Придворный шут в своем отечестве

Тяготы и лишения, испытываемые военнослужащими, бывают весьма необычными. Шутовская свадьба времен Анны Иоанновны. Валерий Якоби. Ледяной дом. 1878. Государственный Русский музей

Один мой приятель, лирический поэт, рассказывал. В детстве, когда его спрашивали, кем он хочет быть, он отвечал: военным клоуном. Очень ему нравились обе профессии: клоуна и военнослужащего. Хотелось их совместить.

На самом деле шут и плут – очень старый герой. Филологи такую фигуру называют трикстером. В мифах трикстеры очень популярны, они даже выступают творцами мироздания.

В русских былинах древнейшие фигуры – богатыри с плутовским оттенком. А в русских сказках самый популярный герой – Иванушка-дурачок, типичный трикстер.

ОТ ОДИССЕЯ ДО ЧОНКИНА

А военные плуты и шуты – это особая традиция.

Одиссей, царь Итаки, ветеран Троянской войны.

Русские витязи Волх Всеславьевич, Хотен Блудович и Алеша Попович.

Монгольский богатырь Гесер-хан.

Странствующий рыцарь Дон Кихот.

Симплициссимус, герой романа Гриммельсгаузена.

Барон Мюнхгаузен, офицер русской службы.

Д’Артаньян, капитан королевских мушкетеров.

Полковник Скалозуб у Грибоедова.

Бравый солдат Швейк.

Красноармеец Бумбараш у Гайдара.

Русские солдаты Василий Теркин и Иван Чонкин.

Это только самые известные герои, список можно сильно расширить. Одни из них – скорее шуты и насмешники, другие – плуты и проказники.

Да что там, в каждой войсковой части и сегодня найдется солдат, прапорщик или офицер, который стал героем баек. Но байка – это и есть анекдот в старинном значении этого слова: действительное происшествие, отшлифованное молвой.

Хотя шутовское поведение бывает свойственно и самым крупным военачальникам. Самые яркие примеры – фельдмаршалы Суворов и Потемкин. А уж без военной хитрости и командир не командир.

Но сегодня наши герои – шуты в прямом смысле слова. Рядовой Преображенского полка, позднее поручик Иван Балакирев подвизался в качестве шута при Петре Великом. Отставной майор Голицын прославился при Анне Иоанновне. Позднее придворные шуты вышли из моды, хотя добровольных пересмешников и позднее хватало.

Истории о них взяты из книг «Русский литературный анекдот» (составители Ефим Курганов и Николай Охотин, 1990) и «Русский исторический анекдот» (Ефим Курганов, 2018). А они черпали из записок Александра Пушкина, Петра Вяземского, Александра Герцена, трудов Степана Жихарева, Михаила Загоскина, Михаила Пыляева. И многих других литераторов и мемуаристов – ценителей анекдотов.

ШУТ БАЛАКИРЕВ

Иван Балакирев из старинного дворянского рода. Поступил рядовым в Преображенский полк, дослужился до поручика. Обучался инженерному делу, побывал под пыткой и в ссылке, был в милости и немилости, но всегда на виду.

Герой комедии Григория Горина «Шут Балакирев». Там его образ модернизирован, но сохранено главное. В анекдотах Иван Балакирев – постоянный собеседник, советчик и даже советник императора Петра. А анекдоты не ошибаются.

1. «Однажды государь спорил о чем-то несправедливо и потребовал мнения Балакирева. Тот дал резкий и грубый ответ, за что Петр приказал его посадить на гауптвахту, но, узнавши потом, что Балакирев сделал справедливый, хотя грубый ответ, приказал немедленно его освободить. После того государь обратился опять к Балакиреву, требуя его мнения о другом деле. Балакирев вместо ответа, обратившись к стоявшим подле него пажам, сказал им: «Голубчики мои, ведите меня поскорее на гауптвахту».

2. «В одну из ассамблей Балакирев наговорил много лишнего, хотя и справедливого. Государь, желая остановить его и вместе с тем наградить, приказал, как бы в наказание, по установленному порядку ассамблей, подать кубок большого орла.

