вы и поужинать-то не успели! – говорил он. – И чего вы в этот шалман поперлись? Рядом есть приличные места.
– Откуда мы знали? – пожал плечами десантник. – Мы ж тут впервые. Проездом…
– Этот кабак непростой, – покачал головой милиционер. – Притон! Малина! Вот лейтенант знает. – Он кивнул на меня. – Тут и наркомафия, и фарца, и проституция…
– А что вы их не разгоните? – удивился второй десантник.
– Не так-то просто, – вздохнул страж порядка. – У них везде связи. Снизу доверху! Богатые ребята!
Дверь автобуса открылась, возник милиционер с большим пакетом в руках.
– Спасибо, Павлуша, – поблагодарил его старший. – Побудь в вестибюле за меня. Я недолго.
Дверь закрылась, и старший принялся разгружать пакет. Две жареные курицы, сыр, овощи, сок и бутылка хорошего коньяка. Десантники принялись за еду, однако быстро насытились, и лица их вновь приняли грустное выражение. Поглядывая на них, милиционер покачал головой:
– Да-а, досталось вам сегодня…
– Это мелочь, – ответили десантники. – Развлекуха. Вот в Афгане – там все серьезно…
Стало понятно, что мыслями ребята все еще там. И мысли эти были тяжелыми.
– А как там, в Афгане? – спросил я. – Расскажите хоть немного.
Тот, что помладше, произнес: «Ладно, слушайте». Было видно, что ему давно хотелось выговориться. И я моментально перенесся в другую реальность, напрочь забыв о той, в которой находился до этого.
РАССКАЗ ДЕСАНТНИКА
«Мы были первые из десантников, да и вообще из наших военных, кто воевал там. Никто ничего не знал о противнике, об их повадках, тактике, хитростях. Поначалу они казались нам невидимками, поэтому жертв хватало. Мы ощущали себя слепыми. Лазали по горам маленькими группами по два-три человека совместно с афганскими военными и ликвидировали засады на пути правительственных войск. Путем вытеснения или уничтожения.
Духи, то есть душманы, враги по-ихнему, использовали такой прием. Находили вблизи дороги большие камни, обломки скал и делали под ним подкоп, выходящий узкой щелью на проезжую часть. И когда появлялись войска, обстреливали их через эти щели с близкого расстояния из автоматов, пулеметов и гранатометов.
Очень трудно было понять, откуда ведется огонь. Даже по звуку не сразу определишь, потому что кругом горное эхо. Сложно было представить, что стреляют из-под камней: там вроде бы нет места для стрелка… И казалось, что мы воюем с призраками. Щели эти, бойницы, и вблизи не заметишь, а с нескольких десятков метров – и подавно. Вспышек выстрелов не видно, они из глубины своих нор шмаляли.
А когда наконец доходило, откуда огонь, – уже и убитые, и раненые. И подавить эти огневые точки было непросто. В такую щель и из автомата не сразу попадешь. И гранатой стрелка не достать: глубоко сидит, как в бетонном доте.
И как только дух понимал, что его засекли, он тут же выползал из-под камня, незаметно уходил, прятал автомат, переодевался в крестьянскую одежду, выгонял из укромного места коз или овец и шел с ними как простой дехканин. Таких выявляли по пороховому запаху и по синякам на плече, которые остаются от приклада после отдачи.
Афганские военные их допрашивали, и если те молчали, начинали пытать. Этим занимались только афганцы. Нашим строго запрещалось пытать противника, да и желания ни у кого не было. Даже смотреть на это не могли. А афганцы еще задолго до нашего прихода враждовали меж собой, обозлились друг на друга и себя особо не сдерживали.
И те и другие пытали пленных. Подвешивали вниз головой на несколько часов, били палками по пяткам… Это очень больно и опасно, потому что разрушает нервную систему. Самых упрямых заставляли класть руку на камень и другим тяжелым камнем разбивали им кисть. А рядом стояли другие допрашиваемые, которые, глядя на это, тут же раскалывались.
Мы понимали, что надо положить конец этому кошмару, то есть поскорее закончить эту войну. Но для этого приходилось упорно воевать. Мы охотились за духами, они – за нами. Однажды несколько наших ребят угодили в засаду. И всех их положили убитыми и ранеными. Душманы из своих укрытий повылезали, приблизились и стали добивать выживших. Кого ножом, кого пулей. Над некоторыми глумились.
Подошли к одному раненому и уже хотели было с ним разобраться, но тут кто-то из духов вскрикнул и указал на лежавший рядом гранатомет «Пламя». Такого оружия им еще видеть не приходилось – большого калибра, со здоровенным коробом для ленты с гранатами. Они сгрудились вокруг и принялись разглядывать это чудо оружейной техники.
А раненый, который наблюдал, как добивали его товарищей, уже приготовил гранату, чтобы взорвать себя вместе с духами. Но теперь, когда те сбились в кучу вокруг гранатомета, решил использовать гранату только для них. И это удалось: уложил всех, а выживших добил из пистолета».
Я слушал десантника и думал, какой убогой ерундой мы здесь порой занимаемся! Разнимаем подвыпивших иностранцев, уговариваем их не бузить и помириться… В то время как эти ребята за других своей жизнью рискуют!
А старший милиционер вдруг произнес:
– Да-а, парни… Правильно сделали, что разгромили сегодня этот гадючник! Такие, как вы, везде порядок наведут! Если вам мешать не будут…
комментарии(0)