«Помилуй, государь!» – вскричал Балакирев, упав на колена.

«Пей, говорят тебе!» – сказал Петр как бы с гневом.

Балакирев выпил и, стоя на коленах, сказал умоляющим голосом:

– Великий государь! Чувствую вину свою, чувствую милостивое твое наказание, но знаю, что заслуживаю двойного, нежели то, которое перенес. Совесть меня мучит! Повели подать другого орла, да побольше; а то хоть и такую парочку!»

3. «По окончании с Персиею войны многие из придворных, желая посмеяться над Балакиревым, спрашивали его: что он там видел, с кем знаком и чем он там занимался. Шут все отмалчивался. Вот однажды в присутствии государя и многих вельмож один из придворных спросил его: «Да знаешь ли ты, какой у персиян язык?»

«И очень знаю», – отвечал Балакирев.

Все удивились. Даже и государь изумился. Но Балакирев то и твердит, что «знаю».

«Ну а какой же он?» – спросил Меншиков.

«Да такой красной, как и у тебя, Алексаша», – отвечал шут».

4. «Точно ли говорят при дворе, что ты дурак?» – спросил некто Балакирева, желая ввести его в замешательство... Но тот отвечал: «Не верь им, любезный, они ошибаются, только людей морочат, да мало ли, что говорят? Они и тебя называют умным; не верь им, пожалуйста».

5. «Петр спросил у шута Балакирева о народной молве насчет новой столицы Петербурга. «Царь-государь! – отвечал Балакирев. – Народ говорит: с одной стороны море, с другой – горе, с третьей – мох, а с четвертой – ox!»

Петр, распалясь гневом, закричал «ложись!» и несколько раз ударил его дубиною, приговаривая сказанные им слова».

ЖЕНИХ ИЗ ЛЕДЯНОГО ДОМА

В обширном княжеском роду Голицыных были фельдмаршалы и министры, губернаторы и градоначальники, декабристы, ученые и живописцы. Один из них угодил и в шуты.

Михаил Голицын приходился внуком крупному вельможе и военачальнику князю Василию Голицыну, фавориту царевны Софьи. В 1689 году вместе с дедом и отцом отправился в ссылку в Холмогоры близ Архангельска (между прочим, на родину Ломоносова). В 1714-м, после смерти опального Василья Голицына, семью возвратили из ссылки. Юного Михаила царь Петр послал учиться во Францию. Вернувшись на родину, князь Михаил был определен на военную службу, вышел в отставку в чине майора.

В 1729 году, после смерти супруги, Михаил Голицын выехал за границу, где принял католичество и женился вторично – не то на итальянке, не то на немке. Беспечная смена вероисповедания и стала причиной его бедствий.

В правление Анны Иоанновны он вернулся в Россию и жил тихо, но императрица, узнав о вероотступничестве князя, взяла его в оборот. Его брак был признан незаконным, жену-иностранку выслали из страны, а князя определили в шуты. Видимо, что-то в его характере предрасполагало к такой карьере.

А поприще шута было именно карьерой. Одни состояли на военной службе, как Балакирев или другой петровский шут Яков Тургенев, ротный Преображенского полка, «знатный воин и киевский полковник». Другие служили по придворной части. Шуты получали жалованье, поместья, денежные подарки. Сама близость их к царствующим особам многим казалась завидной.

Шутовскую службу князь Голицын нес восемь лет. Одно время состоял и при герцоге Бироне, фаворите императрицы. Был известен под прозвищами «Квасник» и «Кульковский».

1. «В одном обществе очень пригоженькая девица сказала Кульковскому: «Кажется, я вас где-то видела». – «Как же, сударыня! – тотчас отвечал Кульковский, – я там весьма часто бываю».

2. До поступления к герцогу (Бирону) Кульковский был очень беден. Однажды ночью забрались к нему воры и начали заниматься приличным званию их мастерством.

Проснувшись от шума, Кульковский сказал им, нимало не сердясь: «Не знаю, братцы, что вы можете найти здесь в потемках, когда я и днем почти ничего не нахожу».

3–4. «На куртаге (дворцовом приеме), бывшем у Густава Бирона, находилось много дам чрезмерно разрумяненных. Придворные, зная случившееся с Кульковским и желая ему посмеяться, спрашивали: «Которая ему кажется пригожее других?» Он отвечал: «Этого сказать не могу, потому что в живописи я не искусен».

Но когда об одном живописце говорили с сожалением, что он пишет прекрасные портреты, а дети у него очень непригожи, то Кульковский сказал: «Что же тут удивительного: портреты он делает днем».

5. Однажды Бирон спросил Кульковского: «Что думают обо мне россияне?»

«Вас, Ваша Светлость, – отвечал он, – одни считают Богом, другие сатаною и никто – человеком».

6. «Сослуживец Кульковского был офицер по фамилии Гунд, что с немецкого языка по переводу на русский значит собака. Две очень старые старухи перессорились за него и чуть не подрались. Кульковский сказал при этом:

«Часто мне случалось видеть, что собаки грызутся за кость, но в первый раз вижу, что кости грызутся за собаку».

7. «Пожилая госпожа, будучи в обществе, уверяла, что ей не более сорока лет от роду. Кульковский, хорошо зная, что ей уже за пятьдесят, сказал: «Можно ей поверить, потому что она больше десяти лет в этом уверяет».

8. «Известный генерал Д. (А.А. фон Девиц) на восьмидесятом году от роду женился на молоденькой и прехорошенькой немке из города Риги. Будучи знаком с Кульковским, писал он к нему из этого города о своей женитьбе, прибавляя при этом: «Конечно, я уже не могу надеяться иметь наследников».

Кульковский ему отвечал: «Конечно, не можете надеяться, но всегда должны опасаться, что они будут».

9. «Кульковский часто посещал одну вдову, к которой ходил и один из его приятелей, лишившийся ноги под Очаковом, а потому имевший вместо нее деревяшку. Когда вдова показалась с плодом, то Кульковский сказал приятелю: «Смотри, братец, ежели ребенок родится с деревяшкою, то я тебе и другую ногу перешибу».

10. «На параде, во время смотра войск, при бывшей тесноте, мошенник, поместившись за Кульковским, отрезал пуговицы с его кафтана. Кульковский, заметив это и улучив время, отрезал у вора ухо. Вор закричал:

«Мое ухо!»

А Кульковский:

«Мои пуговицы!»

«На! На! вот твои пуговицы!»

«Вот и твое ухо!»

11. «Старик Кульковский, уже незадолго до кончины, пришел однажды рано утром к одной из молодых и очень пригожих оперных певиц. Узнав о приходе Кульковского, она поспешила встать с постели, накинуть пеньюар и выйти к нему.

«Вы видите, – сказала она, – для вас встают с постели».

«Да, – отвечал Кульковский вздыхая, – но уже не для меня делают противное».

Безусловно, в ремесле шута были и унизительные моменты.

В 1740 году на Масленицу в Петербурге придумали устроить Ледяной дом. В этом потешном дворце устроили потешную свадьбу шута Михаила Голицына и дуры Авдотьи Бужениновой – не то калмычки, не то камчадалки. В этом леднике молодым пришлось провести брачную ночь. История эта описана в историческом романе Ивана Лажечникова «Ледяной дом» (1835).

Как-то 1 апреля мне довелось оказаться на 7-й линии Васильевского острова, на небольшом фестивале – дело было еще до ковидной эпидемии.

Забавные механизмы, ряженые в пестрых одеждах и париках, комические или абсурдистские лозунги, сразу несколько уличных театров. Снега давно не было, но погода была по-питерски хмурой, со студеным ветерком. Но веселью это не мешало.

В перерыве между представлениями актеры одного из театров объявили о своей скорой свадьбе. Господи, подумал я, это же эпоха Анны Иоанновны – потешная свадьба шута и шутихи.

Питерские актеры вряд ли помнили о своих предшественниках. Но это как раз тот случай, когда миф управляет людьми без их ведома.

А исторические анекдоты – верные инструменты этого мифа.